Из тьмы

Тертлдав Гарри

Сеорл спросил: “Почему ты тратишь время на эту ужасную тряпку? Достаточно увидеть ее один раз. Никто не захочет взглянуть на нее дважды”.

“Я не собираюсь смотреть на это дважды”, - сказал Сидрок. “Тем не менее, у меня почти закончились arsewipes, и для этого этого будет достаточно”.

“А. Хорошо”. Большая голова Сеорла покачалась вверх-вниз. “Ты не такой тупой, каким я думал, когда ты пришел в Бригаду. Если бы это было так, ты был бы мертв давным-давно ”.

Сидрок

пожал плечами и сплюнул. “Тупой не имеет значения - ты , например, все еще дышишь”. Пальцы Сеорла скрючились в непристойном жесте. Смеясь, Сидрок вернул его. Он продолжал: “Ты все еще здесь, и я все еще здесь, и сержант Верферт, который стал лучшим солдатом, чем мы оба, вместе взятые, что с ним случилось? Он остановил луч в Янине, вот что. Плохая будущая удача, ничего больше.”

Прежде чем Сеорл смог ответить, дым, принесенный ветром, заставил его закашляться. Горели целые огромные участки Трапани, и никто не предпринимал особых попыток потушить пожары. Альгарвейцы не могли, а ункерлантцам было все равно.

Медленно рассеивался дым. Лицо Сеорла было таким же черным от сажи, как и его борода. Сидрок сомневался, что его собственное было чище. Сеорл сказал: “Не прелюбодействуя, скорее всего, мы закончим по-другому”.

“Нет”, - согласился Сидрок. “Этот участок вокруг дворца - это примерно то, что осталось. Может быть, еще несколько небольших участков, но они никому не приносят пользы. Все остальное досталось жукерам Свеммеля ”.

“И они хотят Мезенцио”, - сказал Сеорл. “Они очень хотят этого сукиного сына”.

Будучи капралом, Сидрок мог - должен был - сделать ему выговор. Вместо этого он кивнул. Ункерлантцы действительно хотели Мезенцио. Их драконы сбросили листовки, обещающие не только безопасность, но и огромную награду любому альгарвейцу, который выдаст им короля. Сидрок предположил, что то же самое относится и к людям из бригады Плегмунда. Ему было все равно. Не то чтобы он не доверял ункерлантцам, хотя и не доверял. Но, проведя последние два с половиной года в борьбе с ними, он не хотел иметь с ними ничего общего, кроме как по деловому поводу.

Двое мужчин в каменно-серых туниках выскочили из дверного проема и бросились к обломкам перед баррикадой. Используя деловой конец своей палки, Сидрок поразил одного из них. Другому это удалось, и он начал стрелять в ответ.

Сидрок пробежал вдоль баррикады, чтобы найти новое место, откуда можно вести огонь по врагу. Оставайся где угодно очень долго, и ты напрашивался на снайперский луч в голову. Позади него альгарвейец заявил: “Я разберусь с этими проклятыми дикарями”.

Это было достаточно интересно, чтобы заставить Сидрока повернуть голову. “Кто, черт возьми, ты такой?” спросил он рыжеволосого, стоявшего там - стоявшего там, отметил Сидрок, совершенно не заботясь о собственной безопасности. Учитывая то, что творилось вокруг - учитывая, что Трапани, не придавая этому слишком большого значения, падал, - это заставляло заходить слишком далеко даже альгарвейское высокомерие.

“Я

майор Альмонте”, - ответил парень. Левой рукой он коснулся значка мага, который носил на левой стороне груди. “У меня есть сила отбросить ункерлантцев назад в смятении”.

“О, ты понимаешь, не так ли?” Сидрок хмыкнул. Алмонте кивнул. Он верил в то, что говорил. Сидрок не верил, ни на минуту. “Если ты такая горячая штучка, приятель, то что жукеры Свеммеля делают здесь, в непосредственной близости от королевского дворца?”

“Это не моя вина”, - сказал Альмонте. “Мое начальство не послушало бы меня, не позволило бы мне проявить весь размах моего гения”.

Откуда-то издалека Сеорл сказал: “Еще один блудливый псих”. Сидрок рассмеялся. Алмонте мог быть альгарвейцем и офицером из вежливости, но какое это имело значение здесь и сейчас?

Рыжеволосый уставился на обоих фортвежцев. “Вы всего лишь наемники”, - сказал он. “Вы не имеете права критиковать меня”.

“Разговоры ничего не стоят, приятель”, - сказал Сидрок.

“Продолжай в том же духе”, - решительно сказал Алмонте. “Клянусь высшими силами, я покажу вам - я покажу миру - на что я способен”. Он перелез через баррикаду и столкнулся с ункерлантцами без малейшего прикрытия.

Когда они не уничтожили Алмонте в первое мгновение, Сидрок понял, что у него есть немного - больше, чем немного - силы. Лучи полетели в его сторону, но ни один не задел. Казалось, они были ниже внимания рыжего. Он поднял обе руки над головой и начал заклинание. Это было, как отметил Сидрок, не на альгарвейском, а на классическом каунианском: он достаточно выучил в школе, чтобы распознать этот язык. Он хихикнул. Слышать это сейчас, из всех времен и в самом сердце Трапани, из всех мест, было довольно забавно.

Но затем смех свернулся у него во рту. Волосы на его руках и на затылке попытались встать дыбом от страха. Магическое искусство Альмонте, казалось, извлекло тьму из-под каменных плит, на которых он стоял, и бросило ее на ункерлантцев. Сидрок на мгновение услышал, как они вскрикнули в тревоге, прежде чем эта темнота - он действительно увидел это или почувствовал чем-то более древним и даже более примитивным, чем зрение?-- нахлынула на них. Затем они замолчали. Сидрок был почему-то уверен, что никто из них больше никогда не закричит.

Майор Алмонте сделал это, с гордостью и триумфом. Сидрок наклонился, и его вырвало. Сеорл тоже выглядел позеленевшим. “Я скорее проиграю, чем использую подобную магию”, - пробормотал он. Сидрок кивнул.

Альмонте погрозил кулаком внезапной тишине перед дворцом. “Умри, свинья!” - закричал он. “Если бы вонючие драконопасы позволили мне поднять мои заклинания в воздух, я бы сделал с тобой больше и хуже. Но даже сейчас...” Он возобновил заклинание. Эта холодная, темная, смертельная тишина распространялась дальше. Жизни Ункерлантеров угасали, как пламя задутой свечи.