Истина
Шрифт:
Перекур закончился. Заработали ножницы. Сергей по прозвищу Мотыль рубил пластины на пилораму. Мотыль был свой человек: выпивал и работал. С Васиным Степан не мог найти общий язык. Васин человек был неплохой, но все один, чурался, не пил. Васин был опытный слесарь, через пять лет на пенсию.
Прежде чем варить полумуфту, Степан на всякий случай сходил в кузницу в надежде на опохмелку: кузнец иногда приносил на работу брагу. С выпивкой, однако, ничего не получилось.
При хорошем здоровье, добросовестном отношении к труду работы с полумуфтой было на два часа, не больше. Степан
– Перекур! – закричал Корнилов, водитель автопогрузчика.
Наконец-то! Степан откинул щиток. 15 минут десятого.
– Иди сюда! – махал Корнилов рукой, звал в курилку.
Корнилов уже был в годах. Деятельная натура: помимо своей основной работы водителя, Алексей помогал слесарям, что называется, подрабатывал. Собрав приличную аудиторию, Алексей в который раз принимался доказывать, что надо в первую очередь поднимать сельское хозяйство, в противном случае улучшения в экономике не будет.
Степан не знал, куда деваться от политики: дома по телевизору политика, на работе-политика. Надоело. Зачем надо было переходить на рыночные отношения? Степан был против рынка. За ценами не угнаться. Кому нужен такой рынок?!. Ни поесть, ни выпить… Зарплата – только на жратву. В городе официально было зарегистрировано пять безработных. Устроиться на работу теперь было не просто. Жизнь настала, даже работать не хотелось. Степан последним вышел из курилки.
В пять минут двенадцатого полумуфта была готова, оставшееся время до обеда, до 12 часов, Степан просидел. В буфет Степан не пошел, пролежал весь обед на скамейке за разметочным столом. Слышно было, как мужики в кузнице резались в карты, спорили. Играли на деньги. Ставки были небольшие. Раз Степан, соблазнившись, тоже сел играть – проиграл, больше не играл. После обеда была резка. Был листовой металл 20 миллиметров. Степан все никак не мог унять дрожь в руках, рез получался неровным. Потом опять была сварка. Голова уже не болела. Степан чувствовал себя неплохо. Дело пошло на поправку. В конце смены даже появился интерес к работе, потом опять стало плохо, глаза ни на что не смотрели. Домой! Домой!
2
– Степан, ты пьяный.
–Ты что, Геннадий Петрович, – стоял Степан у листогибочного станка, ухмыляясь. – Конец месяца. Откуда деньги? Ты подумай! – нарочно громко говорил Степан, чтобы все слышали.
– Степан, хватит кривляться. Ты пьяный, – чему-то про себя улыбаясь, говорил Светляков.
– Что ты заладил: пьяный, пьяный? Если бы я был пьяный, я бы не работал. Я свою работу выполняю. Все заварил.
Один на один, без свидетелей, Степан не стал бы много разговаривать, послал бы подальше – и все.
– Вот ты, Геннадий Петрович, говоришь, что я пьяный. Я не пьяный. Я работаю. Давай разойдемся по-хорошему: ты меня не видел, и я тебя не видел.
– С тобой бесполезно разговаривать! – отмахнулся Светляков. – Тебя не исправишь.
– Правильно.
Степан не хотел пить. Попов, токарь, в обед: сходи купи бутылочку. Денег дал
Прошло полчаса, как Светляков ушел. «Может, все обойдется», – думал Степан. До конца смены оставалось два часа. Пашка опять не работал, где-то шлялся. Балбес!
Появился.
– Ты где был, сынок? – не мог молчать Степан.
– Что такое? – подойдя совсем близко, спросил Пашка.
– А кто работать за тебя будет? Я?! У тебя третий разряд. Ты должен знать свою работу. Ты варить не умеешь, у тебя все разваливается. Ты знаешь, как я учился? Меня кадровики гоняли, я не сидел, как ты, часами учился варить. За водкой тоже бегал. А как не побежишь, когда посылают.
–Ну-ну… – отвернулся Пашка.
– Что ты сегодня сделал? Я работал, а ты? Дай закурить, – сменил Степан гнев на милость.
Пашка с недовольным лицом полез в карман за сигаретами.
– Мерси, – в знак благодарности поднял Степан руку.
Пашка закурил. Степан не стал курить, спрятал сигарету в нагрудный карман куртки на конец смены. На работе Степан курил все махорку: на сигареты много было «стрельцов», то одному дай, то другому. Пачки сигарет на смену не хватало. Сигареты были дорогие. На махорку охотников было немного. У Пашки родители были богатые. Пашка как-то хвастал. что денег на сберкнижке не на одну машину. Степан не понимал: зачем тогда работать? Можно не работать.
Начальник цеха, Смирнов Андрей Павлович, появился в проходе между станками. Андрей Павлович был невысокого роста, с животом. Насмешливый взгляд.
– О чем задумался, Степан? – подошел Андрей Павлович.
Степан не сразу нашелся, что ответить:
– Вот думаю, кому живется весело, вольготно на Руси.
– И кому живется весело, вольготно на Руси? – спросил начальник.
– У кого кошелек тугой.
– А ты выпивши. Не отказывайся. С кем пил?
– Андрей Павлович, – укоризненно протянул Степан.
– С кем пил?
Степан оживился:
– Со Светляковым.
– Не придуривайся, – оставался Андрей Павлович серьезным. – Один пить ты не будешь, я знаю. С Поповым, с Андреем? Или втроем пили?
– Андрей Павлович, я один пил, честное слово.
– Наказывать мне тебя…
– Как хотите, – потерял Степан вякий интерес к разговору, пошел варить
Начальник цеха как в воду смотрел: пили втроем. Было две бутылки водки, полбутылки еще, кажется, осталось. Осталось или не осталось, хотел бы знать Степан.
Васин уже убирал из-под ножниц обрезь, он раньше всех заканчивал работу. В кузнице уже не бил молот. Степан тоже не работал, снял щиток. Подметать не стал, собрал огарки от электродов, выбросил в контейнер для мусора. В пять часов Степан пошел мыться. У Попова на шкафу висел замок, был еще в цехе.
Степан уже переоделся в чистое, направился к выходу, когда появился Попов. – Что, Олег, опаздываешь? – пробежался Степан по тучной фигуре токаря, по карманам – бутылки не было.