Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
отсутствия сообщений, сейчас несравненно более важных и жадно ожидаемых.
Уже зная, что произошло разделение, и с нетерпением ожидая сведений о
срабатывании парашютной системы, Королев в который раз выслушивает, что, мол, исправно отработала тормозная двигательная установка. Чтобы спокойно
воспринимать это, требовалось терпение в сочетании с невозмутимостью, каковые свойства, как мы знаем, в характере Главного конструктора были
представлены
Радисты на местах, зная, что их слушает высокое начальство, стараются, как
только могут, скрупулезнейшим образом соблюдать все правила радиообмена.
Нудный голос одного из них, трижды вызвав пункт управления и трижды
представившись сам, наконец выдал:
— Летчик Михайлов, командир самолета Ил-14, сообщает, что видит объект, идущий к Земле. Как поняли?.
Идущий к Земле! Как это трактовать? Опускается на парашютах — или
падает?
С трудом сдерживаясь, СП задает эти естественные вопросы.
Нудный голос отвечает:
367 — Сейчас запросим. — И через несколько долгих, очень долгих минут
появляется в эфире снова:—Летчик Михайлов, командир Ил-четырнадцатого, находящегося в районе тридцать километров юго-западнее. .
— Да ладно, скажите толком: что он говорит?
— Летчик Михайлов, командир..
— Прекратите болтовню! — сдерживаться далее Королев уже не может. —
Отвечайте на вопрос: как снижается корабль? На парашюте?
— На парашюте.
— На одном?
— Сейчас запрошу. — И еще через несколько минут: — На двух.
Общий вздох облегчения. Королев вытирает пот со лба, кратко информирует
окружающих о том, каково его мнение о своем радиособеседнике, и садится.
Сколько нервных клеток он сейчас потерял — это наука определять еще не умеет.
Но ясно, что порядочно.
К сугубому удовлетворению медиков, космонавты с места посадки были
сразу же доставлены назад, на космодром, и на целые сутки поступили в полное
распоряжение врачей. Правда, это разумное нововведение последовало не в
результате настоятельных, уже белее чем трехлетних просьб представителей
интересов космической физиологии и медицины, а по совсем иным причинам.
Ставший традиционным порядок — отлет приземлившихся космонавтов, без
возвращения на космодром, прямо в Москву — был нарушен событиями, по
своему масштабу превосходившими наши космические дела. Как раз в утро
посадки «Восхода» проходил пленум ЦК партии, на котором Н. С. Хрущев (всего
несколькими часами ранее звонивший из Пицунды на космодром Королеву) был
освобожден от своих постов.
последовала команда: ждать.
Ну а пока — не терять же времени зря — космонавты попали в руки врачей
совсем свеженькими — и с тех пор это тоже стало традицией или, вернее, обязательным элементом программы каждого космического полета.
Соответственно передвинулось на сутки и заседание Госкомиссии, на
котором космонавты докладывали о своей работе.
368 Собирались теперь уже не на берегу Волги — этот район больше
космических финишей у себя не видел, но гостеприимство, оказанное в нем
первым нашим космонавтам, начиная с Гагарина, обеспечило ему прочное место
в истории космических полетов человека. На сей же раз отчет космонавтов мы
слушали в незадолго до этого построенном просторном физкультурном зале на
основной площадке космодрома — нынешнем Ленинске.
Одно из редчайших умений на свете — умение при любых обстоятельствах
оставаться самим собой. В тот день и Комаров, и Феоктистов, и Егоров в полной
мере показали себя и с этой стороны.
Все три космонавта говорили интересно, четко, продуманно. Высказали
много нетривиальных мыслей, поделились интересными наблюдениями.
Невозможно было не заметить, как раз от раза возрастал научный, технический, да и просто общекультурный уровень послеполетных отчетов космонавтов. Хотя
если подумать, то удивляться этому не приходилось: сложнее, насыщеннее,
«умнее» становились задания — соответственно изменялись и отчеты об их
выполнении. Практика последующих космических полетов эту очевидную
закономерность в полной мере подтвердила. . Однако задание заданием, но и
личность космонавта тут свою роль, конечно, играет. Отнюдь не последнюю!..
Концепция «прежде всего хорошее здоровье» оказалась не очень долговечной.
Но вернемся к докладам экипажа «Восхода».
Комаров сравнивал действия космонавта, управляющего кораблем, с
действиями летчика, управляющего самолетом, и заметил, что малые угловые
скорости — медленность вращения, присущие первому, — оставляют достаточно
времени, чтобы «на ходу» обдумывать и оценивать свои действия. Иными
словами, если самолетный летчик сплошь и рядом вынужден действовать
автоматически, рефлекторно, а анализировать свои действия уже потом, так
сказать, постфактум, то на космическом корабле такой анализ «вписывается»
внутрь моторных действий человека.