Исход Авроры
Шрифт:
35 | Тайлер
Я никогда не думал, что все так закончится.
Сижу в своем грав-кресле и смотрю в иллюминатор на звезду Авроры. Лекарства, что мне дают, очень сильные, и я не чувствую боли от ран. Но почему-то от этого становится только хуже. Ведь без боли я ощущаю лишь пустоту. Там, где должен быть мой глаз. Там, где должна быть моя семья.
Я никогда не думал, что все так закончится.
Наблюдаю за формированием флота, и какая-то часть меня все еще не может избавиться от благоговейного трепета перед этим зрелищем. Собирается
Челлериане и бетрасканцы. Иштарри и ригеллианцы. Гремпы и Тол'Мари. Рикериты и Свободные сильдратийцы. Я и вообразить себе не мог ничего подобного.
Адамс и де Стой не сидели сложа руки все те годы, что командовали Легионом. Вдобавок к тому, что они проложили путь для экипажа 312, итогом которого стало нахождение Оружия и начало формирования самого Легиона в прошлом, они еще и поручили другим агентам собрать данные о двадцати двух Ра'хаамовых колыбелях. Отряды Легиона, тайно переброшенные через Интердикт, через затерянные врата Складки, собирают улики, видеозаписи и данные о тех порабощенных мирах, колыбелях, где спит наш враг, который шевелится даже сейчас, ждет своего часа расцвести и раскрыться.
Этих данных, записи, на которой я запечатлел Кэт в ядре реактора, а также разоблаченных агентов ГРУ оказалось достаточно, чтобы создать этот хрупкий альянс.
У нас нет Триггера.
И нет Оружия.
Но зато есть бомбы. Кластеры дезинтеграторов. Огромные коллайдеры. Биологическое оружие. Атможнецы. Разрушители ядер. Объединенная военная мощь сотен миров, созданная для того, чтобы сжечь гештальт-сущность заживо в его колыбели. Проложены курсы, поставлена первая цель – место, где все это началось.
Планета, которая, возможно, спала бы еще долгие годы, если бы не группа колонистов с Терры, потревоживших сон чудовища.
Место, где Ра'хаам впервые за многие века сделал первых приспешников частью своего коллективного разума, приведя весь этот кошмар в движение. Место, где мы потеряли Кэт.
Планета Октавия.
А я застрял здесь и наблюдаю.
Беспомощный.
Одинокий.
Смотрю, как корабли становятся рядом друг с другом, ровняясь в линию, такие красивые и грациозные, остроконечные и смертоносные. Мириады рас, тысячи моделей, сотни тысяч воинов наготове у врат Складки рядом с Авророй. Поднимаясь на борт боевого авианосца под названием «Безжалостный», адмирал Адамс сказал мне, что я уже сделал достаточно. Что я могу вздохнуть спокойно. Что я заслужил отдых.
Не знаю, верю ли в это.
Не уверен, что все это того стоило.
Сигнал подан. На станции, салютуя, вспыхивают тысячи огней. Когда флотилия начинает выходить через врата, я кладу руку на прозрачную пластисталь, и на сердце у меня становится тяжело.
Я предупреждал Адамса и де Стой, что, несмотря на всю нашу огневую мощь, все может оказаться не так просто. Даже если бы у нас было Оружие, а у нас его нет, мы планировали эту битву чуть более двух столетий.
А Ра'хаам готовился к своему возвращению миллион лет.
Аври, где же ты?
Я наблюдаю, как корабли один
И тогда, в темноте, я вижу это.
Крошечный импульс энергии, прямо рядом с корпусом станции.
У меня в животе порхают бабочки, и я прижимаюсь к иллюминатору. А потом бегу – правда, спотыкаюсь, спасибо ранам, – морщась, проталкиваюсь сквозь группу кадетов с вытаращенными глазами и врываюсь в турболифт. Звоню Адамсу, но снова натыкаюсь на этот проклятый автоответчик и в отчаянии швыряю свой унигласс в стену лифта.
Лифт подъезжает к докам, и я выскакиваю из дверей, крича на медиков, которые стоят возле медицинского шаттла. Похоже, они на перерыве. Пялятся на меня как на чокнутого, будто я совсем с катушек слетел. Один из них успокаивающим тоном говорит, мол, мне надо обратно в медотсек. Не хочу вам говорить, чего я им сказанул, но этого оказывается достаточно, чтобы они подняли уже свои задницы и вывели меня в кромешную тьму космоса.
Мы стартуем. Гравитация исчезает, надежда бултыхается во мне так же, как и внутренности в животе. Сердце отбивает дикий ритм. Рывок толкает меня в кресло, пока я, как псих какой-то, кричу: «Там, ТАМ!», – указывая на крошечное серое пятнышко, одиноко плавающее посреди чернильного ничто.
В отличие от сестры, я разбираюсь в кораблях. Могу дать вам название каждого судна, которое использовала Армия Обороны Терры с момента ее образования в 2118 году. Могу определить марку. Назвать модели. Да даже год, когда они были введены в эксплуатацию, и год, когда их перевели в автономный режим.
Эй, мне нравятся корабли, ясно?
– Серия «Скопа», – шепчу я. – Модель 7I–C. Года с 2168-го по 2179-й.
Несмотря на возражения медиков, я напяливаю скафандр раньше их. Трудно ориентироваться одним глазом – у них еще не было возможности установить мне кибернетический, и мое глубинное зрение – это просто кошмар какой-то.
Приятный молодой бетрасканский капрал говорит, что мне нужно присесть.
Я вежливо сообщаю, что ему лучше заткнуться.
Медицинский шаттл пристыковывается к «Скопе» гравитационным тросом, выводя нас на близкую орбиту. Секунды тянутся, как годы.
Я не свожу глаза со «Скопы», пока мы приближаемся к посадочной площадке, стиснув зубы так сильно, что они скрипят. Корпус местами обгорел до черноты, металл покрылся странной рябью, будто расплавился при сильном нагреве, а затем мгновенно застыл, прежде чем развалиться на части. Стекла обгоревшие, темные.
Я не могу заглянуть внутрь.
Не вижу их.
Не вижу ее.
Наш шлюз с шипением распахивается настежь, и, закрепленные страховочными тросами, мы вываливаемся в пустоту. Я не мешаюсь, пока технари пытаются взломать электронику, а потом все-такие прибегают к прорезанию металла сверхмощным газовым резаком.
Они открывают дверь грузового отсека с помощью гидравлики, частицы углерода отделяются от расплавленного металла. Желудок наполняется льдом. Я следую за медицинской бригадой внутрь, прожекторы на наших шлемах прорезают темноту, и вот мы наконец достигаем внутреннего шлюза. Пока команда занимается герметизацией, я прижимаю ладони к узкому стеклянному иллюминатору в двери шлюза, вглядываясь в чрево шаттла за ним.