Испытание огнем
Шрифт:
— Да-да, зови своего пёсика. Только вот — Он наклонился ближе, голос стал хриплым, гремящим: — Собачка тебе тут не помощник. Она не остановит пламя.
Я стоял не двигаясь. Воздух вокруг дрожал от жара, а знак ещё не был активирован.
— Пять знаков. Пять. Кроме этого останется последний, верно, Станислав? — Он усмехнулся. — Ну-ну, давай, рисуй. Всё равно в конце — ты сгоришь, как и все. Я не шелохнулся, хотя жар давил со всех сторон, как из работающей с двух сторон духовки. В носу щипало от запаха уксуса, как будто
— Ну что ж, — выдавил я, — если это твоя идея светского визита, то ты как минимум недотянул с антуражем.
Азар склонил голову на бок. В его глазах — а точнее, в том пламени, что плясало в их глубине — мелькнула короткая искра интереса.
— Вот оно как. Всё ещё шутишь, юморист. Даже здесь. Даже сейчас. Не ждал моего прихода, а? Признайся!
— Честно? — Я шагнул к углублению, в котором уже начинал выводить знак. — Ожидал чего-то более... театрального. Скажем, эффектного выхода через стену пламени, парочку громовых раскатов, аплодисменты демонов. А ты — опять с шашлыком.
— Не шашлык, а инструмент истины, — поправил он назидательно. — Жар, дым, маринад — всё это метафоры. Ты, может, думал, что всё по-настоящему было? А это я тренировал тебя. Прогревал, так сказать. Подрумянивал. А теперь — настало время снимать с шампура. Ты готов, мясцо?
Никак зарычал, едва не прыгая вперёд, но я жестом остановил его.
— Так вот ты кто. Главный гриль-мастер Подземного Мира. А Катя? — я кивнул в сторону алтаря, не отрывая взгляда от его лица. — Она тоже была частью этого рецепта?
Азар откинул голову и, кажется, на мгновение даже рассмеялся. Его смех прозвучал, как потрескивание веток в костре, но быстро прервался.
— Ах, Катюша… Да, да, твоя дорогая. Как ты её звал? «Снежная королева»? Так любил её кроткие взгляды, холодную страсть... А ведь всё было просто. Очень просто. Я отдал приказ. Меня услышали. Всё остальное — дело техники.
— Ты подослал её ко мне. — Я не спрашивал. Это уже не требовало подтверждения. — Но зачем? Чтобы она следила? Подсказывала, где искать древние амулеты? Или просто спала рядом, пока я жевал свой доширак и пытался забыть о предстоящем разводе?
— А ты думаешь, это просто так, что твоя жизнь стала... интересной? — Он шагнул ближе, и воздух между нами задрожал, будто вибрация подземной печи. — Огонь не любит суеты. Он выжидает. Разогревает. Поворачивает медленно. И только потом — вспышка.
Он протянул руку к знаку — но не прикоснулся. Пальцы его дрожали, испуская тонкий шлейф дыма.
— Катя была частью твоего маринада, Стас. Перчинкой. Не слишком острой, не слишком сладкой. В самый раз. Ты влюбился, ты расслабился. А потом — ты стал уязвим. И вот ты здесь.
— Плохо ты выбрал специи, — процедил я сквозь зубы. — Кажется пересолил.Он замер. На мгновение.
— Пересолил?
Я сжал пальцы в кулак, чувствуя, как по коже течёт пот, вперемешку с последними каплями крови, что сочились из раны. Четвёртый знак пульсировал рядом с моими ногами — он был почти готов.
— И всё ради того, чтобы... что? Показать мне, что ты коварен? Что огонь — это не просто температура, а философия?
— Не просто философия, — тихо произнёс Азар, и в его голосе впервые не было насмешки. — Огонь — это суть. Всё началось с пламени. Первый крик ребёнка — это вспышка. Первая мысль — искра. Первое разрушение — костёр. И первая любовь? Пламя. Всё, что стоит помнить — жгло так, что не забыть никогда. Всё, что не осталось в памяти — было холодным. Ты поймёшь это, Стас. И если не сейчас, то позже. Когда вокруг тебя останутся только пепел и пыль.
Я шагнул к знаку, опускаясь на колено.
— Ты же понимаешь, что я не остановлюсь, да?
— Я знаю, — тихо ответил он. — Именно поэтому я здесь.
— Чтобы остановить?
— Нет. Чтобы смотреть, как ты сгоришь. Или сгинешь там, откуда появился. И чтобы в последний момент... вдохнуть запах готового.Он отступил в тень, словно растворяясь. Лишь пламя в его глазах продолжало тлеть парой углей, дрожащих в темноте.
Я провёл пальцем по углублению. Кровь впиталась мгновенно. Знак Огня поднялся — густо-красный, как расплавленный металл, и закружился в вокруг. Воздух завыл. Каменные стены вспыхнули светом, и даже пол под ногами нагрелся. Я встал, глядя, как знак вращается, пульсирует. Это была не просто руна. Это был язык — древний, огненный, звучащий прямо в голове.
«Сожги, чтобы очистить. Сожги, чтобы запомнить. Сожги, чтобы жить.»
— Ты ошибаешься, — сказал я в никуда. — Я не мясо. Я повар.
И огонь загудел. Пламя знака закружилось над полом, яркое, рваное, как дыхание кузнечного горна. В воздухе запахло горелыми травами и мокрым песком — странное сочетание, чуждое и тревожное. Азар стоял прямо под ним, и пламя отбрасывало на его лицо беспокойные тени, делая его черты зыбкими, как в кривом зеркале. Он больше не улыбался. Только смотрел.
— Ну, началось, — хмыкнул я, отряхивая ладонь от засохшей крови. — И в этот раз без прибауток про шашлык, да?
Азар медленно поднял руки.
— А зачем прибаутки, Стас, когда пришло время истины?
И с этими словами его тело начало меняться. Сперва хрустнули кости — негромко, но с таким звуком, будто лопалась старая древесина. Его кожа вспучилась, словно под ней кипел жир. Ткани начали трещать. Белая куртка с пятнами жира разошлась по швам, потом вспыхнула ярко-жёлтым пламенем, которое тут же слилось с его руками. Лицо Азара вытянулось, черты расплылись и стали меняться, как в замедленной плавке металла.