Инсбрукская волчица. Том первый
Шрифт:
Я шла домой с тяжёлым камнем на душе. Предчувствие беды не покидало меня. Опять крайней буду я, меня исключат и... Пулей влетев в свою комнату, я плюхнулась на кровать и прикрыла глаза, стараясь отогнать непрошеные мысли. Но нет, всё снова было слишком очевидно. Слишком уж хорошо я знала Сару и её привычку воровать всё, что плохо лежит.
"Что-то будет, что-то обязательно будет", -- вертелось у меня в голове всё следующее утро. Войдя в класс, я заметила, что и Симона какая-то хмурая. Похоже, пропажа обнаружилась. Что украла Сара? Деньги или что-то ещё?
Сама
– - Эй, Анна, чего такая хмурая?
– - спросила Сара с наигранной беспечностью.
– - Да вот, -- я решила не медлить и буквально атаковала с порога: -- Что ты делала у кассы?
– - Стояла, -- хмыкнула Сара.
– - А что я там могла делать? Э, подруга, ты точно не сестричка Милы? А то крыша у вас едет одинаково.
От одного упоминания моего мнимого родства с Гранчар, я скрипнула зубами. Жаль, у меня не было доказательств... Ну уж нет, если и в этот раз обвинят меня, я Сару покрывать не буду!
Так прошло два или три урока, началась большая перемена. В этот момент вошла классная дама, а вместе с ней -- худенькая миниатюрная женщина.
– - Попрошу всех остаться на местах!
– - крикнула фройляйн Гауптманн.
Симона в одно мгновение стала белей мела и отчаянно закричала:
– - Тётя! Зачем ты здесь?!
Только тут мы -- Сара, Мила, Эстер и я узнаём в гостье Эмму Рихтер -- тётю Симоны. Ту самую, что в бытовке хозяйничала. Я и раньше её видела в кафетерии и на улице, но внимания не обращала. Слишком уж простецки она выглядела для совладелицы ресторана.
– - Девочки, внимание!
– - крикнула классная дама, обратив на себя внимание всего класса.
– - Фрау Рихтер, ещё раз покажите, кто приходил к вам в кафе?
Фрау Рихтер внимательно оглядела всех нас и вскоре ткнула пальцем в Эстер.
– - Эта была! Глаза у неё красные, это я точно помню. Эта тёмненькая, -- указывает на Сару, -- была. И эти две -- тоже.
Я в недоумении стою, разведя руками и поглядываю на Милу. Та, приоткрыв рот и замерев, точно так же, как и когда её учитель о чём-нибудь спрашивает, непонимающе разводит руками. Она-то что? Она вообще у вешалки стояла и уж точно ни к Рудольфу Кауффельдту, ни к фрау Рихтер не подходила, и когда Симона подвернула ногу, подскользнувшись на мокром полу, она даже не подбежала, лишь удостоверившись, что ничего серьёзного нет, спокойно повернула назад, приняв от Эстер несколько печенюшек. Что случилось? А вот у кассы в тот момент, когда Рудольф Кауффельдт отсчитывал Симоне пять крон мелкими монетами, были как раз я и Сара. Смутные догадки относительно того, что же случилось, постепенно приходили ко мне. Ну конечно -- Сара взяла из кассы деньги, и фрау Рихтер, пересчитав, хватилась их! И внезапное падение Симоны было отнюдь не случайным, и возня Сары с левым рукавом своего форменного платья, и загадочное попадание портсигара в сумку Эстер -- всё это звенья одной цепи.
Фройляйн Гауптманн встрепенулась и дрожащим от волнения голосом произнесла:
– - Так, Келлер, Манджукич, Зигель, Гранчар и Кауффельдт, всем явиться в учительскую! Мне придётся доложить фрау Вельзер о случившемся, всё очень серьёзно.
У нас в запасе один
– - Ну да!
– - кричат нам.
– - Не знаете вы! А за что вас после уроков в учительскую зовут?
Гранчар в ответ что-то бессвязно мычит, Келлер от волнения глотает и звуки, и целые слова, а Сара будто уверена, что произошло просто небольшое недоразумение. Однако ей, похоже, едва верили, помня про историю с кражей копилки. Ещё немного, и нашей гренадерше Хельге придётся уже от Сары оттаскивать кого-то из одноклассниц. Опять я поймала на себе десятки косых взглядов, однако никто не решался обвинить меня, да и у остальных были такие искренние растерянные лица, что нам поверили, что мы ничего не знаем.
Кончились уроки. Симона хватает меня за руку и шепчет:
– - Имей в виду -- и остальным скажи: вы ничего не знаете! Она решила, что вы обокрали моего отца! Она всё врёт! Скряга, хуже отца... Пока замуж за Рихтера не вышла, была нормальной... Боже ты мой! Ждите меня, я скоро!
– - Симона буквально подрывается с места и выбегает из гимназии, надевая пальто на ходу. Я медленно с понурым видом иду в учительскую. В отношении меня давно действует презумпция виновности -- чуть что украдут, или какой ещё инцидент, скажут, Зигель опять виновата. И ладно бы действительно виновата была, так нет же! Я иду позади всех и останавливаюсь, заслышав голоса. Один из них принадлежит Ингрид. На секунду задержавшись, я вижу в рекреации Филиппа Гранчара. Он по-прежнему худой и бледный, однако вида молодцеватого -- не забывает за собой следить.
– - Не-не, что вы, Мила вообще никогда не воровала, -- говорил Филипп.
– -
Попрошайничала -- да, но воровать...
– - Я знаю, Мила не способна на такое, -- отвечала Инга.
– - Но эта поганка может и свалить на неё! После того случая...
Не раз уже после того омерзительного случая с портретом из уст Инги слышались такие нелестные слова, как "поганка", "дрянь" и прочие.
– - Спокойно, Инга -- всё будет хорошо, я уверен, Мила ни при чём.
– - Может, я всё же пойду?
– - Нет-нет, это лишнее.
"Вот так номер! То-то бы удивились наши курицы, увидев всё это", -- думала я, ускоряя шаг. Нет-нет, я не буду распускать язык. Однажды я уже потеряла доверие Инги, а если и теперь начну такие сплетни распускать... Пора было "на суд", то бишь, в учительскую. В этот раз все учителя вышли. Фрау Вельзер заняла место за столом, рядом с ней сидела Эмма Рихтер, а на диванах примостились Филипп Гранчар, мои родители, прислуга Келлеров и темноволосый с проседью мужчина -- Вальтер Манджукич, отец Сары. Последний уже смотрел на дочь тяжёлым немигающим взглядом, как бы спрашивая, где она уже успела "отличиться". Сара испуганно пожимала плечами и шевелила губами, пытаясь, очевидно, убедить отца, что она ни в чём не виновата. Классная дама наблюдала со стороны. Мы же сели на приготовленные нам стулья. "Как настоящие подсудимые", -- подумала я.