Исправление настоящего
Шрифт:
— Повторяю еще раз, запиши на бумажке, если на ходу забываешь, — упрекнул он ее, — что это не мой гараж и не мой подвал, я арендовал его всего несколько недель назад.
— Пусть так, и успел уже натащить туда столько гадости, — кивнула неисправимая вредина.
— Ты про себя любимую? — улыбнулся Погорел, довольный своим остроумием. И надо было видеть в этот момент его радостную рожу, чтобы уже в следующий момент не проехаться по ней своими ноготками. Мужчина увернулся, там и без этого царапин хватало.
— Мерзавец!
— От мерзавки слышу!
— И кто, по-твоему, донес в полицию, что меня похитил именно ты, а не кто-то другой из моего чудного окружения. Знаешь, дорогой, мне твои придирки к моим
— Вот именно, — тут же согласился с ней Погорел, — осталось только узнать, кто этот доброжелатель, сдавший меня, и задачка будет решена.
— Все так просто? — скептически прищурилась Кэт.
— Проще не бывает, — он жадно затянулся, выпустил в небо длинную струю дыма и добавил: — И эту сволочь, неважно, из чьего она окружения, которая все это устроила, я обязательно уже очень скоро найду и покараю.
— Какие мы крутые, а я думала, что все уже закончилось, — вздохнула Кэт. — Блин, все еще только начинается.
— Продолжается, — уточнил Погорел. — Охота еще не закончилась. Забыла уже, что не я тебя похитил, а некто неизвестный, у кого я тебя лишь отбил.
— Чтоб использовать вместо приманки, — Кэт коснулась его руки, — поэтому я все же решила подстраховаться, ты же не сказал мне, у кого ты меня отбил. Вот я и думаю, что ты действовал с ними заодно и сейчас действуешь, чтоб все свалить на меня. Поэтому, извини, дорогой, но я попросила Владлена Ильича вызвать полицию. Какой бы ты не был хороший на словах, прости, но своих людей я знаю лучше, чем тебя. И как бы ты сладко не стелил, но они меня в своих казематах сутками не держали.
— И зачем ты мне это рассказала?
— Не знаю, — пожала она плечами, — просто… Ты мне тоже зря про грузовик рассказал, не в твою пользу рассказик. Просто у тебя еще есть немного времени, чтобы смыться. И мне не придется тогда объяснять, зачем я в тебя стреляла. Более того, обещаю, что я вообще забуду о твоем существовании, скоморох-капитан.
— Ты бы лучше вспомнила, чего с тобой не было, чем забывать то, что уже произошло.
— И это все, что ты мне хотел бы сказать на прощание, — спросила Кэт, сжав губы, в глаза которой лучше было и вовсе не смотреть.
— Я никуда не ухожу. Идем в дом, а то твой надежный друг совсем заждался, выпьем по рюмке, разбавим черное прозрачным.
— Кому что, а русскому нажраться, — поднялась с лавки Кэт. — Я так поняла, что ты игнорировал предложение свободы, что ж…
— Ты все правильно поняла.
— Сама не знаю, что творю, — произнесла Кэт уже на ходу, направляясь в дом. — Говорят, что жертва частенько влюбляется в своего палача…
Мужчина пожал плечами, ему только любви и не хватало.
— Хорошо, что хоть палач пока еще не втюрился в свою жертву, — вздохнул тяжело он, ясно понимая после разговора, что понимает все меньше и меньше в происходящем.
Величественный овальный стол, занимающий приличную часть хмурой столовой, окна в которой были задернуты плотными портьерами, пропускающими света достаточно, чтобы не промахнуться мимо рта во время трапезы, был накрыт почти скромно и даже с какой-то претензией на испорченный вкус: по центру красовалась Андроповка — водка с зеленой этикеткой — по цене 4 руб.80 коп. за бутылку, хранившейся, видимо, еще с тех самых времен, когда ее было так же трудно достать, как потом очень легко в два с половиной стакана выпить. Отдать должное хозяину, стаканов на столе все же не было, вместо них зеркальную гладь украшали граненые стопки, расставленные на таком приличном расстоянии друг от друга, чтобы незваные гости оставили даже мысль перекинуться между собой ненужным словцом, дабы исключить даже малейшую возможность общения. С налетом несмываемого прошлого, эти столпы, канувшего
— Театралы, твою…
— Я тебе нравлюсь? — покружилась на месте она, представляя и тому полюбоваться точно таким же нарядом на себе, только ядовито-синего цвета.
— Картинке не хватает немного красного и лестницы, — усмехнулся он, вспомнив недавнюю комнатку с узницей, если… Если, конечно, это ему не померещилось.
— Красное есть, — Кэт достала яркую помаду и принялась красить себе губы. Мгновение и перед ним уже стояла безликая клоунесса, будто сошедшая с картины. — Давай и тебе, — протянула она руку с помадой и к его губам.
— Сдурела, — отстранился он, — хватит и того, что я напялил на себя эту хрень.
— Как хочешь, не хочешь губки, давай пририсуем тебе кровавые слезки, возражения не принимаются.
— Ты тоже видела комнату с той ужасной картиной.
— Ничего я не видела, комнату видел ты, — возразила Кэт. — Мне Альберт в ночном клубе рассказал историйку про одного типа, пропавшего много лет назад при загадочных обстоятельствах. Он тоже намалевал картинку на стенке, облачился в такой же, как на тебе балахон и повесился в сарае, предварительно устроив в нем пожар, чтоб никто не смог его спасти. Вот и прикинула, может это здесь и случилось? Ты же комнату видел с рисунком на стенке…
— А причина?
— Альберт говорил, что приревновал свою любимую к столбу и убил, устроив завал в какой-то там заброшенной ветке метро при съемках фильма. Малый трудился режиссером, свихнулся на молоденькой артистке, не принявшей его ухаживаний, расправился сначала с ней, потом с собой.
— Сказки рассказываешь?
— Пересказываю, — усмехнулась Кэт, — то, что услышала в ночном клубе перед тем, как меня стащил в свой подвал один тип.
— А вот с этого места прошу поподробнее, пожалуйста, — попросил Погорел.
И Кэт в подробностях поведала ему об том странном выступлении худосочного Арлекина в маске, его историю и их последний разговор.
— Знаешь, — предположила в самом конце она, — у меня такое ощущение, что тот злодей только ради меня весь этот спектакль и затеял, чтобы потом украсть или убить, но ты ему помешал.
— Возможно… — кивнул Погорел, — что в одной из комнат этого замка я как раз и видел ту самую любовь, которую якобы завалило чьей-то сумасшедшей любовью в метро, если только это не ты, моя прелесть.