История тела сквозь века
Шрифт:
Судьба сердца Людовика Святого волновала ученых XIX века. Во время работ в Святой капелле в 1843 году около алтаря были обнаружены кусочки сердца. Высказывалась гипотеза, что это могло быть сердце святого короля; завязалась оживленная полемика, в которой участвовали почти все выдающиеся ученые эпохи.
Ренессанс
Средневековый иконописец мало интересовался реальными пропорциями человеческого тела, поскольку тело было для него только носителем духа; гармония тела заключалась для него, скорее, в аскетической обрисовке, в плоскостном отражении на нем сверхтелесного мира. Философия Возрождения основывалась на гуманистическом подходе и являлась антропоцентричной,
Тело, благодаря открытию перспективы, становится трехмерным даже в живописи, не говоря уже о скульптуре Микеланджело, например, у которого эта телесность буквально подавляет собой. Пятиметровая статуя Давида тому яркое доказательство. Так, когда Давид предстал перед флорентийцами, они онемели от величия и красоты мраморного исполина. Джорджо Вазари писал: «Тому, кто это видел, ни на какую скульптуру любого мастера наших или других времен и смотреть не стоит». «Давид» Микеланджело кажется статуей античного героя, обнаженного, стоящего в контрапосте – классической позе, при которой положение одной части тела контрастно противопоставлено другой части, что придает фигуре динамичность. Это произведение – возрождение античной красоты, но с очень актуальным в тот период значением.
Микеланджело. Давид. 1504
Глыба имела массу повреждений, и разметка статуи должна была быть максимально точной: что-либо переделать было бы невозможно. Именно поэтому работа началась с создания левой руки Давида, согнутой в локте – сделать по-другому не позволила бы большая выбоина в глыбе. Кисть левой согнутой в локте руки не гармонирует со всей фигурой. Она непропорциональна телу. Кисть представляется огромной. Это рука Бога. В дальнейшем именно божественная кисть и будет изображена на плафоне Сикстинской капеллы в «Сотворении Адама». Здесь левая рука Адама соприкасается с божественной десницей.
Левая кисть Давида превращается в зеркальное отражение божьей десницы, то есть происходит подмена левого на правое, а за фасадом христианства угадывается языческая античность.
Микеланджело. Сотворение Адама. 1512
Стоящему на высоких шатких лесах Микеланджело пришлось изрядно потрудиться над теми частями глыбы, к которым нельзя было прикасаться резцом, чтобы не нарушить пропорции будущего Давида. Эти части можно было обработать только полировкой. Он трудился над Давидом в одиночку, без подмастерьев, и днем, и ночью, и под палящими лучами летнего солнца, и в пронизывающий до костей зимний холод (работа шла под открытым небом). Это был каторжный труд. Работа заняла 2 года, но еще в течение 4 месяцев Микеланджело полировал статую, придавая ей завершенный и совершенный вид.
По одной из легенд, закончив работу, он водрузил на голову Давида лавровый венок из начищенной меди. Это было не просто украшение – таким образом Микеланджело подчеркнул духовную связь своей статуи с античными традициями скульптуры. Да и за образец Микеланджело выбрал не столько библейского героя, а надо помнить, что из рода Давидова произошел и сам Христос, сколько античного бога Гермеса. Это был тот самый Гермес, или Гермес Трисмегист, считавшийся автором первого алхимического трактата «Изумрудная скрижаль». Возрождение почти все без малейшего исключения было увлечено
В отличие от Средневековья, эпоха Ренессанса не будет слепо принимать все на веру. Ренессанс начнет изучать Природу, и тело здесь сыграет очень важную роль. В этом видели влияние античного искусства, но между Ренессансом и Античностью пролегала целая пропасть. Под скульптурностью возрожденческого мышления лежал не античный вещевизм, а антропоцентризм и стихийно утверждающая себя индивидуальная человеческая личность.
Гюстав Доре. Трапеза Гаргантюа. XIX век
В гротескной форме это увлечение телесным наиболее ярко даст знать о себе в творчестве Франсуа Рабле.
Огромную роль у Рабле играют мотивы разинутого рта, глотания, сосания, обжорства, пищеварения и вообще животного акта еды, пьянства, чрезмерного роста тел, их совокупления и беременности, разверзшегося лона, физиологических актов отправления. Героями отдельных эпизодов романа прямо являются кишки, требуха, колбасы и т. д. Так, образ жаркого на вертеле является ведущим в турецком эпизоде Пантагрюэля, пиром и обжорством кончаются вообще все многочисленные войны Гаргантюа и Пантагрюэля. Из разверзшегося лона рожающей матери Пантагрюэля выезжает обоз с солеными закусками.
Вторая книга начинается эпизодом убоя скота и обжорства беременной матери Гаргантюа Гаргамеллы, которая объелась кишками, в результате чего у нее самой выпала прямая кишка и ребенок, вылезший через ухо, сразу же заорал на весь мир: «Лакать! Лакать! Лакать!» В четвертой книге дается прославление Гастера (желудка), превозносимого как изобретатель и творец всей человеческой культуры. Рассказывая о происхождении рода гигантов, потомком которых является Пантагрюэль, Рабле изображает чудовищно громадные горбы, носы, уши, зубы, волосы, ноги, невероятной величины половые члены (своим фаллосом они могут шесть раз обернуться вокруг своего тела) и т. п. В первой книге много страниц занимает перечень подтирок, которыми пользовался Гаргантюа, и их сравнительные оценки, причем в качестве подтирок здесь выступают бархатные полумаски, шейные платки, шляпы, наушники, чепцы, простыни, одеяла, подушки, занавески, туфли, сумки, куры, петухи, цыплята, зайцы, голуби, кошки, розы, репа, укроп, анис, ботва разных растений и пр. и пр. Исключительное место занимают испражнения. Так, в конце четвертой книги Панург, наложивший от страха в штаны и затем оправившийся, дает 15 синонимов кала.
Большую роль у Рабле играют также забрасывание калом, обливание мочой и потопление в моче. Гаргантюа обливает своей мочой надоевших ему любопытных парижан, которые тонут в количестве 260 418 человек; Пантагрюэль затопляет мочой лагерь Анарха; кобыла Гаргантюа также затопляет в своей моче войско врага.
Одной парижской даме, не ответившей ему взаимностью, Панург подсыпает в платье размельченные половые органы суки, в результате чего за этой дамой шли 600 014 собак и мочились на нее. Находят свое место и другие выделения – слюна, рвота, пот и т. д. Недаром Гюго говорил, что у Рабле «весь человек становится экскрементом».
Брюхо, утроба, кишки, зад, детородные органы упоминаются и описываются здесь в огромном количестве со всеми возможными подробностями и преувеличениями, с неимоверным смакованием и упоением. Зад у Рабле – это «обратное лицо или лицо наизнанку». «Сивилла задирает юбки и показывает места, куда все уходит и откуда все происходит». В книге дается 303 эпитета для характеристик и мужского полового органа в хорошем и дурном состоянии, из которых 153 положительных и 150 отрицательных, причем Панург и брат Жан обмениваются ими в форме акафиста.