Из тупика
Шрифт:
– Ну, мне пора, - поднялся Локкарт, прощаясь. Разбирая бумаги Басалаго, Массино спросил:
– Оружие при себе?
– Да.
– И, конечно, не заверено. Это нехорошо, - сказал Массино.
– Советские порядки установлены прочно, и большевики строго следят за их исполнением. Завтра же зайдите в Военную коллегию Петроградского Совета и, как офицер, служащий Советской власти, зарегистрируйте свое оружие. А документы у вас в порядке. Пожалуйста!
Снова появился капитан первого ранга Кроми.
– Я забыл вас предупредить, -
– Нужны две тюрьмы...
– Где?
– спросил Басалаго.
– Одна запланирована на острове Мудьюг, в устье Северной Двины. Для второй место выбрано подальше - на берегу полярного океана, в дикой бухте Иоканьга.
– Простите, но... для кого?
– Об этом еще рано говорить, Но "гости" будут очень высокие. За мистера Ленина я не ручаюсь, что его довезут до Иоканьги. Но членам его Совнаркома еще предстоит услышать вой арктической метели... Кажется, все! сказал Кроми.
– Прощайте. Надеюсь, что мы увидимся уже в Архангельске{16}.
Господин Массино сказал Басалаго:
– Я сейчас дам вам один адрес и пароль к нему. По этому адресу проживают господа не особенно-то вежливые. Но если вы сумеете им понравиться, они поведут вас и дальше. Здесь, в этом прекрасном городе торгуют не только керосином и спичками,.. Запомните: "В чем дело? Я был приглашен". Потом, в разговоре, добавьте "вик!" и коснитесь мочки левого уха...
Дверь не открывали, и лейтенант Басалаго молотил по филенкам каблуками.
– "В чем дело?
– кричал он в щелку - Я был приглашен..."
Щелкнула задвижка, и на черную лестницу хлынул свет из прихожей. Открыла женщина - тощая, в желтом халате, рука ее была на отлет, а в тонких пальцах дымилась папироса.
– Кто там?
– раздался мужской голос из глубины квартиры.
– Какой-то тип, - сказала женщина.
– Мы его не знаем...
В прихожую вышел старик в пенсне. Постоял, о чем-то размышляя, и... браунинг из кармана Басалаго как-то очень ловко вдруг перешел в руки старика. Лейтенант растерялся.
– "Вик!" - сказал он, берясь за мочку левого уха. Старик подкинул браунинг в сморщенной ладошке:
– Нас на мякине не проведешь... Заходи!
Прошли в комнаты. Софа с атласным шелком. Возле абажура дремлет кошка. На столе разложена газета. Поверх нее - объедки воблы и корки хлеба. Неуютно, тягостно. Женщина погасила папиросу и тут же взялась за другую.
– Ну, ты!
– сказала она.
– Откуда ты свалился, такой молодой и красивый?
Басалаго решил оставаться вежливым:
– Я приехал из Мурманска. Вот мои документы...
Старик с женщиной переглянулись - и дружно фыркнули.
– Ты бы хоть узнал, куда идешь. Здесь бумагам не верят.
– Но я действительно из Мурманска. И хорошо знаю, куда я шел... Нам нужны вы! Именно вы, способные передать нам опыт, вынесенный вами в борьбе с царизмом.
– Аукнулось!
– сказала женщина и вдруг зевнула.
– Кто тебе дал наш адрес?
– спросил старик.
– Господин Массино... строитель аэродромов.
В прихожей щелкнул американский замок. Вошел, оттирая замерзшие уши, крепкий человек, одетый в кожанку. Не глянув на Басалаго, он выложил на стол бомбу. Два пистолета. Кусок жареного мяса. Бутылку с водкой. И еще одну бомбу.
– Семь-пять, - произнес загадочно.
– На Лиговке с заворотом на Кузнечный переулок. Машина серого цвета. Две досталось шоферу, а всадник откололся в подворотню вместе с портфелем... Кто это?
– сказал он вдруг, показывая на Басалаго.
– Ты его знаешь?
– спросила женщина.
Незнакомец в кожанке сел за стол, долго присматривался.
– На свалку его!
– сказал.
– Кто станет искать, тот и определит ценность этого субъекта.
– Однако от Массино, - сказала женщина, твердо гася окурок о крышку стола, среди объедков и оружия.
Эти господа эсеры разговаривали о Басалаго в его же присутствии, словно о вещи, нечаянно доставшейся им в наследство, - о вещи, которую не знают, куда поставить или кому подарить...
– Ты чекист, - неожиданно заявили ему.
– Да нет же!
– возразил Басалаго.
– Еще раз говорю, что пришел, чтобы протянуть вам руку. Вы нужны! Вы не верите мне, и я могу уйти ("Черта с два они выпустят", - подумал он). Но, на всякий случай, сообщаю, что ваши явки в Вологде давно уже нам известны...
– Докажи!
– подпрыгнул старик.
– Доктор Лебедев, живет возле вокзала. Связь с британским консулом в Кеми Тикстоном вы ведете через Юровского...
– Докажи!
– Юровский, - продолжал Басалаго, успокаиваясь, - ему лет двадцать или чуть побольше. Маленький. На лице веснушки. Волосы вьются. Рыжеватые.
– Вот тебе - и конец!
– решительно объявил женщина, вставая.
– Мы не одиноки, - убежденно говорил Басалаго далее.
– А вы... Да, отныне вы одиноки. Новая власть не признает вас. Одними бомбами и выстрелами вы ничего не добьетесь. Методы, пригодные при царе, теперь становятся, по определению большевиков, "контрой"... Не так ли?
– А что у вас?
– спросил старик уже заинтересованно.
– А что вам, сударь, надо?
– ответил ему Басалаго.
– Нам надо... Нам надо много! Почти все!
– Вот "все" вам и будет.
Человек в кожанке передвинул на столе бомбу:
– Врет. Не верить. Это провокатор из ВЧК!
– Постой, - придержал его старик и снова обратился к лейтенанту:
– Ты, мальчик, верткий... Скажи, а известно ли тебе, что чехословаки сейчас колеблются: куда идти - к вам, на Мурманск и Архангельск, или прямо во Владивосток?