Искусство как язык – языки искусства. Государственная академия художественных наук и эстетическая теория 1920-х годов
Шрифт:
Итогом работ комиссии в данном направлении видится выяснение «a)…связи между светом и цветом, с одной стороны, и протяжением с другой… b)…истории взглядов на отношение между СВЕТОМ и ЦВЕТОМ… в связи [с] воззрениями на природу света и цвета… c)…развития теорий о ДВУХМЕРНОСТИ или ТРЕХМЕРНОСТИ первичных данных зрения. d)…развития взглядов на соотношение КАЧЕСТВЕННЫХ и КОЛИЧЕСТВЕННЫХ сторон зрительного предмета…».
Март, 4 и 7 – На заседании ФО единогласно избирается Президиум Комиссии по изучению истории эстетических учений в составе Г. Г. Шпета (председатель), А. Ф. Лосева (заместитель председателя) [1164] и В. П. Зубова (ученый секретарь), утвержденный затем Правлением РАХН.
Впоследствии председательствование на заседаниях в отсутствие Г. Г. Шпета и руководство комиссией после перевыборов всех должностных лиц ФО (1925) переходит к А. Ф. Лосеву.
1164
Был
Программа деятельности комиссии, выработанная А. Ф. Лосевым, принимается Президиумом 19 апреля. Задачи нового подразделения включают систематическую разработку «эстетики в ее историческом развитии», базирующуюся главным образом «на анализе основных эстетических понятий, как они формулировались у разных представителей эстетики». Намечаются исследование и сводка материала, «прежде всего в тех областях эстетики, которые менее затронуты в современной науке», в связи с чем особое внимание предполагается уделить вопросам «происхождения эстетики как науки» и «первым четким формулировкам эстетических понятий» «как у представителей философской мысли, так и у деятелей искусства, поскольку они были заняты этими проблемами».
Март, 4 – апрель, 1 – Для разработки плана чествования памяти И. Канта (200 лет со дня рождения) избирается комиссия в составе М. И. Кагана и А. Л. Саккетти под председательством Г. Г. Шпета. Принимается решение «просить Правление Академии командировать Г. Г. Шпета в Кенигсберг для участия в юбилейных торжествах».
По итогам проделанной комиссией работы постановляется:
1). Вступительного общего доклада, который был бы уместен в случае «торжественного заседания, устроенного всей Академией», не делать.
«2). Устроить четыре заседания с докладами» на темы:
1. Актуальное значение кантовской эстетики (Т. И. Райнов [1165] ),
2. Отношение эстетик Канта и Шиллера (М. И. Каган [1166] ),
3. Модификации кантовского учения в современном неокантианстве (Б. А. Фохт, [1167] А. Л. Саккетти [1168] ).
Вместо поездки для участия в юбилейных торжествах кого-либо из членов Отделения постановляется «просить Правление устроить торжественное заседание всей Академии в память Канта и послать телеграмму в Кенигсберг за подписью Правления и Философского отделения».
1165
До революции (1915) издал в Харькове работу под названием «Теория искусства Канта в связи с его теорией науки». В ней он, по его собственному признанию, «подвергал Канта критике», что впоследствии «рассматривалось как препятствие» для его оставления при Петербургском университете: кафедра философии в нем «занималась тогда кантианцами (проф. А. Введенский и другие)» (цит. по: С. Р. Микулинский. Проблемы истории и теории развития науки в трудах Т. И. Райнова. С. 268).
1166
Как сообщила дочь философа, «по получении аттестата зрелости» (1909) Матвей Исаевич «отправился в Германию с целью поступить там в какой-нибудь университет на философский факультет. Учился у Германа Когена, Пауля Наторпа, Эрнста Кассирера, а также у знаменитого Вундта и у не ставшего еще тогда знаменитым Николая Гартмана». В Марбурге он защитил докторскую диссертацию «История проблемы трансцендентальной апперцепции от Декарта до Канта» (по-видимому, не сохранилась). Ко времени возвращения в Россию М. И. Каган был уже убежденным неокантианцем. В Невеле вокруг М. М. Бахтина и М. И. Кагана сложился «кантовский семинар», который его участники в шутку называли «нашим Марбургом». См.: Ю. М. Каган. Люди не нашего времени. С. 12; В. Л. Махлин. Между мессианством и институцией: М. И. Каган в ГАХН. С. 194.
1167
До ФО РАХН преподавал в Московском университете (его портрет этого времени обрисовал в мемуарах А. В. Чичерин) и работал с Г. Г. Шпетом в ИНФ, состоя там научным сотрудником I разряда по секции истории философии. См.: А. В. Чичерин. О «последних русских философах». С. 28–29, 30; Он же. Давние годы (Главы из воспоминаний). С. 266–267, 272; Л. А. Коган. Непрочитанная страница. С. 103, 106, 115; Н. А. Дмитриева. Русское неокантианство: «Марбург» в России. С. 307.
1168
До вступления в число сотрудников РАХН он занимался в «семинарии» по философии И. Канта со студентами Костромского университета (1920–1921). См.: Г. В. Савенко. Александр Ливериевич Саккетти. С. 238.
В рамках намеченного плана заслушиваются доклады А. Л. Саккетти «Кант и эстетика неокантианства» (20 мая, пленарное заседание) и Б. А. Фохта [1169] «Эстетика Канта и Когена» (17 июня, Комиссия по изучению истории
Весна, не позднее 31 марта – Постановлением Правления РАХН «во всех секциях и отделениях» Академии закрываются Методологические отделы.
1169
По сообщению Н. А. Дмитриевой, Б. А. Фохт считался «кантианцем» уже в 1902 г.; интересом к И. Канту он мог заразиться «в Германии, от Г. Риккерта», у которого после окончания физико-математического факультета Московского университета, летом 1899 г., он изучал логику и теорию познания во Фрайбурге. «Учению Канта об априорности пространства и времени» была посвящена его дипломная работа на философском отделении историко-филологического факультета (1904). К этому времени он «был не просто убежденным когенианцем, но и лидером этого движения в России».
30 мая 1921 г. Б. А. Фохт защищал на диспуте в университете работу «О трансцендентальном методе в философии Канта» (полное название – «О трансцендентальном методе в теоретической философии Канта и его отношении к методу психологическому»); его оппонентами были Г. И. Челпанов и Н. Д. Виноградов. См.: Н. А. Дмитриева. Борис Александрович Фохт: к истории русского неокантианства. С. 9, 11, 50; Она же. Русское неокантианство: «Марбург» в России. С. 151, 152, 301.
Текст работы, доложенной в 1921 г., полностью опубликован Н. А. Дмитриевой в: Б. А. Фохт. Избранное (из философского наследия). С. 51–128.
1170
Опубликован под названием: Б. А. Фохт. О постановке основной проблемы эстетики у Канта и у Когена в связи с критикой основных понятий и принципов, примененных Кантом к ее решению. С. 195–262.
Как указывает Н. А. Дмитриева, эта датированная 10 июня 1924 г. работа предназначалась «для выступления в философской секции РАХН (потом – ГАХН) на двух заседаниях 13 и 17 (20?) июня 1924 г., посвященных 200-летию со дня рождения Иммануила Канта» (Б. А. Фохт. Избранное (из философского наследия). С. 428).
Однако, согласно документам Академии, под доклад Б. А. Фохта было отведено одно заседание – 17 июня. См.: ГАХН. Отчет. 1921–1925. С. 21; РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 14. Ед. хр. 13. Л. 10.
Апрель, 9 – Б. А. Фохт выступает на пленарном заседании ФО с докладом «О прекрасном, как предмете искусства (Основные черты художественного творчества)» (другие названия – «О прекрасном, как предмете искусства» и «О прекрасном как предмете искусства и основных чертах художественного творчества»). [1171] В дискуссии по нему участвуют А. С. Ахманов, Ф. Ф. Бережков и Г. Г. Шпет.
1171
Н. А. Дмитриева, публикуя текст одноименной работы (Б. А. Фохт. Избранное (из философского наследия). С. 129–194), ошибочно указывает, что он читался автором «как минимум, трижды: 1 и 9 апреля 1924 г. на заседаниях философской секции Российской (затем Государственной) академии художественных наук в ознаменование 70-летия со дня рождения профессора философии Марбургского университета Пауля Наторпа… и третий раз… под названием “О некоторых основных чертах художественного творчества”… в Доме ученых в 1927 году» (Там же. С. 423).
Документы РАХН содержат только одну дату упомянутого заседания: 9 апреля (ГАХН. Отчет. 1921–1925. С. 20, 117). 1 апреля, как следует из нашей Хронологии и из «Отчета» Академии, Пленум ФО обсуждает вопрос о праздновании юбилея Канта. См.: ГАХН. Отчет. 1921–1925. С. 116.
Доклад Б. А. Фохта на близкую тему и тоже в ГАХН см.: 1929, март, 15 и 19.
Июнь, 12 – ФО РАХН в лице Г. Г. Шпета приветствует Вяч. Иванова, вернувшегося в Москву после трехлетнего отсутствия, [1172] и «выражает надежду, что теперешний отъезд его в Западную Европу не будет долгим, и после него В. И. Иванов снова займет в кругах русской духовной культуры место не только сотрудника, но и вождя».
В. И. Иванов излагает 16 основных тезисов своей книги «Дионис и прадионисийство», заставшей «московских классических филологов врасплох» вследствие использования в ней «не только древнейших данных, но и результатов последних раскопок» (В. О. Нилендер).
1172
Об обстоятельствах приезда В. И. Иванова в Москву летом 1924 г. см.: Д. Усов. «Мы сведены почти на нет…» Т. 2. Письма. С. 504 примеч. 24 (литература).
Отвечая на вопросы собравшихся, В. И. Иванов признает «основной наукой гуманитарного знания» филологию (ответ С. А. Котляревскому) и указывает на необходимость преодоления и объединения «отдельных мифологических школ» («и этнографизм Фрачер, [1173] и крайний позитивизм Соломона Рейнака») (ответ В. О. Нилендеру).
Сентябрь, 23 – Расширенный Президиум ФО утверждает программу работ Отделения на 1924/1925 академический год.
1173
Так в тексте. Вероятно, имеется в виду английский этнограф и историк религии Дж. Дж. Фрэзер (также Фрейзер).
Во время ее обсуждения Г. Г. Шпет предлагает «принять во внимание» при разработке программы ФО на будущий год «общую тенденцию Академии установить более тесное научное взаимоотношение м[е]ж[д]у отделениями и секциями». Прежде всего «отделения должны предложить секциям общие темы для совместной разработки», которые по обсуждении «наряду с другими Президиумами всех отделений» будут утверждены Правлением РАХН. Со стороны ФО такими общими темами могут стать: