Инварианты Яна
Шрифт:
– Инночка, я не понимаю...
– Всё ты понимаешь. Скажи ещё, что не ты свалила инспектора. Притащила, понимаешь, парализатор с перчатками, смотрите, что я рядом с телом нашла! И надо же! Все верят! Математик она, видите ли... Манипуляторша! А смолу Яну тоже не ты подкинула?
– Какую смолу?
– удивился Андрей Николаевич.
– А такую смолу, с вишни, которая на японском пятачке, - пояснила Инна, и снова накинулась на Берсеньеву.
– Такую смолу, после которой у Яна шарики зашли за ролики, и теперь он меня называет Лилей!
Светлана
– Ну да, он и раньше говорил, что ты на неё похожа. Подруга детства у него была, звали Лилей. Может быть, он и тебе об этом рассказывал. И о комке смолы, который похож на янтарь. Так что ты вполне могла подбросить Яну смолу, особенно если поняла по визуализации снов, что это корневой образ. Знаешь, Инночка, пожалуй, я тоже предъявлю тебе обвинение в сознательном манипулировании.
– Инна, - попробовал вклиниться в разговор Андрей Николаевич.
– Ты и в это поверишь?!
– выкрикнула мисс Гладких, обернувшись к своему начальнику так резко, что тот отпрянул.
– Ну, тогда и оставайся с этой мымрой. Бегай за ней, как собачонка на привязи.
Инна тряхнула головой, вышла, задрав нос, и грохнула дверью. Было слышно, как цокают, удаляясь, каблучки-шпильки.
Сухарев укоризненно глянул на Берсеньеву и вышел следом, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– На закуску мне досталось от обоих, - буркнула Света.
– Ты, 'Аристо', это учти. И сделай вывод, кто из нас троих манипулятор.
Сказавши это, Светлана Васильевна вздохнула, и прошлась в задумчивости по комнате из угла в угол, потом остановилась у шкафа. Надо накинуть куртку: в лаборатории жара, но в коридоре зябко.
Света открыла дверцу, за которой висела её куртка, и пиджак Сухарева, забытый впопыхах. Лицо Светланы Васильевны прояснилось. 'Не было счастья, так несчастье помогло', - сказала с довольной улыбкой она.
Через полминуты Света покинула комнату, прихватив Толстого Тома. Она прошла без остановки через аппаратную, и в Пещере Духов тоже надолго не задержалась. Перед тем как выглянуть в коридор, поёжилась и накинула на плечи свою короткую куртку.
***
Горин скрылся за белой дверью.
– Свет ему зажгите, - посоветовал Володя.
– Или вы его, как меня, хотите оглушить в темноте парализатором?
Психофизик поспешно щёлкнул выключателем, потом до него дошло.
– Так вы думаете, это я? Знаете, Владимир Владимирович, что я вам скажу... Да у меня ведь и свидетель есть! Спросите Гладких, она подтвердит: мы были с ней в медпу... в столовой, когда погас свет. Спросите Андрея, он как раз выходил за стульями. Когда выходил - свет горел, а стулья он нёс уже в темноте. Как вы думаете, он мог не заметить тру...
– кхе!
– ваше тело в коридоре, если бы я сначала парализовал вас, а потом пошёл в столовую к Инне? Или вы думаете, мы все сговорились?
– Нет, не думаю, - ответил инспектор, прислушиваясь (как там Ян?) - Если бы сговорились, в ваших показаниях не было бы столько противоречий.
– Но послушайте!
– доктор теребил подбородок, видно было, что отчаянно хочет курить.
– Послушайте! Разве стал бы я - хе-хм!
– действовать незаряженным парализатором? Ведь я-то знал, что он разряжен!
– Вы просто хотели обезоружить меня, - сказал Володя, глядя Синявскому прямо в глаза.
– И добились своего. А дело так обставили, чтобы оказаться вне подозрений. Думаю, вы в сговоре с заместителем директора. Его показания не противоречат вашим.
– А чьи противоречат?
– Вы же не ждёте, что я вам скажу? В общем так, Дмитрий Станиславович, или вы расскажете мне, что делали вчера после обеда и до шести часов вечера, даже в мелочах не отклоняясь от истины, или...
– Или - что? Владимир Владимирович - или как вас на самом деле звать?
– хватит играть в детектива. Я давно понял, что вы не инспектор.
– Возможно, я не инспектор, - согласился Володя.
– Возможно, я здесь, чтобы помочь вам, а вы своим враньём мешаете помогать.
За дверью зашумела вода.
– Хорошо, я расскажу вам правду. Честно говоря, после общения с инспекторами Совета в Церне...
Щёлкнула задвижка, инспектор поймал дверь, иначе грохнулась бы об стену. Очевидно, Ян всё ещё не научился соразмерять усилия.
На пороге показался Горин, был он мрачнее тучи. Прищурился, глядя на доктора сверху вниз, спросил:
– Как вас? Не помню. Вадик? Дима?
– Дмитрий Станиславович Синявский, - отрекомендовался психофизик, поправив галстук.
– Но вы всегда называли Митей. Остальные тоже.
– Вы курите?
Этого вопроса Синявский не ждал, опешил, полез в карман пиджака, потом, припомнив, что пиджака на нём по-прежнему нет, совсем смешался и ответил:
– Тру... Трубку курю.
– Значит, сигарет у вас нет. А у вас? Вас я, кажется, тоже где-то видел.
– Нет, не видели, - ответил инспектор.
– Сигарет у меня нет. Не курю.
Горин сунул руки в карманы пижамы, бормоча: 'Это плохо. У меня вот, как назло, тоже нет, одни спички. Говорят, если сунуть в зубы спичку...'
Он извлёк потёртый спичечный коробок, выдвинул, и вдруг на пол что-то посыпалось, дробно застучало по плитам. Горин удивился, перевернул коробок. Пусто. Прежде чем инспектор успел предпринять что-либо, Ян присел, поднял и стал разглядывать серую дробинку. Это была пулька, какими заряжают ружья в тире.
Глава 10. В тире
...тело у меня дряблое, старое, противно смотреть.
Я слил воду и собрался выйти. Эти двое там за дверью бубнили. Чего-то хотелось, я никак не мог понять: чего? Голова тяжёлая. Язык во рту еле ворочается, распух он что ли? Как будто хочется... Да! Курить.