Из тьмы
Шрифт:
“А он бы стал?” - пробормотал Хаджжадж, и полковник Мундхир кивнул. Хаджжадж прищелкнул языком между зубами. “Я знаю, что это значит: у Ихшида есть что-то, о чем он не хочет говорить, на кристалле. Ты знаешь, что это?”
Мундир покачал головой. “Нет, ваше превосходительство. Извините, но генерал Ихшид мне не сказал”.
“Тогда я приду”. Суставы Хаджжаджа щелкнули и затрещали, когда он поднялся на ноги. Мундхир выглядел способным и надежным. Если Ихшид не хотел рассказывать такому человеку, что происходит, это
Полковник Мундхир сопроводил Хаджжаджа через дворец в штаб армии. Министр иностранных дел мог бы найти дорогу без посторонней помощи, но не жалел об этом. Часовые у здания штаба вытянулись по стойке смирно, когда он подошел. Не имея никакого военного звания, он кивнул им в ответ.
Ихшид был круглым седовласым парнем - мужчиной почти возраста Хаджжаджа. Обычно добродушный, он приветствовал Хаджжаджа поднятием белоснежной брови (перед отъездом на учебу в более холодные, более южные земли Хаджжадж назвал бы это соленой бровью) и сказал: “Рад видеть вас, ваше превосходительство. У нас небольшая проблема, и мы хотели бы узнать ваше мнение о ней, прежде чем мы попытаемся ее уладить ”.
“Мы, как в Зувайзе, мы, как в армии, или ты принял королевское "мы", как король Свеммель?” Спросил Хаджжадж.
“Мы, как в Зувайзе”, - ответил Ихшид, игнорируя насмешки. Это было на него не похоже; Хаджадж решил, что проблема, должно быть, серьезнее, чем он сначала подумал. Ихшид указал на дверь в свой собственный кабинет. “Мы можем поговорить там, если хочешь”. Хаджжадж не сказал "нет". Как только они вошли внутрь, Ихшид закрыл за ними дверь и запер ее на засов.
“Мелодраматично”, - заметил Хаджадж. И снова Ихшид не клюнул на наживку. Он даже не предложил чай, вино и пирожные. Министр иностранных дел Зувейзи воспринял это как еще один признак того, что произошло что-то важное. Он сказал: “Вам лучше рассказать мне”.
Без предисловий начал Ихшид: “У нас была парусная лодка, причалившая к берегу недалеко от Наджрана, но достаточно далеко, чтобы ункерлантцы в порту ничего об этом не знали - я надеюсь. Поскольку это парусник, маги не заметили бы его, когда он пересек лей-линию или три. Маркиз Баластро на борту "блудливой штуковины", как и дюжина или около того других альгарвейцев с причудливыми званиями, их жены - или, может быть, подружки - и сопляки. Они все вопят о предоставлении убежища во всю мощь своих легких. Что нам с ними делать?”
“О, дорогой”, - сказал Хаджадж вместо чего-то более крепкого и едкого.
“Мы избавляемся от них потихоньку?” Спросил Ихшид. “Мы передаем их людям Свеммеля, чтобы показать, какие мы хорошие парни?" Или мы позволим им остаться?”
“Первое, что тебе лучше сделать, это увести их подальше от Наджрана”, - ответил Хаджадж. “Если обосновавшиеся там каунианцы узнают, что они высадились, нам не придется долго беспокоиться об этой группе изгнанников”.
“Мм, в этом вы правы”, - согласился генерал Ихшид. “Но вы все еще не ответили на мой вопрос. Что делать нам с ними или с ними?”
“Я
“Я понимаю”, - сказал Ихшид. “Вот почему я позвал тебя сюда”. Он внезапно забеспокоился. “Или мне следовало вместо этого пойти прямо к королю?”
“Я все с ним обговорю”, - пообещал Хаджадж. “Мы не будем делать ничего окончательного, пока он это не одобрит”.
“Я надеюсь, что нет”, - сказал Ихшид. “Но что, по твоему , мы должны делать?”
“Мне не нравится выдавать беглецов. Это противоречит традициям всех кланов. Мне также не нравится их убивать”, - сказал Хаджадж.
“Я тоже, но мне также не нравится, когда меня застают с ними здесь”, - сказал Ихшид. “И мы подвержены этому. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Они не говорят на нашем языке, они не смуглые, они обрезаны, у них рыжие волосы, и они все время заворачиваются в ткань ”.
“Подробности, детали”, - сухо сказал Хаджадж и вызвал смех у командующего армией. Министр иностранных дел Зувейзи продолжил: “Моя рекомендация заключается в том, чтобы отвезти их в какую-нибудь деревню в глубине страны - скажем, в Харран - и сделать все возможное, чтобы слухи о них не дошли сюда, в Бишах. Если мы сможем спрятать их на некоторое время в сторонке, все может успокоиться до того, как их обнаружат ”.
“Если”. Ихшид придал этому маленькому слову огромный смысл.
“Генерал, если у вас есть идея получше, я был бы рад ее услышать”, - сказал Хаджадж.
“Я не знаю”, - сразу ответил Ихшид. “Я просто подумал, хватит ли у тебя наглости попытаться выйти сухим из воды. У нас будет куча неприятностей, если ункерлантцы узнают об этом ”.
Он не шутил. Во всяком случае, он преуменьшал то, что могло произойти. Несмотря на это, Хаджадж ответил: “Мы все еще свободное королевство - в некотором роде. Позвольте мне передать это королю. Как я уже сказал, окончательное решение будет за ним ”. Шазли редко отвергала его. На этот раз он мог бы.
“Удачи”, - сказал Ихшид.
“Спасибо. Боюсь, мне это понадобится”. Хаджжадж надеялся, что сможет уговорить Шазли. Независимо от обстоятельств, ему было трудно смириться с мыслью о том, чтобы выдать кого-либо ункерлантцам.
Краста поправила парик на голове. Насколько она могла судить, волосы в парике были далеко не такими тонкими или золотистыми, как у нее. К тому же в этой жалкой штуковине было чертовски жарко. Но она носила его с того момента, как встала утром, и до тех пор, пока не легла спать. Это скрывало стыд от стрижки, которую ей устроила Меркела, и позволяло ей отправиться в Приекуле, не напоминая миру, что она переспала с альгарвейцем во время оккупации. Возможность высоко держать голову означала больше, чем комфорт.