Испанский любовный обман
Шрифт:
Аарон снова усмехнулся, звук прошел по моему позвоночнику и оставил след из мурашек. Мне было очень трудно игнорировать, как хорошо ощущалась его рука под моими пальцами или как правильно было прижиматься к нему сбоку.
Только когда мы были в нескольких футах от открытой площадки, где собрались все приглашенные, Аарон заговорил: — Знаешь, это того бы стоило.
Я повернула голову, рассматривая его профиль, пока он смотрел прямо перед собой.
— Видя тебя в этом платье и имея возможность зайти с тобой в любое место под руку, я бы вытерпел почти все.
Мои губы
— Даже гнев твоей сестры.
Затем прямо перед нашими лицами вспыхнула вспышка, вырвав меня из транса.
Моргая от ярких белых пятен, я мельком увидела камеру.
— Maravilloso (Потрясающе)! — взвизгнул высокий голос, который был мне хорошо знаком. — Какая прекрасная пара из вас двоих получается.
Мой рот захлопнулся, а затем снова открылся. Не полностью вернув зрение, я продолжала моргать, пока в фокусе не появилась ярко-рыжая грива. Чаро.
— О, ваши детки будут самыми милыми на свете.
Я выругалась себе под нос и натянуто улыбнулась, в то время как Аарон казался на удивление беззаботным. Самый глупый мысленный образ застал меня врасплох. На одном Аарон держал на своих больших руках пухлого голубоглазого младенца.
Сойдя с траектории моей кузины и повернувшись за вином, я попыталась взять себя в руки.
— Начинается, — пробормотала я себе под нос.
День, которого я боялась и страшилась месяцами.
Только в этот самый момент, когда рука Аарона была у меня под пальцами, а его улыбка была направлена на меня, я поняла, что меня напугало совсем не то, чего я когда-либо ожидала.
***
Если бы я знала, что моя сестра наняла камеру для поцелуев для свадьбы, я бы заявила, что больна и спряталась в ванной. По иронии судьбы, мне не пришлось бы так много лгать. Мой ужин продолжал подниматься к горлу каждый раз, когда мелодия, объявляющая о начале самых болезненных тридцати секунд в моей жизни, достигала моих ушей. В течение этого времени, которое растянулось в адскую вечность, камера сканировала толпу, сидевшую за круглыми столами, разбросанными по пышному зеленому саду ресторана, прежде чем остановиться на паре и отобразить их изображение — обрамленное сердцем — на установленном проекторе.
Каждый раз, когда камера проходила мимо моего фальшивого парня и меня, мое сердце прекращало биться, прежде чем возобновлялось с головокружительной скоростью.
Очевидно, возможность того, что мой первый поцелуй с Аароном будет показан на большом экране перед всей моей семьей, должна была вызвать у меня сердечный приступ.
И как будто мои мысли каким-то образом вызвали это, мелодия тритона объявила о начале нового раунда: Умрет ли Лина от нервов и ожидания сегодня вечером? Или она потеряет самообладание и совершит убийство на камеру?
— О, какая это была забавная идея, Изабель! — взволнованно крикнула моя мама с другого конца стола.
Моя сестра, казалось, гордилась собой еще больше, если это было возможно.
— Я
Одним глазом на экране проектора я наблюдала, как камера зависает на соседнем столе.
— Для этого мне пришлось заказать дополнительный пакет, но оно того стоит.
Камера скользнула по нашему столу, показывая на экране наши с Аароном лица.
Мое лицо побледнело. Моя рука как-то дернулась, выронив вилку. Я нырнула за ней, слишком резко, и чуть не опрокинула стакан. Выругавшись себе под нос, я достала вилку из-под стола и вынырнула как раз вовремя, чтобы увидеть, как движется камера.
Близко. Это было очень близко.
Потянувшись за своим вином, я действительно подумывала о том, чтобы улизнуть и положить этому конец. Но это было бы бегством. Быть трусихой. Снова. То, что я часто делала в последнее время.
Если камера остановится на тебе, ты поцелуешь Аарона, — сказала я себе, допивая остатки вина. Поцелуй в губы. Это не обязательно должен быть поцелуй как в кино. Просто поцелуй.
Но моя ободряющая речь не помогла. Это только заставило мою грудь напрячься, а живот затрепетать.
Взглянув на мужчину, которого мне, вероятно, придется поцеловать через несколько секунд, я с удивлением заметила, как дрогнул мускул на его челюсти. Изучая его более внимательно, я поняла, что Аарон выглядел… снова как нью-йоркский Аарон. Не похоже на расслабленную и игривую версию, с которой я делилась в последние дни. Его взгляд был устремлен на экран, и хотя его лицо ничего не выдавало — по крайней мере, тем, кто не овладел искусством читать Аарона, как я, — в нем было что-то такое, что говорило мне, что он не так хорош, как выглядел.
Камера еще раз скользнула по нам, на секунду задержав наши лица на экране, и двинулась дальше.
Мое сердце снова забилось.
Прежде чем я успела почувствовать хоть какое-то облегчение, оно вернулось, как будто исполняя танец, специально поставленный для меня, дразня мое сердцебиение, пока не остановит его. Маленькие капельки пота выступили у меня на затылке. Аарон оставался спокойным рядом со мной, непоколебимый, его глаза сверлили экран. Так сильно, что беспокойство начало просачиваться внутрь.
— Ууу! — заорала толпа, когда камера снова пронеслась над нашим столом, постепенно снижая скорость.
Глядя на Аарона, трудно было заметить что-то еще, кроме него. Я едва осознавала, как участники нашего стола ожили, хлопая в ладоши и насвистывая под мелодию проклятой камеры для поцелуев. Мои глаза остановились на губах Аарона, сжатых в ровную линию. Тревога и предвкушение — да, сильное и шелковистое предвкушение — зародились в глубине моего живота. Мой пристальный взгляд охватил все его тело, стоически сидящее рядом со мной. Среди окружающего нас хаоса мне все же удалось уловить движение его колена. Оно подергивало. Движение длилось едва ли больше пары секунд. Но я видела это.