Инсбрукская волчица. Том первый
Шрифт:
– - Идёт, идёт!
– - закивали мы.
Мы вышли из лавки, и Сара начала распинаться о том, как ей понравилось украшение, что лавочник задрал цену до небес, хотя сам почти бесплатно получил такую красивую вещь. Теперь она скопила денег, и ей не хватает пяти крон на покупку.
– - Симона, не одолжишь, а?
– - хорватка умоляюще посмотрела на неё.
– - Э... Сколько тебе нужно?
– - спросила она.
– - Пять крон! Можешь?
– - Ну... Если только отец поделится...
– - Давай попробуем!
– - чуть ли не подскочила Сара.
Предложение мы приняли единогласно и в скором времени следовали за Симоной.
– - Лишь бы тётя Эмма не была на кассе, -- шепнула Симона.
– - У неё и геллера не допросишься.
Мы очутились у давно знакомого кафе. Эстер сказала, что пойдёт за чашкой горячего шоколада, а я решила не дразнить свой желудок -- карманных денег я была лишена, и это было наказанием мне за якобы кражу копилки. Обидно было -- это ещё слабо сказано, пропасть между мной и родителями лишь усиливалась. Я надеялась, что хоть словам математика они вняли, но не тут-то было... Их позиция не изменилась: я сама виновата, что мне нет житья, что всё я выдумываю и вообще, мне пора избавляться от воззрения, что все кругом плохие, а я одна хорошая. Доверия уже не было никакого.
– - Ну, что вы у входа толпитесь?
– - спросила Симона, открывая дверь.
– - Проходите, чего вам на улице прохлаждаться?
И мы вошли в уже изученный от и до зал. В этот час здесь было лишь два посетителя. На кассе стояла женщина лет тридцати, а рядом с ней -- сам Рудольф Кауффельдт.
– - Пап, привет!
– - беззаботно крикнула Симона, и Рудольф в ответ улыбнулся во всю ширину своего рта. Это был приземистый плотный мужчина, примерно одного со мной роста. Как и полагается владельцу ресторана, он одет респектабельно: в отглаженный костюмчик. Лицо его неподвижно, губы плотно сжаты, он напоминает какого-нибудь чиновника. Рудольф кажется мне будто бы восковым -- выхолощен до предела -- даже волосы у него буквально прилизаны на косой пробор. "С него бы карикатуры рисовать", -- думала я, глядя на него.
– - Вас я помню, да, -- приветливо кивнул он нам.
– - Вот вы, фройляйн, что-то перестали к нам ходить, -- посмотрел он на меня.
– - Ну... Мне не на что, -- вздохнула я.
– - А... Это вас из-за того случая наказали, да?
– - Не сыпьте мне соль на рану, -- буркнула я.
– - Я вообще ни за что пострадала!
Лукавила я -- копилку-то я не брала, а вот лицо Хильде распорола.
– - Ну, бывает, что поделать. Я там не был, не мне судить... Так, Симона, что за дело у тебя?
– - Папа, -- вдохнула Симона, -- мне нужно пять крон.
– - Пять?
– - поморщился Рудольф.
– - Может, трёх хватит, а?
– - Пять, папа.
– - А зачем тебе?
– - Ну... Мало ли, какие расходы могут возникнуть... Просто нужно.
Они ещё минуты две торговались, и тогда, наконец, Кауффельдт поддался уговорам дочери и сказал кассирше отсчитать ровно пять
– - Вот ведь скупердяй!
– - шепнула Симона.
– - Сидит на них, как собака на сене!
Пока кассирша считала мелочь, из подсобки доносился монотонный голос фрау Рихтер. Она считала скатерти, салфетки и прочий ресторанный инвентарь. Если она сейчас выйдет, закатит скандал, почему Рудольф такой расточительный. По счастью, кассирша успела отсчитать нужную сумму и, поговорив с ресторатором, куда-то побежала.
– - Эмма, можешь на кассе подежурить?
– - спросил Рудольф Кауфффельдт.
– - Не сбивай меня со счёта, -- донеслось из подсобки.
– - И с какой радости мне там стоять? Куда кассирша ушла?
– - На вокзал -- родственников встретить, -- пояснил Рудольф.
– - Давай-ка, Эмма, поторопись.
– - Не подгоняй меня!
Я краем глаза наблюдала, как Эстер, вдохнув носом припрятанный кокаин, сперва расслабляется, затем быстро начинает уминать печенье за обе щеки, как хомяк. В ту же секунду Симона завизжала и с грохотом упала на пол.
– - Господи, ты, Боже мой!
– - выругался Рудольф.
– - Осторожней надо быть -- пол только что вымыли!
Он помог Симоне встать и участливо спросил, не болит ли чего.
– - Нога, -- простонала Симона.
– - Кажется, подвернула.
– - Ой, такая ли беда, -- проворчал Рудольф.
– - В кого ты такая неженка? Не сломала ничего, и на том спасибо.
Тут мне в глаза бросилось странное зрелище -- Сара копошилась где-то у стойки, а потом ещё где-то полминуты поправляла манжет левого рукава. Смутные догадки относительно того, что случилось, постепенно закрадывались в мою голову. Не иначе, что-то стянула уже, воспользовавшись замешательством ресторатора и отсутствием кассирши.
– - Домой дойдёшь?
– - она тотчас метнулась к Симоне.
Говорила она томным, бархатным голосом. Её акцент в такие минуты звучал даже красиво. Она мастерски прикидывалась милой и заботливой, и как ни странно, эти уловки срабатывали! Сара -- настоящий дьяволёнок с природным даром убеждения. Симона в ответ молча кивнула и поковыляла к столику, за которым сидела Эстер. Я же, как завороженная, наблюдала за странными телодвижениями Сары. Почему она так долго копошится в сумке? Не слишком ли долго она ищет упавшую под стол монетку? "Украла, что-то уже украла!" -- вертелось у меня на языке. И ведь опять могу пострадать я... Соблазн рвануться к Саре, вырвать у неё из рук краденое и предъявить ресторатору пойманную с поличным воровку был велик, как никогда. Но вдруг мне показалось? Может Сара и не брала ничего, а я просто наговорила на подругу... Нет-нет, надо держать себя в руках. В конц концов, сам Кауффельдт видел, что я даже не подходила к кассе.
Хорватка же выглядела беззаботной и весёлой. Всю дорогу она охотно разговаривала с нами, шутила, а как только мы дошли до дома Эстер, она внезапно воскликнула:
– - Слушай, я ж тебе портсигар на передержку отдала! Он у тебя?
У Эстер от удивления глаза на лоб полезли. Конечно, случалось так, что из головы у неё что-то вылетало, но вот то, что никакого портсигара у неё с собой нет, она помнила отлично. В спешке она проверила карманы. Ничего. А вот в сумке, рядом с учебниками и тетрадями, он самый -- портсигар, служащий хранилищем всяких мелких безделушек Сары Манджукич. Что-то бессвязно мыча, Эстер отдала хорватке портсигар и удалилась.