Испанский любовный обман
Шрифт:
— Не притворяйся скромницей рядом со мной. Я стара. Я знаю лучше. А теперь иди.
Пара голубых глаз сразу же нашла мои. Они отскочили к бабушке, а затем куда-то позади меня. Оглядевшись, я заметила, что Даниель был в нескольких шагах позади нас.
Расставшись со своей бабушкой, я позволила своему взгляду вернуться к моему фальшивому парню, когда я направилась к нему. Я могла видеть беспокойство на красивом лице Аарона. Его челюсти были сжаты, а лоб наморщен. Когда его взгляд снова встретился с моим, в его глазах были вопросы и та защита, которую я почувствовала несколько минут назад, когда Даниель
Аарон волновался. Он сдерживал себя, чтобы не встретить меня на полпути и не спросить, что, черт возьми, произошло. Ему было не все равно. Он заботился обо мне. И он защитил бы меня, обнял или просто встал бы рядом, если бы я только открыла рот, чтобы спросить. Я знала. Черт возьми, он бы сделал это, даже если бы я не попросила.
Откровенная, искренняя забота. Вопреки тому, что утверждал Даниель.
Позволив себе изящно опуститься на стул, я воспользовалась моментом, чтобы изобразить на лице спокойную улыбку. Нейтральное выражение лица. Но мои губы, вероятно, скривились не в ту сторону, мои черты лица отображали, что все еще бурлило во мне после моего разговора с Даниелем, потому что, когда я повернулась и посмотрела на Аарона, его глаза вспыхнули сильнее.
Я заставила свои губы подняться на дюйм выше, и мускул на его челюсти дернулся.
Моя сестра начала о чем-то болтать — о чем именно, я не могла сказать. Моя голова была где-то в другом месте.
Мои руки лежали на коленях, когда я почувствовала, как ладонь Аарона легла на них. Во второй раз за сегодняшний вечер он переплел наши руки. Наши пальцы сплелись вместе, каждый из них. Но на этот раз он держал наши сцепленные руки там, где они были — на верхней части моего бедра. Как будто он пытался сказать мне, что этот способ — с ними под столом, скрытыми от всех остальных — означал, что это было только для нас. Это не часть игры.
Он целеустремленно сжал мою руку, его пальцы крепче сжали мои, его ладонь согрела мою кожу. Только для нас это, казалось, успокоило меня. Пообещало мне.
И, как самая большая тупица во вселенной, я находила величайшее утешение в этих пяти длинных пальцах. В этой теплой ладони. Поэтому я поднесла наши соединенные руки ближе к своему животу и сжала их в ответ.
***
Прямо между моих ребер застряло что-то, очень похожее на бомбу замедленного действия.
— Я слышу, как крутятся шестеренки в твоей голове, — сказал Аарон, пересекая комнату в пижамных штанах, которые снова творили безумные вещи с моим животом. То же самое касалось и футболки. На нем была та же одежда, в которой он спал вчера.
По крайней мере, он был в ней. Я не думала, что смогу выдержать Аарона без футболки прямо сейчас.
— Я в порядке, — солгала я, моя голова пульсировала при каждом повторении моего разговора с Даниелем. С тех пор как мы вышли из ресторана, она была в постоянном движении. — Просто прокручиваю все, что мне нужно сделать до завтрашнего большого дня.
Это было то, чем я должна была быть занята.
Тоже одетая в спальную одежду, я выровняла две пары каблуков — те, которые я надену, и запасные — на полу. Прямо у стены. Тщательно оставляя одно и то
Я отступила назад, любуясь своей работой. Нет.
Не убежденная, я опустилась на колени и переставила их.
Когда у меня что-то было на уме, я делала одно из двух. Я навязчиво ела или переставляла все. И учитывая, что мы только что поужинали и увидели стопку аккуратно сложенной одежды и идеально подобранных вещей, выставленных на комоде, казалось, что в этот раз было последнее.
Краем глаза я почувствовала, как Аарон плюхнулся на кровать с легкостью и изяществом, которых не должно быть ни у кого его размера.
— У тебя из ушей идет дым, — он оперся спиной о спинку кровати, и дерево заскрипело под его весом.
Я снова потянулась за туфлями, сдвинув их на дюйм вправо.
— Я так не думаю, — сказала я резким тоном. Затем я сдвинула две пары на полдюйма влево. — Для этого мне нужно было бы что-то переосмыслить. А я этого не делаю.
— О, но это так, — сказал он со своего места на кровати. — Поговори со мной.
Я не потрудилась ответить ему. Услышав его вздох, я сосредоточилась на своей задаче.
Может быть, если они повернутся лицом к стене…
— Каталина, — позвал Аарон.
И то, как он это сказал, заставило меня обернуться и посмотреть ему в лицо.
— Иди сюда, — он похлопал рукой по кровати.
Нахмурив брови, я послала ему взгляд.
— Посиди со мной немного, а потом можешь вернуться к тому, чтобы довести эти туфли до совершенства, — сказал он мне со вздохом. — Всего на несколько минут, — затем он снова положил ладонь на одеяло. Когда я ничего не сказала и не пошевелилась, он добавил очень тихо, как будто это разбило бы ему сердце, если бы я не дала ему одну вещь: — Пожалуйста.
Это «пожалуйста», это чертово «пожалуйста» и то, как он это сказал, заставило меня вытянуть ноги вперед.
Прежде чем я поняла, что делаю, моя задница оказалась на кровати, прямо рядом с его бедром. Я знала, о чем он хотел поговорить. Тот коктейль эмоций, воспоминаний и вопросов, которые медленно собирались в моей голове. Тот, который я принесла обратно в квартиру, и я знала, что если я хотя бы открою рот, он лопнет и выльется прямо из меня. Но это означало полное доверие Аарону. Рассказывая ему о той части моего прошлого, в которой я не находила никакой радости возвращаться. Дать ему ключ, который поможет ему лучше понять — узнать — меня. И хотела ли я это сделать? Могла ли я сделать это, не желая уткнуться головой ему в грудь и искать в нем утешения?
— Я не хочу утомлять тебя мелодраматизмом моей жизни, Аарон, — вздохнул я, и я не шутила. Чего я ему не сказала, так это того, что за всем этим скрывался только страх. — Тебе не нужно беспокоиться…
Одним плавным движением Аарон поднял меня и поместил между своих раздвинутых ног. Еще один вздох сорвался с моих приоткрытых губ, но этот не имел ничего общего с усталостью или тем, что назревало в моей голове.
— Все, что тебя беспокоит, имеет для меня значение, и я хочу услышать об этом, — сказал он со своего места позади меня. — В тебе нет ничего скучного или неинтересного для меня — никогда. Понимаешь?