Иудаизм, христианство, ислам: Парадигмы взаимовлияния
Шрифт:
Первый довод: у людей с сильным воображением не может наблюдаться большая склонность к чистой интеллектуальной деятельности (II, 29) [906] ; эти две способности противоположны друг другу. Можно отметить, что такое представление об интеллектуальных возможностях пророков приблизительно совпадает с представлением о сновидцах, сформулированным Аристотелем в De Divinatione (О прорицании во сне 464а, 17 и далее), хотя в данном контексте греческий философ не упомянул о способности воображения. В каком-то смысле средневековые последователи Аристотеля, включая Аверроэса, если буквально понимать их утверждения, не приняли этой доктрины из De Divinatione.
906
Ссылка на Трактат, страницы латинского и русского изданий совпадают. — Прим. перев.
Второй аргумент Спинозы основывается на текстах Писания [907] ; философ подчёркивает, что они являются единственным достоверным источником. При этом почти ещё неиспытанные филологические методы, которые
907
Гл. I. С.16 [С. 17 18]; гл. II. С. 35 [С. 34-36] и ниже.
908
См. Несвоевременные размышления, II, 2 и 3. [а именно О пользе и вреде истории для жизни]. Имя Спинозы не единственное имя, которое следует упомянуть в истории возникновения библейской критики в Новое время. Были и другие. Однако его роль в этой области была весьма значительной.
Спиноза утверждает, что свидетельство библейских текстов весьма недвусмысленно: восприятие и учение пророков состояли почти из одних иносказаний и загадок и выражали духовные вещи посредством телесных образов [909] . Это соответствует природе воображения, которое, с точки зрения Спинозы, является единственной душевной способностью, отвечающей за пророческое откровение. Ввиду различия и подлинного антагонизма между способностью воображения и интеллектом [910] нет никаких оснований полагать, как это обычно делалось, что пророки знали всё, что могло быть познано человеческим разумом. На взгляд Спинозы, Библия свидетельствует о том, что пророки были скандально невежественны в вопросах о Боге и физической реальности; их пророческое призвание никак не сказывалось на росте их знаний, а получаемые пророком откровения зависели от его индивидуальной способности воображения, характера и сложившихся до этого мнений.
909
Гл. I, II и ещё в нескольких местах.
910
Гл. II. С 35 [С. 34].
Очевидно, что подобные утверждения были направлены на реализацию политического назначения Трактата. Эффективность данного сочинения как орудия пропаганды толерантного либерального государства, вероятно, уменьшилась бы, если бы его автор не подверг критике веру в превосходные теоретические познания, свойственные пророкам. Понимание политической цели Спинозы не должно, однако, скрыть от нас одно обстоятельство: искушённый, беспристрастный читатель Путеводителя, воспринявший вышеупомянутые антропологические категории Маймонида всерьёз и готовый непредвзято исследовать с их помощью теорию пророчества, также был склонен отнести пророков, на основании библейских свидетельств, к категории людей с развитым воображением, а не к предложенной Маймонидом третьей категории. Другими словами, у Спинозы имелось не просто практическое, а достаточное теоретическое основание, чтобы изменить учение Маймонида, и у нас нет ни малейшей возможности узнать, которое из двух оснований изначально обусловило это изменение.
Довольно очевидно, что представление Путеводителя о пророках как философах полностью зависит от использования аллегорического метода. Спинозе кажется (VII, 113 и далее [911] ), что Маймонид «проговорился» в отрывке, который он цитирует в Трактате по переводу Ибн Тиббона на иврит:
Знай, что мы не ради текстов, встречающихся в Писании о творении мира, избегаем говорить, что мир вечен, ибо количество текстов, говорящих о сотворении мира, не больше тех, которые учат, что Бог телесен. И пути к объяснению находящихся в Писании мест о творении мира нам не закрыты, а также и не затруднены, но мы могли бы объяснить их подобно тому, как мы это сделали при устранении телесности от Бога: и, может быть, сделать это было бы много легче, и мы могли бы объяснить их и обосновать вечность мира более ловко, нежели когда объяснили Писание с целью устранить телесность благословенного Бога (Путеводитель II, 25).
911
Спиноза цитирует текст на иврите, затем переводит его на латынь. Ниже цит. русский перевод латинского перевода Спинозы. Спиноза Б. Богословско-политический трактат. Т. 2. С. 105 106. — Прим. перев.
Такое использование аллегорического метода, с точки зрения Спинозы, подразумевает, что заявления философов об истинном смысле библейских текстов должны быть приняты обычными людьми как единственно авторитетные и безошибочные [912] . Он полагает, что если это допустить, то возникнет новый вид церковной власти и новая порода священников и жрецов. И добавляет, что люди в большинстве своём, вероятно, скорее посмеются над церковниками нового типа, нежели станут их почитать. Этот сарказм, конечно же, отражает истинное отношение Спинозы к восходящим к Платону политическим амбициям средневековых философов: они заслуживают только презрительного отвержения. Очевидно, он считает подобных философов людьми, страдающими манией величия, чьи «возвышенные» мечты никогда не смогут претвориться в жизнь. Спиноза явно не сожалел об этом. Но наряду с подобными мечтами существовало и «организованное суеверие», которое было несомненной действительностью; Спиноза был его противником, и оно занимало его гораздо больше, чем политические доктрины философов в духе Платона.
912
Заметим, что еврейский аверроист XV в. Элияху Дельмедиго не одобряет того, насколько далеко зашли философы в аллегорической интерпретации текстов Писания. По его мнению, эти тексты нужно понимать
Маймонид заявлял (по крайней мере, на словах), что Моисей, именуемый пророком, не имел с другими пророками ничего общего, кроме собственно наименования. Спиноза чётко даёт понять, что данное представление и концепция, на которой оно основано, кажутся ему весьма уязвимыми для критики не менее, а возможно, и более уязвимыми, чем представление Маймонида о пророках вообще. Ибо в отношении Моисея текстовые свидетельства не просто не подтверждали взглядов, изложенных Маймонидом в Путеводителе или других сочинениях, — они доказывали их ложность. В этом случае Спинозе не нужно было полагаться на аргумент ex silentio [913] , как с менее значимыми пророками, и основываться на том, что Библия не описывает этих пророков как философов. Согласно фрагменту из Введения к части первой Путеводителя Маймонида, Моисей сопоставим с теми, «перед кем, в очень тёмной ночи, молнии вспыхивают одна за другой так [часто], что им словно бы светит постоянный, немеркнущий свет» [914] . Маймонид также называет его «господином знающих». Ибн Баджа, арабский философ, оказавший некоторое влияние на Маймонида, считал, что философы наделены интуитивным теоретическим знанием, а наивысшим образцом в этом отношении был Аристотель. Однако, по утверждению Маймонида, единственным человеком, который (в пределах человеческих возможностей) обладал полным знанием такого рода, был Моисей. То есть он был величайшим философом [915] . Кроме того — очень важная деталь, — пророчество Моисея отличалось от других пророческих откровений тем, что не зависело от способности воображения. «Способность воображения не участвовала в его пророчестве… он не пророчествовал, как другие пророки, посредством притч» [916] . Несомненно, это показывает, что Маймонид «встаёт на защиту» данной способности не более чем Спиноза (это явствует также из многих других фрагментов Путеводителях), несмотря на признание важности её участия в пророчестве всех пророков, за исключением одного.
913
«По умолчанию» (лат.). Здесь: «исходя из того, что не сказано». — Прим. перев.
914
Моше бен Маймон (Маймонид). Путеводитель растерянных. С. 20. Ср. там же, прим. 43,45. Прим. перев.
915
См. Предисловие переводчика в моём переводе Путеводителя растерянных: The Guide of the Perplexed. Chicago, 1963. P. LIV-CV.
916
Путеводитель растерянных II, 36; ср. также II, 45 (в конце главы).
В главе I Спиноза отклоняет выдвинутую Маймонидом (который в этой связи не назван [917] ) концепцию пророчества Моисея, но не отрицает, что библейские стихи указывают на различие между пророческим даром Моисея и откровениями остальных пророков. По его мнению, однако, тексты свидетельствуют, что различие никоим образом не было столь же радикальным, сколь могло показаться вследствие интерпретации Маймонида. Возможно, здесь Спиноза мысленно обращается к классификации пророков по Маймониду (за исключением Моисея) — классификации в зависимости от типа пророческого сна или полученного бодрствующим пророком видения (Путеводитель II, 45). Разъясняя её, Маймонид упоминает гипотетическую категорию, которая могла бы считаться наивысшей. Правда, он скорее склоняется к мысли, что эта категория пророков не существует и не может существовать: «Относительно вопроса, возможно ли, чтобы пророк также увидел в пророческом видении, будто Сам Бог обращается к нему, то это, по моему мнению, неправдоподобно, поскольку сила воображения не достигает такого предела. И мы не нашли этого у остальных пророков» [918] . Возникшее в последнем предложении слово «остальные» в данном контексте, кажется, означает «у всех пророков кроме Моисея». Арабский текст можно перевести и как «у любого из пророков», но еврейская версия, используемая Спинозой, отражает первую интерпретацию.
917
Хотя он ссылается на него немногим ранее, перед рассуждением о Моисее (гл. I, С. 19 [С. 20]).
918
См. мой перевод, с. 402.
Рассматриваемый фрагмент доказывает — если вообще существовала потребность в доказательстве, — что процесс получения такого видения не мог быть чисто интеллектуальным. Как и в случае одиннадцати ступеней пророчества, выстроенных Маймонидом на основании библейских свидетельств, требуется прежде всего участие способности воображения. Особенность этой категории заключается в том, что подпадающий под неё пророк — в том маловероятном (по Маймониду) случае, что он когда-либо существовал, — как бы ощущает [919] в пророческом видении, что Бог говорит с ним.
919
Perceive. Другой вариант перевода: «постигает». Прим. перев.
По-моему, очевидно, что Трактат относит Моисея к этой, по мнению Маймонида, гипотетической категории. Точка зрения Спинозы выражена им в следующих словах:
Поэтому не должно сомневаться в том, что остальные пророки не слышали действительного голоса. Это ещё более подтверждается из Второзакония, гл. 34, стих 10, где говорится: «И никогда не существовал (собственно, «восставал») в Израиле пророк, как Моисей, которого Бог знал лицом к лицу». Это, конечно, должно разуметь в смысле голоса только, ибо сам Моисей никогда не видел лица Божья (с. 20 [с. 21]).