Из тупика

Пикуль Валентин Саввич

Команду держали в оцеплении на берегу, пока крейсер подвергался разоружению. На борту корабля оставались только вахта и два офицера, совершенно затюканные хаосом событий, поначалу для них непонятных. Здесь "Клейми презрением!" не подходило: здесь люди дрались.

* * *

Вахта, верная долгу, не принимала швартовы, брошенные с тральщика. Борт "Аскольда" брали на абордаж, а вахтенные спихивали десантников обратно в воду - кулаками и отпорными крючьями. Но силы были слишком неравны, и вахту обезоружили.

Но крейсер - это

даже не дом в пять этажей, это целый квартал домов в миниатюре, со множеством "подвалов" и тайных перекрытий. По этой узости люков и шахт, вдоль придонных отсеков, почти ползком, прилипая телами к броне, аскольдовцы растворились по всему кораблю, не желая сдаваться...

Уговоры не помогали - матросов выкуривали, словно крыс, дымовыми шашками. Ослепших от дыма, кашлявших и очумелых, всех загнали в батарейную палубу, задраили за ними люки и горловины.

Появился французский офицер из Союзного совета.

– Вы напрасно думаете, - сказал он, - что мы к вам плохо относимся. Зачем нам это нужно? А газ этот безвреден, поплачете немного - и все... Просто мы хотели собрать вас всех вместе. И вот что мы вам предлагаем в доказательство нашей дружбы: записывайтесь в состав союзного флота. Я вам, братцы, от души говорю это: не прогадаете... весь мир лежит перед вами!

Ни одного! В полной темноте, подавленные, сидели матросы, и только блуждал по кругу огонек цигарки... Ни одной шкуры!

Снова задраили. "Черт с вами, - думали, - задраивайте. Нам не привыкать сидеть в броне, по колоколам громкого боя..."

Трудно было судить из глубины каземата, что происходит сейчас на крейсере. Но броня передавала гул и грохот, словно "Аскольд" ломали на куски. Морская пехота разоружала корабль: на подошедшие баржи перекачивали боезапас из погребов, французы при этом размонтировали схему центральной наводки, без которой крейсер сразу становился беспомощен. Отомкнули от орудий замки и зашвырнули их за борт. За каких-нибудь два часа боевой ветеран русского флота превратился в пустую, бессильную гробовину, внутри которой задыхалась арестованная вахта...

Потом опять прибыл на борт шотландец, адъютант генерала Пуля, и предложил матросам:

– Если не желаете служить в иностранном флоте, то мы, уважая ваши патриотические наклонности, советуем подумать о службе в русских отрядах русской национальной армии...

И снова - тьма.

И вдруг люк открылся, хлынуло острым голубоватым сиянием дня, а по ступеням трапа с дребезгом, почти взрываясь, скатилось что-то звонкое, пламенно воняя дымом.

– Бомба!
– заорали матросы.
– Бомба!

Отхлынули массой горячих тел на борт. Сжались. "Бомба" не взрывалась, - только раскатились красные уголечки.

– Тьфу, черт!
– стали смеяться.
– Самовар... Ай да англичане! Вот уж правду говорят про них - политики хоть куда...

Вернули самовар, подаренный "Аскольду" еще в Девонпорте на заре революции. Теперь конфорка его отвалилась, носик согнулся от удара. Но все же самовар;

и по сияющему ободку его начертаны слова о дружбе рабочих Англии с матросами русской революции. Подарок что надо, но в дружбу сейчас не верилось...

Власьев долго колотил в крышку люка, пока морская пехота не соизволила ее откинуть.

– Фенкью... спасибо!
– заорали матросы англичанам, и англичане этот юмор вполне оценили: над палубой крейсера долго перекатывался их дружный гогот - с перекатами, словно стрелял заедающий, плохо смазанный пулемет.

Разоружение закончилось. С берега - на том же самом тральщике доставили на борт команду. Матросы вышли на палубу, заваленную старой рваной обувью, и тут... Впрочем, стоп!

Иногда документ говорит лучше автора. Сейчас мы передоверим слово... Кому? Да тем же офицерам, которые бежали от большевиков и плакали от счастья, увидев британские корабли на русском рейде. Вот пусть они теперь и расскажут нам обо всем, а мы не имеем права не верить им, - это источник вполне беспристрастный...

Итак, слово офицерам из Гельсингфорса!

ПИСЬМО КАЮТ-КОМПАНИИ КРЕЙСЕРА "АСКОЛЬД",

обращенное к кают-компании английского корабля "Глория" (флаг старшего на мурманском рейде){22}.

"...Крейсер подвергся грандиозному грабежу. Все вещи разбросаны по палубам, перевернуты, и почти все они сознательно приведены в негодность. Весь офицерский состав и вся команда остались без денег. За малым исключением, все новые брюки, ботинки, бритвы, золотые, серебряные и иные вещи оказались раскрадены.

Офицеры кают-компании крейсера "Аскольд" всего неделю тому назад прибыли из Балтийского флота, где присутствовали при разоружении кораблей германцами... и, сочувствуя союзникам, они уехали оттуда, не желая работать в сфере немецкого влияния. Но все же мы никогда не видели и не слышали о таком отвратительном грабеже со стороны германцев!..

Ключи от помещений крейсера неоднократно предлагались при обыске. Но никто из англичан не пожелал ими пользоваться: все вскрывалось топорами и ломами. Большинство денежных ящиков и шкатулок взломано, а все деньги расхищены. Особенно поразило нас, что союзные нам офицеры, руководившие разоружением, покинули корабль с полными карманами!

Многие из команды союзных войск надели на себя по трое брюк сразу (!) из числа ими украденных. На корабле, словно в издевательство над нами, оставлена масса старых иностранных ботинок, замененных новыми (русского производства). Составленная опись установила, что с "Аскольда" увезено деньгами и имуществом на сумму свыше 40 000 довоенных царских рублей (!)...

А между тем среди личного состава крейсера имеются еще многие из числа тех, которые совместно с союзниками работали против общего врага в Дарданеллах. Среди матросов есть тяжелораненые и получившие за войну высшие знаки отличия от тех же союзников. А теперь все они до последней степени ограблены теми, с кем и за кого они когда-то сражались..."