Испанский любовный обман
Шрифт:
Его пальцы на мгновение замерли, как будто они колебались, что делать дальше. Затем они возобновили и продолжили разминать мои плечи.
— Это продолжалось несколько месяцев. Затем я услышала первый шепот, первый уродливый и ядовитый слух, который омрачил все это счастье. И после этого последовало еще много других. Шепот превратился в громкие сплетни, которые распространились по коридорам кампуса. Там также были сообщения в Facebook, а также обсуждения в Twitter. Никогда не направленные на меня, но обо мне. По крайней мере, в начале, — я подтянула колени к груди и обняла их.
«— Шлюха, которая спала со своим профессором, — они
Я услышала, как Аарон выдохнул. Почувствовал это на затылке. Его пальцы напряглись и на мгновение замерли.
— Все это было так обидно, — мой голос звучал по-другому – пустым и горьким. И это напомнило мне о Лине, которую я не хотела вспоминать. — То, что было сказано обо мне, быстро превратилось в указательные пальцы и в отвратительные фотографии, которые кто-то сфотографировал с моим лицом. В… действительно уродливые вещи.
Прикосновения Аарона превратились в просто прикосновения его кожи к моей, успокаивающие меня, двигающие меня вперед, говорящие мне, что: Я здесь. Я тебя понял.
— Все это превратилось в эту отвратительную сказку, где я была искусной, грязной женщиной, которая соблазняла профессоров ради оценок. Вся тяжелая работа и долгие ночи, которые я изучала, были сведены на нет просто потому, что… Я не знаю. По сей день я не знаю ни причины, ни мотивов. Зависть? Ради веселья? Но я знаю, что если бы я была одним из моих одноклассников-мужчин, а Даниель был профессором-женщиной, возможно, я бы не прошла через это. Это был бы профессор. Ее бы обвинили в том, что она соблазнитель, и студент получил бы несколько высоких пятерок. Вместо этого меня чуть не вынудили бросить учебу. Я не хотела посещать никаких лекций. Я не хотела выходить из дома. Я все еще жила с родителями, поэтому могла ездить в кампус из их дома, и я даже не хотела с ними разговаривать. Я удалила свои профили на всех сайтах социальных сетей. Я закрылась от всех людей в своей жизни, даже от своей сестры и даже от тех немногих, кто остался моими друзьями, — я сосредоточилась на успокаивающих кругах, которые Аарон рисовал на моей коже, заземляя и привязывая меня к нему и к настоящему. — Все это было слишком. Я просто почувствовала… пристыженный. Ничтожной. Я чувствовала, что все, что я сделала, ничего не стоит. Следовательно, когда мои оценки и успеваемость упали, мой средний показатель пошел коту под хвост. И мне было все равно.
Мгновение тишины, которая, казалось, длилась слишком долго, заставило меня понять, что Аарон не произнес ни слова. Я знала, что он не осудит меня, но мне было интересно, что он думает. Если бы то, как он видел меня сейчас, изменилось.
— Что он сделал? — наконец спросил он. Его голос звучал отрывисто, грубо. — Что Даниель сделал со всем тем, что с тобой делали?
— Ну, для него все стало выглядеть немного плохо. Не было никакого правила, которое мешало бы ему встречаться с бывшей студенткой. Но все, что происходило, было для него слишком.
— Для него? – повторил он с новой резкостью в голосе.
— Да. И поэтому он порвал со мной, сказал, что это слишком сложно, и отношения не должны быть такими трудными или запутанными.
Пальцы Аарона замерли, больше не двигаясь. Просто паря над моей кожей.
— Он думал, что мы не должны были заставлять друг друга спотыкаться
Аарон ничего не сказал. С его губ не слетело ни слова, но я могла сказать, что с ним что-то не так. Я чувствовала это по тому, как участилось, углубилось его дыхание. И то, как его руки застыли у меня на плечах.
— Я часто удивляюсь, как мне удалось закончить учёбу, но я это сделала. В какой-то момент после разрыва я проснулась. Пришла на экзамены и сдала. Затем я каким-то образом подала заявку на международную магистерскую программу и уехала в США.
Ладони Аарона снова сжались. Очень нежно, но я почувствовала, как они скользнули по моим плечам. Ничего такого, как раньше, но, по крайней мере, он снова прикасался ко мне. И я нуждалась в этом больше, чем хотела бы признать.
— Я не убегала от него, понимаешь? Все думали наоборот, но это было не так. Даниель ранил мое сердце, но я не убегала от этого. Тут дело в другом. Все смотрели на меня по-разному. Как будто я изменилась или что-то изменилось в том, как они меня видели. Как будто я была сломанной вещью. Брошена Даниелем, преследуемая, высмеиваемая. Все шептали: О, бедняжка. Как она собирается оправиться от этого? Они обращались со мной как с испорченным товаром. Они все еще это делают. Каждый раз, когда я возвращаюсь домой одна, они смотрят на меня с жалостью. Каждый раз, когда я говорю, что все еще одна, они кивают и грустно улыбаются, — покачав головой, я выпустила весь воздух из легких. — Я ненавижу это, Аарон, — я слышала, как эмоции в моем голосе заглушали мои слова, потому что я действительно ненавидела это. — Вот почему я так редко приезжала сюда.
Но тогда я также ненавидела то, как сильно я боялась, что часть этого, возможно, была правдой. Почему иначе я не смогла никому доверить свое сердце?
— Все, что произошло, причинило мне боль, оставило шрам, но это не сломало меня, — я проглотила комок в горле, желая верить своим собственным словам. — Это не так.
Звук, глубокий, хриплый и болезненный, раздался позади меня. Прежде чем я поняла, что происходит, руки Аарона обняли меня за плечи, и я оказалась в его объятиях. Прижатая к его груди. Теплый, твердый, безопасный и… гораздо менее одинокий. Намного более полноценный, чем я была несколько секунд назад.
Аарон уткнулся головой мне в шею сзади, и я почувствовала желание утешить его. Так я и сделала.
— Я не сломлена, Аарон, — сказала я ему шепотом, хотя, возможно, это было для моего собственного успокоения. — Я не могу быть сломленной.
— Ты не такая, — сказал он на моей коже. Крепче обнимая меня. Приближая меня ближе. — И я знаю, что даже если бы что-то сломало тебя — потому что такова жизнь, и никто не является непобедимым, — ты все равно собрала бы кусочки вместе и осталась бы самым ярким светом, что я когда-либо видел.
Мои руки обхватили эту пару рук, обхвативших меня за плечи, которые притянули меня к его груди, как будто он боялся, что я превращусь в дым, если он этого не сделает. И я так же отчаянно вцепилась в него. Как будто от этого зависел мой следующий вдох.
Мы оставались такими долгое время. И медленно, очень медленно наши тела расслабились друг в друге. Они слились воедино. Я сосредоточилась на дыхании Аарона, на серьезности момента, на его сердцебиении у меня за спиной, на его силе. На всех тех вещах, которые он продолжал давать мне так свободно, как будто они были ничем. Как будто он должен был их отдать, а я имела право забрать их у него.