Избранное
Шрифт:
Куропатка тем временем пела и пела: «Гак-губуррак, гак-губуррак!»
Наконец я утерла слезы, примолкла. Тут Бетти завела свою песенку:
— Анкара есть очен красивый город. И турки очен красивый люди. О-о, Гюльджан-ханым, я очен любить тебя. Ты есть плакать из-за меня! О-о, я очен тронут и буду сильно скучать без Анкара. Я буду писать вам много письмо, хорошо?
У этой женщины сильный характер, подумала я, ведь ни единой слезинки не выкатилось из ее глаз. Мой носовой платок сделался скоро совсем мокрый от слез.
— Бетти-ханым, ты иметь, наверно, много работы. Я хочу тебе
— Спасибо, Гюльджан, спасибо. Мы хотеть продавать мебель. Мы есть уезжать очен далеко, в красивый Испания. Там есть много красивый мебель. Мы там будем покупать новый вещи, а эта мебель мы хотим продавать здесь. Мой муж иметь желаний подарить эти кресла один человек в вашей деревня. Это вери гуд человек — мистер Карами.
— Ты иметь желаний, чтобы мы передать Карами, чтобы он приехать за эти кресла? — догадалась я.
— Да! Ты меня понимай! Сэнкю, спасибо. И еще я хотеть делать тебе подарок. Я тебе буду давать много вещи. Но не сейчас, после. Мы хотеть устроить коктейль для свои американские и турецкие друзья.
Бетти-ханым говорила медленно, с трудом подбирая слова, но я ее хорошо понимала — привыкла к ее произношению.
— Мне не надо никаких вещей от тебя и денег не надо, — замотала я головой. — Мне ничего не надо. Я есть очен любить твои дети — Джейн и Роджер. Я буду помогать вам без деньги и без вещи. Ноу деньги! — настаивала я. — Ах, как я любить моя дорогая Бетти-ханым! — И снова залилась слезами.
Бетти обняла меня за плечи и поцеловала в щеки. Надо ж, не побрезговала!
— В случае чего зови меня, Бетти-ханым. Я буду приходить и помогать тебе. Нажми на звонок — и я сей миг прибегу. Ладно? — Я снова подошла к столу и погладила детей по головкам. — Буду сильно скучать по ним, — грустно сказала я. — Ах, Бетти-ханым, я иметь большой желаний получить от тебя их фото и твое тоже. Я их повесить в рамка на стене.
— Ты хотеть получить фото наша семья?
— Да.
— Хорошо! Я буду давать тебе наше фото, все вместе.
— Спасибо. Если будет дело ко мне, зови.
— Я все понимай. Сэнкю.
Я послала воздушный поцелуй детишкам, а заодно и куропатке. Дети сделали мне ручкой. «Гак-губуррак!» — пропела куропатка.
Я поднялась к Семе-ханым.
— Начинай уборку, — сказала она, — а я тем временем схожу к парикмахеру за куропаткой. Спрячу ее в большую коробку и принесу сюда. Жди, я скоро вернусь.
— Да, куропатка должна быть здесь, под рукой. Поменять их будет нетрудно, — сказала я. — Я только что была у Бетти-ханым, она меня обнимала, мы поплакали. Она обещала подарить мне фотокарточку своего семейства, на память. Как только ей понадобится моя помощь, она меня позовет. Сейчас она собирается в парикмахерскую. Перед отъездом хочет устроить коктейль для всех знакомых. Я предложу ей присмотреть за детьми. Думаю, выйдет удобный случай подменить куропатку.
— Спешить не стоит. У нас достаточно времени. Чем ближе к их отъезду мы это сделаем, тем лучше.
— А я думаю наоборот: чем быстрей управимся, тем лучше. Не зря говорится: быстрая работа — чистая работа.
Сема-ханым ушла за куропаткой, я тем временем протерла у нее окна, прибралась. Потом спустилась к себе вниз, гляжу,
— Добро пожаловать, Сейдо-ага, — приветствовала я его. — Каким ветром занесло тебя сюда? Как дома дела?
— Не ветром, а ураганом, — ответил вместо гостя мой Али.
Сейит молчит, вид у него подавленный.
— Что с тобой? — спрашиваю. — Или корабли твои в море затонули?
— Он письмо от Харпыра получил, его не принимают на работу, проверка дала плохой результат. Вот Сейит и приехал, чтобы поговорить с американцем, напрямую спросить, что это значит.
— Сейчас самое время потребовать куропатку обратно у этого негодяя.
— Нельзя! — опять ответил Али вместо гостя. — Не к лицу это турку.
— А ходить оплеванным — к лицу турку?
— Молчи, жена, не встревай!
Вот так он всегда мне рот затыкает!
— Как поживает Исмахан-абла? Здоров ли дядюшка Эльван?
— Я давно не видел отца. Они с Яшаром как ушли за куропаткой, так до сих пор не вернулись в деревню. Я думал, они здесь, у вас.
— Ох, Сейдо, они тут такую шумиху подняли! Я чуть со стыда не сгорел, что у меня такие односельчане.
— А мне так ничуть стыдно не было. Правда на стороне дяди Эльвана. Сейчас вы и сами это видите.
— Что делать — ума не приложу, — сокрушенно молвил Сейит. — Я будто в ловушку угодил.
— Послушай моего совета, — сказал Али. — Не надо тебе встречаться с Харпыром, тем более что он уезжает. Неприлично требовать, чтоб он вернул подарок обратно. Смирись ты с потерей. Все равно сделанного не исправить.
— Конечно, — не удержалась я, — Аллах у одного отымет, другому подаст.
— Алла-а-ах!.. — простонал Сейит, закатывая глаза.
— И все-таки не надо тебе с Харпыром встречаться, такое мое мнение.
— А где сейчас находятся мой отец с Яшаром, тебе известно?
— Понятия не имею. О них ведь даже в газете писали, будто ходят-бродят по городу, снюхались с леваками… Они даже с супругой премьер-министра встречались. Отчаянные они у тебя…
— Зачем они к ней ходили? — удивился Сейит.
— По ихнему разумению выходило так, что она должна была им помочь.
— Но ведь Назмийе-ханым не благотворительное общество. Валлахи, никакого понятия у них!
— В том-то и дело. Не от большого ума это. Я тут даже не признался никому, что они мои односельчане. Постеснялся соседних привратников. Не советую я тебе искать встречи с Харпыром, он все равно на днях уезжает и с работой помочь уже не сможет. Это во-первых, а во-вторых — он тебе такого понарасскажет об их поведении, что ты от стыда не будешь знать, куда деваться. Они приставали к нему, студентов перетянули на свою сторону. Есть тут у нас один жилец, член кассационного суда Назми-бей, большой человек. Уж как он их вразумлял — слушать не захотели. И профессор Сафа-бей пытался их усовестить. Куда там! Зато поддержку нашли у студентов, они даже взяли твоего отца и сына к себе в квартиру. Пришлось полковнику Сабахаттину-бею вмешаться — не дело, чтобы в нашем доме ошивались всякие подозрительные типы. Здесь такое творилось, в двух словах не перескажешь! М-да, не следует тебе встречаться с Харпыром.