Иван Петрович Павлов (1849 —1936 гг.)

Асратян Эзрас Асратович

Таким образом, безукоризненно точными опытами Павлов показал, что, бесспорно, существуют специализация и локализация функций в коре. Тем самым была окончательно доказана ошибочность метафизической теории, считающей всю кору однозначной и равноценной в функциональном отношении массой. Несостоятельной оказалась и противоположная, хотя и не менее метафизическая теория по этому вопросу — теория о жесткой специализации и узкой локализации функций в коре. Из безупречных данных Павлова следовало, что специализация и локализация функций в коре не абсолютна и не статична, не ограничена рамками соответствующих проекционных зон, а относительна и динамична, что границы локализации не так узки и вовсе не очерчены строгой линией, как считало большинство исследователей того времени, а широки, незаметно простираются в соседних зонах, точнее — их практически нет, так как зоны перекрывают друг друга своими периферическими частями. В проекционных «ядрах», или «фокусах» этих локализационных зон коры сконцентрированы наиболее специализированные нервные клетки, осуществляющие наиболее тонкий анализ и совершенный синтез, а на обширной их периферии — менее специализированные с постепенно уменьшающейся густотой, осуществляющие грубый анализ и несовершенный синтез. «Из всех этих фактов мы заключаем,— писал Павлов,— что каждый периферический рецепторный аппарат имеет прежде всего в коре центральную специальную, обособленную территорию как его конечную станцию, которая представляет его точную проекцию. Здесь

благодаря особенной конструкции (может быть, более плотному размещению клеток, более многочисленным соединениям клеток и отсутствию клеток других функций) происходят, образуются сложнейшие раздражения (высший синтез), и совершается их точная дифференцировка (высший анализ). Но данные рецепторные элементы распространяются и дальше на очень большое расстояние, может быть, по всей коре, причем они теперь располагаются все неблагоприятнее, чем более удаляются от центральной территории. Вследствие этого раздражения становятся все элементарнее, а анализ грубее» [⁹⁴ И. П. Павлов. Полн. собр. трудов, т. III, стр. 292—293.]. То, что у знаменитого итальянского физиолога Лючиани было в виде смелой гипотетической схемы, стало у Павлова стройной, солидно обоснованной теорией динамической локализации функций в коре.

Долголетние наблюдения над собаками и специальные эксперименты на них дали Павлову богатый материал для построения новой концепции о физиологических основах типа нервной системы и характера нервной деятельности. Не касаясь существа этого материала, отметим лишь, что, согласно концепции Павлова, тип нервной системы обусловливается ее прирожденными особенностями. Главные из них: сила основных нервных процессов — возбуждения и торможения, уравновешенность или сбалансированность этих процессов и, наконец, их подвижность. Сочетаясь по-разному, эти основные врожденные черты нервной системы создают тот или иной ее тип. Хотя теоретически возможно и очень большое число таких комбинаций (а значит, и типов нервной системы), в действительности встречаются главным образом четыре четко выраженных типа нервной системы, которые по внешней картине во многих отношениях совпадают с четырьмя темпераментами, описанными еще врачами древней Греции. Это возбудимый, или безудержный, тип (холерик), инертный, или медлительный, тип (флегматик), живой, или подвижный, тип (сангвиник), и слабый тип (меланхолик) .

Однако, согласно воззрениям Павлова, в окончательном формировании характера нервной деятельности наряду с этими врожденными особенностями нервной системы весьма важную роль играют также изменения, обусловленные историей индивидуальной жизни, условиями существования организма, его многостороннего воспитания в самом широком смысле. Благодаря «высочайшей пластичности» нервной системы эти факторы индивидуальной жизни могут оказать на ее состояние глубокое преобразующее влияние, особенно в раннем возрасте. В лаборатории Павлова щенки одного помета, т. е. с одинаковыми наследственными свойствами нервной системы, были выращены и воспитаны в разных условиях. Когда они повзрослели, выяснилось, что они сильно отличаются друг от друга по образу поведения, по характеру. Данная нервная деятельность — это как бы «сплав» врожденных особенностей нервной системы и индивидуальных изменений, синтез типа и характера. «Тип,— отмечал Павлов,— есть прирожденный конституционный вид нервной деятельно^ сти — генотип. Но так как животное со дня рождения подвергается разнообразнейшим влияниям окружающей обстановки, на которые оно неизбежно должно отвечать определенными деятельностями, часто закрепляющимися, наконец, на всю жизнь, то окончательная нервная деятельность животного есть сплав из черт типа и изменений, обусловленных внешней средой,— фенотип, характер» [⁹⁵ Там же, стр. 567.].

Следует сказать, что Павлов и здесь считал весьма условным и относительным деление свойств нервной системы на наследственные и приобретенные. В частности, на основании достоверного фактического материала ученый допускал возможность переделки главных наследственных свойств нервной системы внешним воздействием на организм и его методичным воспитанием.

Заканчивая весьма краткий и схематический обзор выявленных и изученных Павловым закономерностей нормальной деятельности коры больших полушарий головного мозга, нужно еще раз отметить, что, согласно его фактическим данным и учению, различные формы работы коры и протекающие в ней процессы не разобщены, а неразрывно друг с другом связаны, находятся в постоянном взаимодействии, входят в разные комбинации, сталкиваются и борются между собой, переходят друг в друга и в итоге создают целостную, гармоническую высшую нервную деятельность. Кроме того, кора больших полушарий мозга неизменно функционирует в неразрывной связи с другими частями головного мозга и даже с более низшими отделами центральной нервной системы и создает высшую нервную деятельность, работая в тесном контакте с ними.

Обнаруженные Павловым закономерности работы и покоя коры большого мозга своими корнями связаны с закономерностями работы и покоя низших отделов центральной нервной системы и даже нервной системы вообще. Павлов придерживался точки зрения, что протекающие в высших и низших ее отделах процессы связаны «естественной общностью». Но одновременно с этим ученый считал, что большинство закономерностей работы головного мозга отличается от закономерностей работы низших отделов нервной системы, являясь новым, высшим, качественно особым. Так, условный рефлекс — абсолютно новый вид нервной деятельности; он отличен от так называемого «проторения путей», являющегося общей закономерностью работы всех отделов центральной нервной системы и лишь родственным ему явлением, его прототипом. Внутреннее, или условное, торможение — это также совершенно новый вид торможения, отличающийся от врожденных, или безусловных, видов торможения, свойственных всем отделам центральной нервной системы. Качественно новые черты присущи также протеканию, взаимодействию и взаимосвязи процессов возбуждения и торможения в коре больших полушарий головного мозга и т. д. Закономерности работы коры большого мозга на высших витках спирали развития как бы повторяют соответствующие закономерности работы низших отделов центральной нервной системы и тем самым создают новый, более совершенный тип приспособительной или интегративной деятельности нервной системы.

Высшая нервная деятельность антропоидов и человека 

На протяжении трех десятилетий Павлов исследовал закономерности высшей нервной деятельности почти исключительно на собаке — на традиционном подопытном животном. В порядке «этапного приближения» к своей исконной цели — к изучению закономерности высшей нервной деятельности у человека — Павлов в последние годы жизни с увлечением занимался также объективным исследованием поведения антропоидов — человекообразных обезьян (шимпанзе). Последние, как известно, занимают довольно высокое положение в эволюционном ряду и стоят значительно ближе к человеку по строению, по организации и деятельности многих систем организма, в особенности скелетномоторного аппарата и высших отделов своей центральной нервной системы, чем собаки и остальные представители животного царства. Павлов придавал особое значение исследованию закономерностей высшей нервной деятельности у человекообразных обезьян с позиций своего материалистического учения еще и потому, что некоторые из ученых — Иеркс, Хобхауз, Келер, Лешли и др.— уже проводили довольно интенсивные исследования поведения обезьян,

в том числе и антропоидов, и трактовали полученные факты или с точки зрения идеалистической психологии, стремясь укрепить ее расшатанные позиции, или при объяснении этих фактов эклектически прибегали то к одному, то к другому из существующих, зачастую противоположных теоретических направлений о психических явлениях, о деятельности мозга. Наиболее активные из этих ученых, возглавляемых Келером и Вертхаймером и примыкавших к модному в те времена гештальт-психологическому направлению, в изучении сложного поведения человекообразных обезьян стояли на отживших свой век антропоморфистских позициях. Они стремились пролить свет на внутренний мир этих животных через призму субъективных переживаний человека, приписать обезьянам человеческие формы и категории психической деятельности — разум, представления, способность проникать в сущность предметов и явлений, мгновенно решать сложные жизненные задачи («ага-реакция») и выходить из неожиданных трудных ситуаций благодаря «внезапному озарению сознания». Кроме того, в своих трудах они нередко критиковали теоретические положения Павлова, оспаривали возможность их приложения к своим фактам и даже обоснованность, научность и правильность этих положений вообще.

В экспериментах по изучению поведения антропоидов Келер использовал уже известные до него и разработанные им заново методические приемы, сводящиеся к преодолению разного рода препятствий для овладения приманкой — пищей. Например, в этих целях обезьяна должна была строить устойчивую пирамиду из ящиков разного размера, чтобы достать висящую на значительной высоте приманку, или вставить короткую палку в отверстие на конце другой более толстой палки и при помощи такой составной палки приблизить приманку, расположенную на недоступном для руки расстоянии, или сделать обходные движения по сложному маршруту, чтобы достать приманку, и т. п. При этом, как уже было сказано были получепы интересные факты относительно характера и динамики решения экспериментальных задач обезьянами. Однако трактовал Келер эти факты в плане антропоморфистских сравнений и сопоставлений, под углом зрения гештальт-психологического общего принципа «структурности» или «целостности» как некоего изначально данного качества «особого рода», которое обусловливает не только восприятие событий организмом, но и ход и характер его поведенческих реакций и которое может служить основой для объяснения последних, но само, будто бы, недоступно познанию при помощи объективного естественнонаучного метода и его исследовательских приемов, да и не нуждается в этом. Келер считал, в частности, что решение обезьянами соответствующих задач обусловлено изначально существующим у них стремлением к образованию целостных структур, а также и тем, что на путях к такому решению у животных возникает «напряжение», которое влечет за собой «озарение» их сознания, а вслед за тем и мгновенное решение — достижение цели. При этом Келер придавал особое значение целостности зрительного поля, которое и предопределяет ход и исход целенаправленных действий животного. Он допускал наличие у обезьян отвлеченных понятий, при помощи которых они решают сложные задачи правильно без предварительных проб: им, мол, достаточно одного только созерцания ситуации, чтобы составить представление о требуемом характере действий и действовать в соответствии с этим. Во всем этом Келер не отводил никакой роли индивидуальному жизненному опыту животных, предварительному их «знанию» элементов сложной ситуации или ознакомлению с ними заново путем «проб и ошибок». Отсюда и его мнение о том, что невозможно, будто бы, понять поведение обезьян в подобных ситуациях под углом зрения теории условных рефлексов или установок ассоциационной психологии.

Нельзя было пренебрегать этими настойчивыми поползновениями на позиции материалистического мировоззрения, в частности на учение Павлова, тем более что собранные этими исследователями факты, как уже говорилось, оказались далеко не бедными, не лишенными определенной новизны, научного значения и интереса, и не без успеха использовались ими для того, чтобы придать своим воззрениям видимость доказательности, научности. На базе зоосадов отдельных городов и Сухумского питомника начиная с середины 20-х годов ученики Павлова проводили эксперименты на низших и высших обезьянах в целях выяснения особенностей образования, протекания и торможения разного рода и вида условных рефлексов у этих животных. В этих недостаточно систематических исследованиях были установлены отдельные факты относительно быстроты выработки и торможения условных рефлексов, особенностей проявления ряда закономерностей взаимодействия кортикальных процессов возбуждения и торможения по сравнению с тем, что было выявлено на собаках и т. п. Однако по своему характеру, объему и весомости эти данные не могли служить достаточной экспериментальной основой для аргументированной критики идеалистических теоретических положений гештальт-психологов и для утверждения правильности принципов материалистического учения Павлова применительно к высшей нервной деятельности антропоидов — ближайших соседей человека на эволюционной лестнице. Назрела необходимость более последовательного объективного изучения их поведения и на более высоком методическом уровне.

И Павлов, будучи уже в почтенном возрасте, с юношеским энтузиазмом взялся за систематическое исследование поведения антропоидов на двух молодых шимпанзе по кличке Роза и Рафаэль и интенсивно проводил его в течение ряда лет. В этой работе Павлов не только оставался верен своим исконным принципам объективного и строго научного исследования объекта и последовательно материалистической трактовке полученных фактов, используя свой многолетний опыт подобного изучения собак. Он строго учитывал также более высокий уровень высшей нервной деятельности человекообразных обезьян, их специфические экологические и видовые особенности, некоторые важные биологические особенности телесной организации и поведения обезьян, в частности то, что удивительнейшая механическая приспособляемость обезьян, обеспечиваемая наличием фактически четырех рук и полувертикальной походкой, поставила обезьян в особое положение к внешней среде в сравнении с животным миром, стоящим ниже их в эволюционном ряду.

Свой объективный физиологический метод изучения высшей нервной деятельности Павлов применил к обезьянам иначе, чем к собакам: он использовал заимствованные у других исследователей или заново разработанные такие методики и приемы, при которых основным показателем высшей нервной деятельности являются простые и сложные двигательные реакции животного, пользующегося во время эксперимента почти полной свободой передвижения и действия. Для того чтобы достать пищу, обезьяна должна была преодолеть всевозможные препятствия: потушить огонь, преграждающий доступ к пище; подобрать подходящий «ключ» и открыть дверь ящика с пищей; составить надежную пирамиду из ящиков различной величины, влезть на нее и достать высоко подвешенную пищу, смастерить составную длинную палку из двух коротких, чтобы при ее помощи приблизить далеко расположенную от клетки пищу, переправиться с плота на пристань при помощи шеста, используя его либо в качестве опоры, чтобы перепрыгнуть водную полоску, либо в качестве мостика между плотом и пристанью, чтобы добраться по нему к приманке, и т. п. Цель предпринятой работы сводилась к внимательному изучению процесса решения этих задач, к раскрытию физиологической природы этих решений, к выявлению движущих сил и закономерностей поведения животных в этих искусственно осложненных условиях их жизни. Результаты этих исследований должны были внести ясность в кардинальной важности вопрос: приобретаются ли сложные поведенческие акты у обезьяны по принципам, выявленным и тщательно изученных у высших животных Павловым и его последователями, или же они рождаются и осуществляются по схеме, начерченной Келером и его единомышленниками.