История Деборы Самсон
Шрифт:
– Да, Агриппа. Мы друзья. И вам можно звать меня Милашкой.
– Ну и хорошо. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к Деборе. К миссис Патерсон. – Он помотал головой, будто пока не успел оправиться от потрясения.
– Я соврала о том, кто я такая, Гриппи. Простите меня. Но ни о чем другом я никогда не врала.
– Генерал много чего мне рассказал. – Он снова помотал головой. – Вы невероятная женщина, Милашка. Помните, как я говорил, что вы куда сложнее, чем кажется?
Я кивнула, и мы замолчали.
– Теперь вы поедете в Ленокс. Это хорошо. – В его словах слышалась неуверенность.
Я
– Вы ведь позаботитесь о генерале? Не дадите ему упасть духом, проследите за тем, чтобы он ел, спал и вовремя возвращался с долгих ночных прогулок? – спросила я.
– Да, мэм. Я все сделаю.
– И вы будете охранять его и его репутацию от тех, кто, возможно, услышал обо мне? – быстро прибавила я. – До Бенедикта Арнольда мне далеко, но я не хочу, чтобы мое имя стало пятном на репутации генерала. Я сама отвечаю за свои ошибки.
Его взгляд смягчился, и он расплылся в улыбке:
– Я сохраню вашу тайну, Милашка. Помните, что я вам когда-то сказал? Вам больше не нужно бояться. Вы своя, а я защищаю своих.
Глава 28
Заключать мирные договоры
12 июня 1783 года
Дорогая Элизабет!
Дом в Леноксе точно такой, каким вы его описывали, вплоть до орнамента на коврах и цвета обоев. Когда я коснулась перил, то вспомнила, что вам нравилось проводить по ним рукой, когда вы поднимались по лестнице.
Снаружи дом – подобие Джона, статный, величавый, классический, но внутри все создано женщинами и ради женщин. Ни в мебели, ни в иной обстановке не видно присутствия Джона, но его отсутствие – восемь лет разлуки, прерываемой лишь краткими увольнениями, – чувствуется во всем.
Вы здесь, в этом доме. Вы сохранились в лицах ваших дочерей. Они уже вовсе не маленькие. Рути девять лет, Полли одиннадцать, а Ханне почти тринадцать. Ханна высокая. Когда Джон говорил, что она пошла в вас, я думала, что она окажется невысокой. Она красива, стройна, темноволоса и ростом почти с меня.
Рути и правда похожа на Джона, как он и рассказывал, но она шумлива, в то время как он сдержан, и требовательна, в то время как он предан долгу. В ней вся жизнь этого дома, и она жаждет целиком владеть моим вниманием. Быть может, ей, как Иеремии, оно нужно больше, чем остальным. Мне кажется, что Полли больше всего напоминает вас, и характером, и внешностью. Она старается делать все как можно лучше, но страдает, потому что здоровье у нее не самое крепкое. И все же от этого она лишь более требовательна к себе. Недавно я начала учить ее ткацкому делу.
Бедный Джон вернется домой к дочерям, которые успели вырасти без него.
Мне отчаянно не хватает его, но я начинаю понимать, что, возможно, правильнее всего было мне приехать одной – чтобы я успела привыкнуть к вашему дому, к вашим стенам, к вашим шагам,
Мы с Джоном вернулись к прежней жизни, к временам, когда мы писали и получали письма. Со страниц писем со мной говорит и новый, и прежний Джон, он и мой, и одновременно ваш, но я люблю Джона Патерсона во всех его воплощениях.
Я вижу Джона в его матери и сестрах, Мэри, Анне и Саре. У них те же светлые глаза и густые брови, изящно очерченные губы и рыжеватые волосы – правда, у миссис Патерсон волосы белоснежно-седые. Это красивые люди, хорошо сложенные и прекрасно воспитанные. Меня они приняли с распростертыми объятиями – и в этом они тоже походят на Джона.
Анна и преподобный Холмс довезли меня от своего дома на Общественном холме в Филадельфии до дома Патерсонов в Леноксе, штат Массачусетс. Путешествие заняло две недели, мы тащились в нелепейшем экипаже, и, если бы я не была все еще слаба и меня не рядили в неудобные платья, я бы вымолила право идти пешком или ехать верхом на Здравом Смысле, который проделал весь путь вместе со мной.
Генерал успел многое подготовить, в том числе и втайне от меня. Моррис, Мэгги и Амос Клэй добрались до Ленокса раньше, чем я: они ехали вместе с небольшим отрядом местных солдат, возвращавшихся домой, а Джон Патерсон снабдил их письмом, в котором объявил их свободными людьми.
Вообразите мое изумление, когда Моррис вышел во двор в день моего приезда, чтобы встретить экипаж Холмсов. Признаюсь, я разрыдалась, когда поняла, что сделал генерал, и кинулась обнимать Морриса, который перенес это стоически – примерно так же, как я, когда Джон впервые обнял меня.
Генерал не подготовил к этой встрече ни Морриса, ни меня, но, когда Моррис меня увидел, лишь покачал головой и сказал: «Ну и делишки. Мэгги мне говорила, что вы женщина, да к тому же при генерале, но я ей не верил». Я должна была догадаться, что Мэгги меня раскусит. Женщины видят друг друга насквозь.
День, когда я прибыла в Ленокс, удивительно походил на тот, когда я приехала к Томасам. Оба дома наполняли незнакомцы, которые нуждались во мне, мне же предстояло отыскать свое место и предназначение. Теперь я понимаю, что вся моя жизнь готовила меня к этому. И вы по-своему тоже.
Правда, в отличие от того дня, когда я оказалась у Томасов, теперь мне ничего не известно о роли, которую я должна играть в доме Патерсонов. Я никогда не была ни женой, ни матерью. У Томасов мне дали работу и поселили в каморке прислуги, здесь же мне отвели спальню, которая прежде принадлежала вам, комнату, где по-прежнему остаются ваши вещи – даже одежда в комоде и в гардеробе.