Инстинкт У
Шрифт:
– Я вас предупреждала. – И закрыла за ними дверь, предоставив юношам самим разбираться с директором.
На следующий урок, которым как раз была литература, проштрафившиеся явились с незначительным опозданием. Их одноклассники и одноклассницы, уже, конечно, всё знающие, с тревогой вглядывались в лица опоздавших и АлиСанны. Вдруг те обиделись на классного руководителя, а она на них. Но АлиСанна и курильщики посмотрели друг на друга, не выдержали, фыркнули и расхохотались.
– Позор! – сказала сквозь слёзы АлиСанна. – Извольте курить до и после уроков. Но никак не во время.
–
– Если я не могу совсем отучить вас от курения, то сделаю всё возможное, чтобы вы хотя бы курили как можно реже. – И угрожающе добавила:
– Вы меня поняли?
– Ага, - кивнули курильщики.
А на следующей перемене смеющаяся секретарь Тамара Гивиевна принесла АлиСанне несколько листочков:
– Тебе Оксана Савельевна передала. Для поднятия настроения
АлиСанна развернула листы и прочла:
Директору средней
общеобразовательной школы
№ 3967
Цесаркиной О.С.
ученика 11 «А» класса
Лебедева Сергея
объяснительная записка.
Сегодня мы на перемене после третьего урока были застигнуты нашим классным руководителем Перезвоновой Алисой Александровной на выходе из туалета третьего этажа (возле кабинета 311) после осуществления акта курения.
Свою вину лично я (равно как, уверен, и мои товарищи) осознаю, справедливость гнева Алисы Александровны понимаю, ценю её заботу о моём физическом и нравственном здоровье и прошу наказать меня со всей строгостью и неумолимостью закона.
С этого дня в стенах школы и на пришкольной территории обязуюсь не курить и не подавать плохой пример своим некурящим товарищам и учащимся младших классов.
20.11.2000 года
Дальше шла размашистая подпись.
Остальные четыре объяснительные записки были похожи на эту, не считая незначительных отличий. АлиСанна посмеялась, оценив чувство юмора, стиль, слог и отсутствие орфографических и пунктуационных ошибок, сложила листы и аккуратно убрала их в папку, в которой она хранила всё забавное и смешное, что было связано с её детьми. Да-да, не только родители хранят трогательные воспоминания о своих чадах. Но и некоторые учителя. АлиСанна, во всяком случае, хранила.
А её курильщики и вправду сдержали слово и в школе и на пришкольной территории больше не курили. И лишь иногда АлиСанна в окно видела, как они перед уроками или сразу же после них, судорожно дымят за углом ДЭЗа (или ЖЭКа?). Она качала головой, но поделать ничего не могла и утешала себя тем, что, возможно длинный перерыв между утренним и дневным курением всё же приучит её обормотов смолить не слишком часто.
Борьба
АлиСанна совершала очередной, уже пятый за день, поскольку шла перемена после пятого урока, забег по школе, когда вдруг услышала то, что сильно не любила. Кто-то громко и нарочито выругался матом.
Так, голос незнакомый, значит, дитё не своё, литературе и русскому языку его учит кто-то другой. И можно бы не трепать себе нервы, пробежать, сделав вид, что ничего такого не услышала. И пусть классный руководитель с ведущими учителями разбираются и воспитывают. А ещё лучше – родители. Но не выйдет. Учитель – это диагноз. Поэтому АлиСанна резко затормозила на бегу. Так, вот он, сквернослов. АлиСанна не спеша (теперь никуда не денется) подошла к нему и поинтересовалась проникновенно:
– Ты знаешь, кто я?
А то ведь, если дитё не в курсе, то вполне может принять за старшеклассницу, и тогда всё последующее не будет иметь смысла.
– Знаю, - кивнуло заинтригованное чадо лет двенадцати от роду, - вы учительница русского языка у старших классов.
Ага. Информированный. Отлично. АлиСанна улыбнулась загадочно и ещё более проникновенно спросила:
– Как тебя зовут?
– Дима.
– Дима, - голос АлиСанны стал ещё тише и ласковее, - как ты думаешь, а я знаю… - так, теперь пауза, но не слишком долгая, главное – не переиграть. Хорошо, вот сейчас пора:
– … матерные слова?
Несчастное дитё, ожидавшее чего угодно, но только не такого вопроса, вздрогнуло, нервно сглотнуло и в мыслях заметалось, затрепетало. А кто бы на его месте не заметался и не затрепетал? Ведь что тут на такой вопрос ответить? Нет, не знаете? Смешно. Да и попахивает неуважением к учителю. И ведь не какому-нибудь, а учителю русского языка и литературы. Разве может он (она, в смысле) не знать матерных слов? Не может. Ей по статусу положено. Но ведь и ответить: да, знаете – как-то неловко. И опять же неуважение. Что же это получается: наши учителя опускаются до нецензурной лексики?
Дитё пару секунд колебалось, мучительно выбирая между двумя равноценно кошмарными вариантами, проявило сообразительность: воспользовалось тонкостью и многогранностью родного языка:
– Да нет, конечно.
Но его это не спасло.
– Ага, - кровожадно улыбнулась АлиСанна и перешла вовсе уж на злодейский шёпот:
– А скажи-ка ты мне, Дима, хоть раз ты в стенах этой школы слышал, чтобы я эти самые матерные слова употребляла? Ну, или другие учителя? Или завуч с директором? А?
Дитё вовсе побледнело и робко пискнуло:
– Нет.
– А почему тогда ты, Димочка, ученик… - тут АлиСанна прикинула и ткнула наугад:
– Седьмого класса, - дитё не возмутилось, значит, угадала верно, семиклашка, - так вот, отчего это ты, ученик седьмого класса, позволяешь себе ругаться матом в школе, если даже учителя себе этого не позволяют?
Тут несчастный и вовсе впал в ступор и мог лепетать только одно:
– Простите, простите, пожалуйста.
– Так ты меня понял?