Из сборника "Рассказы о путешествиях"
Шрифт:
— Могу я видеть корриду?
— Si [32] , - звучал ответ. — Последнюю в этом году. Вам повезло.
Как выяснилось, быкам с началом холодного времени года предоставляется передышка. Я приехал прямо перед закрытием арен. На следующий день мне снова пришлось услышать от пылких сынов Каталонии, какой я счастливчик. И как особо торжественное событие они добавили: "Мигель будет биться!".
Это звучало обещающе и волнующе.
Принимающий меня хозяин, один из известнейших адвокатов Барселоны, приобрел в предварительной продаже два очень хороших
32
Si — Да (исп.)
Внезапно меня толкнул мой взволнованный друг.
— Внимание! Идет Мигель!
На арене появилась легковооруженная кавалерийская бригада, следующая за личным адъютантом матадора. Следом шел и он сам, немного худощавый, в вышитой драгоценностями униформе из светлого шелка. Он поклонился ложе президента, при этом он вынужден был бросить взгляд в моем направлении, и я ответил на его приветствие, опустив большой палец вниз.
Мой хозяин этого, к счастью, не видел. Он как раз углубился в чтение программы и изучал список участвующих быков: имя, размер, вес, социальное положение, судимости.
— Исключительно опасные экземпляры, — бормотал он. — И Мигель должен их всех восьмерых победить.
Я спросил его, боится ли он быков.
Нет, ответил он после короткого раздумья, он их не боится, он опасается только их коварного нападения на тореро.
Я снова спросил, что происходит с быком, который не хочет сражаться, и узнал, что он сразу же теряет все гражданские права; на арену доставляется симпатичная корова, которая и выманивает незадачливого пацифиста. Потом он вынужден месяцами ждать, не предоставят ли ему новый шанс, чтобы его растерзали.
К счастью наш бык был из иного, крепкого материала. Он резво выскочил на арену и сразу же стал бросаться на красные полотенца, которыми старательно размахивали пикадоры — или как их там называют. И чем яростнее он атаковал, тем хладнокровнее действовали герои, отскакивая и элегантно прячась за парапетом, чтобы избежать грозных рогов.
Над стадионом разнеслась буря протеста. Мужчины подпрыгивали и потрясали кулаками в сторону кровожадной бестии, женщины посылали изящные воздушные поцелуи безвинно преследуемым пикадорам.
— Не бегай по кругу, как идиот! — это кричал мой хозяин, посылая свои слова быку. — Ты что о себе возомнил, ты кто такой?!
Бык испуганно остановился и, моргая, уставился на нас.
— Чего ты тут стоишь и пучишься? — орал мой приятель. — Нападай уже, наконец, черт тебя подери!
Бык опустил рога и бросился на одетого в униформу билетера.
— Остановите его! — голос адвоката пресекся. — Остановите этого убийцу!
И действительно:
На арену было брошено подкрепление, два танковых батальона с автоматическим оружием. В воздухе закружил первый вертолет, чтобы в случае чего атаковать ракетами.
Бык остановился у парапета и тяжело дышал. Гневно взвился на него мой приятель:
— Ты, трус! Это что — искусство, как ты хочешь сражаться?
Усталый взгляд быка немо говорил:
— А кто тут хочет сражаться?
Мой неистовствующий друг обратился теперь к вооруженным людям на арене:
— Кончайте этого ублюдка! Убейте его! Скорее! Иначе — клянусь святой девой из Гвадалахары — я сам спущусь и покажу вам это!
Он попытался спрыгнуть вниз, но справедливо подумал о достоинстве своего положения и остался на месте. Зазвучали фанфары. На бронированной боевой колеснице выехал рыцарь в сверкающей аммуниции.
— Мигель? — спросил я.
— Еще нет, — пояснили сидящие вокруг. — Бык только еще начал уставать.
— И они принялись осыпать его новыми ругательствами: — Давай, позорная корова! Мы хотим видеть, на что ты способен!
Быку не нужно было повторять дважды. Он разогнался и ударил лошадь снизу так, что рыцарь свалился с нее.
Вопль вырвался из толпы:
— Полиция! Национальная гвардия! Свяжите эту преступную бестию!
Это снова был мой друг, адвокат, он попал своим возгласом в десятку.
— Как, атаковать невинную лошадь?! Горе тебе, подонок!
Бык даже не обернулся; очевидно, он не выносил адвокатов. К тому же ему стоило большого труда удержаться на ногах.
Я оценил его ситуацию со своей точки зрения и нашел ее удручающей: на чужом поле, окруженный враждебной, численно превосходящей толпой, — что ему оставалось делать? Пока я так философствовал, женщины вокруг внезапно вошли в экстаз.
Сопровождаемый громом оркестра, на арену вступил Мигель с огромным мечом в руке и златотканой накидкой на плечах. Само его появление дышало силой, спокойствием и хладнокровием. При помощи своего красного плаща он для начала принял ряд классических балетных поз, которые были приняты публикой со стонами наслаждения.
Впрочем, он вообще был занят тем, чтобы увернуться от быка, и вскрикивал всякий раз, когда рог вспарывал пустоту:
— Ол!
Тем временем, он дразнил своего противника коварными колкостями примерно в следующих выражениях:
— Ну, иди же, мой бычок, иди к дяде Мигелю, он ждет тебя… Хоп, бык-бычок… Да что же ты… Только не наглей, иначе пущу тебя на фарш, ол!
Из нежных женских ручек на него сыпался дождь из цветов. Он уже поднял меч для ритуального удара.
— Он должен проткнуть ему язык, сердце, печень и все прочие потроха, — проинформировал мой задыхающийся от волнения друг. — Одним единственным, виртуозно исполненным ударом!
Мигель встал на цыпочки и ударил. Однако, ему, очевидно, попались не все цели, потому что бык никоим образом не рухнул. Наоборот, он выглядел так, как будто он даже немного отдохнул.