Интернат
Шрифт:
– Ты чё говоришь, падла? – вскипел он опять. – Ты откуда это взял?!
Денис на мгновенье закрыл глаза, труся, а потом ринулся в пропасть:
– Я подслушал, как вы с кем-то разговаривали.
Ренат резко повернулся к Денису, сверля его чёрным взглядом.
– О чём разговаривали?
– О том, какие бабки можно слупить с нас мёртвых, – сказал Денис, а сам ужаснулся про себя: «Это Я такое говорю?! Спятил?!».
Ренат сквозь зубы процедил – как мысли прочитал:
– Ты что это такое
Сердце Дениса колотилось от страха и злости. Оба эти чувства породили в нём азарт, схожий с тем, что он переживал, прорубая себе путь среди монстров и убийц в экшне: страх игровой, но тоже будто настоящий, и победа ощущается не игровой, а настоящей.
Но похожи ли эти чувства, в самом деле, на те, которые испытывает человек обычный, не подменивший реальность на вирт?
Ренат схватил его за плечо и потащил куда-то. Денис задёргался, стараясь вырваться. За него вцепился Серафим, затем Миша Букашечкин, а вслед за авангардом и остальные ребята из спальни двести двадцать девять.
Не ожидавший отпора Ренат выпустил жертву на волю. Разгорячённые пацаны напали на него, молотя изо всех сил. Ренат оборонялся, как мог, орал и визжал. На непривычный шум из других спален выглянули мальчишки и девчонки и, обнаружив в коридоре замечательную драку, выскочили и окружили мятежников.
Сперва они настороженно молчали, но, разобравшись, что к чему, заулюлюкали, запищали, закричали, заподзадоривали.
На помощь Ренату из воспитательской с третьего этажа спешил персонал – воспитатели других групп, дежурившие сегодня. Позади всех поспевал Хмелюк.
Взрослые, хлеща скакалками по спинам и рукам, разняли драку и высвободили пленника.
– Ну, вы ещё попляшете за такие дела, дерьмоеды! – отдуваясь, пригрозил один из них, и велел: – Живо по спальням! Хмелюк! Вызови милицию, тут уже колонией пахнет! И «скорую» для Мухаметшина!
Не успели оглянуться – а восстание подавлено, виновные сидят в жарком тесном подвале, а зрители упиханы в спальни и психологически обработаны, чтоб молчали, как мыши после опытов.
– Интересно, что с нами будет, – весело хихикнул Колька Евлаш, всё ещё сидящий на адреналине.
Мятежники сидели на грязном полу: от пережитого нервного потрясения ноги не держали. Злые ошеломлённые глаза горели лихорадочным румянцем. А Серафим бледнел на глазах. Денис заметил это, поднялся и на дрожащих ногах подойдя к нему, свалился рядом.
– Эй, ты чё? Загибаешься, чё ли?
Серафим дёрнул губами.
– Скорее, нет, чем да.
– Температура есть? – озабоченно спросил Денис.
– Не знаю.
Денис неловко притронулся к его лбу.
– Горячий, – проговорил он.
Мгновенье
– Пацаны, у Кедраша температура!
– Какая ещё температура? – повернулся к ним Гарюха, сидевший рядом, и приложил к Серафимову лбу ладонь. – Ого! – оценил он. – Не шуточки тебе.
Мальчишки завозились. Каждый посчитал своим долгом пощупать у Серафима лоб и оценить, какой он горяченный.
– Да ладно! – слабо запротестовал болящий. – Это так… типа как у бабки волнительные процессы кровь горячат. Пройдёт щас.
Денис неожиданно для себя запереживал – и это было внове.
– Ага, пройдёт! – возмутился он. – У Дубича, небось, не прошло. А тоже температурил, будь здоров! А если тебя тем же заразили, что и Андрюшку?
При этих словах от Серафима разом отодвинулись. Денис презрительно фыркнул, стараясь не дёргаться и не обнаружить перед всеми страх тоже заразиться. Он же, в конце концов, создатель миров, спаситель цивилизаций, победитель монстров, убийц и обстоятельств! Он попытался не скиснуть при мысли, что всё это происходило не на самом деле, что всё это фальшивка – буквально всё.
Миша Букашечкин встал и подошёл к двери.
– Надо позвать кого-нибудь, – сказал он. – Пусть хоть Серафимку выведут. Ему в больницу, похоже, надо!
И начал стучать в дверь. Дверь отвечала безмолвием и на стук, и на крики. Когда замолкли, Гарюха скептически заметил:
– Чё гвалт подняли? Здесь подвал! Тут одни тараканы услышат.
– А чё тады делать? – гмыкнул Певунец.
Гарюха смерил его с ног до головы.
– А ты пой, Максим, – посоветовал он. – Чего ещё делать-то? Мы, как пленные в чеченской яме.
– И скоро придут чечены нас убивать, – уставившись в одну точку, протянул Колька Евлаш мечтательным тоном. – Кишки выпустят, уши отрежут, нос вырвут – красота-а…
– Голову отрежут – ваще супермен, – хмыкнул Щучик.
Денис поморщился и вернулся к Серафиму. Его терзали чьи-то острые когти, когда он смотрел на Серафима и думал о нём.
– Ты как, ничего? – тихо спросил он.
Серафим разлепил закрытые глаза.
– Ничего, пройдёт. Это у меня бывает. Я тут полежу… Холодно что-то…
Он сполз на пол, заложив под щёку ладони вместо подушки. Поёжился.
Гарюха посмотрел на него и сказал:
– Если холодно, значит, горит.
– И чё делать? – повторил Певунец, вздёрнув брови. – Тут и мобильник бы не пробил, если б он и был у кого.
– Когда помрёт, его на донорские органы распотрошат, – тихо проговорил Щучик.
Певунец обернулся к нему.
– С чего это ты взял?
– Рассказывали мне. Втихоря. Да про это кто только не знает! – пожал плечами Щучик. – Только дикие какие в деревне. Без почты и Интернета.