Избранное
Шрифт:
мои руки, где моя голова?..
– Огорчаться нечего, - сказал Теслер, подойдя ко мне. - Без
ошибок никто не учится. Объясните бойцам, в чем ваша ошибка, и
действуйте дальше.
А у меня рот будто мочалой набит, и никак я от нее не могу
освободиться. Все же пробормотал что-то бойцам - совестно было
признаться, что дал маху!
Но бойцы, и даже Малюга, выслушали меня очень серьезно, без тени
усмешки. И это сразу придало мне бодрости.
Тогда комбриг подозвал бойцов и задал всем нам задачу: "На каком
расстоянии от железных масс бронепоезда компас даст безошибочное
показание?"
Тут каждый начал показывать свое остроумие; мудрили, мудрили, но
решения не нашли. Мне подумалось, что ответить на вопрос возможно
только путем высших математических расчетов, недоступных нам, а
дело-то решилось шутя! Ну что за Август наш Иванович! Позавидуешь
светлой голове!.. Даже племянник, не приученный крутым своим дядей
думать самостоятельно, и тот уловил суть дела.
А задачу решили так. Заготовили две длинные тонкие жердины. Одну
воткнули в землю у вагона, а другую я поволок в поле. Отойдя шагов на
сто, я поставил и эту, затем вынул компас, заметил показание стрелки
и, держа компас перед глазами, отправился обратно.
Я шел от одной жерди к другой, или, как говорят, в створе двух
вех. Чуть только я уклонялся от створа, меня поправляли голосом с
бронепоезда: "Правее!" или "Левее!", потом: "Так держать!" Матрос
распоряжался; ему, сигнальщику, это дело с руки.
Я шел по прямой линии, и стрелка компаса, понятно, не меняла
показания.
Но вдруг стрелка ожила под стеклом и начала поворачиваться, будто
желая черным своим носиком нацелиться на бронепоезд.
Я остановился. До бронепоезда оставалось шагов двадцать. Подошел
Теслер и объявил, что я уже в магнитном поле.
Я пошел назад, все так же не выходя из створа, и вернул стрелку к
нормальному показанию. Это было шагах в сорока от бронепоезда.
– Вот где вы вправе пользоваться компасом, - сказал Теслер. -
Понятно? Ориентируйте заново карту.
Никогда еще меня так не кидало в жар. Подумать только, какую я
совершил ошибку!.. По подсчетам, сделанным в вагоне, орудие глядело бы
на северо-запад. А настоящая цель-то - на юго-западе!
– Товарищ комбриг! - вскричал я. - В первый раз в жизни увидел,
что земля вертится!
Теслер посмотрел на меня и улыбнулся моей шутке.
– Командуйте!
Впрыгнув в полувагон, я спрятал карту и компас от дождя.
Прокашлялся:
– Орудие к бою!
Все приготовились. К правилу,
пулеметчиков.
– По невидимой цели...
Я дал направление, и ребята схватились поворачивать орудие. Хвост
лафета легко пошел по намокшему бревну.
– Дождь-то... Он понимает морячка...
– забалагурил матрос.
– Ишь,
у правила нам помогает...
Малюга доложил о готовности к бою.
– Сто шестьдесят делений!
– крикнул я.
– Огонь!
Прогрохотало орудие. Тысячепудовый вагон вздрогнул от выстрела и
несколько секунд ходил взад и вперед, словно десятичные весы, на
которые бросили груз.
Заложили другой снаряд. Третий.
Дождь усиливался. Малюга то и дело протирал стеклышки прицела.
Странно было стрелять сквозь сплошную завесу дождя. Казалось, что
снаряды, вылетая из ствола, куда-то сразу без толку проваливаются.
Комбриг прохаживался по вагону, считая вслух выстрелы. Он велел
то убавлять, то прибавлять деления, то рассеивать огонь в стороны.
– Довольно, отбой! - сказал комбриг на сорок пятом выстреле и
наклонился над своей картой - так, чтобы на нее не попадал дождь.
Свободной рукой он вытянул из кармана карандаш и перечеркнул деревню
красным крестом.
– Ну, вот и все!
– Товарищ командир бригады, но что же такое мы все-таки
обстреливали?
– спросил я.
– За что, как говорится, работали? - поддакнул матрос, вытирая
мокрый лоб.
Комбриг усмехнулся.
– Этой ночью, - сказал он, - бригада галичан сосредоточила в
деревне свои артиллерийские парки. А нам это мешает. Вот мы с вами и
распорядились парками по-своему. Только и всего.
Он протянул мне и Малюге руку и кивнул остальным.
– Ну, товарищи, сегодня вы мне больше не понадобитесь. Можете
отдыхать. Советую вам использовать будку, она ведь годится не только
как точка на карте.
Ординарец подал лошадь, и комбриг уехал. А мы, накинув на орудие
чехлы, кубарем выкатились из вагона и побежали в железнодорожную
будку.
x x x
Скорее, это был домик: сени, кухня, комната. Поглядели - кругом
пусто. Стоит шкаф, дверцы полуоткрыты, внутри одни крошки. У стены
железная кровать, но без матраца. А в углу, на месте рукомойника,
всего только ржавый гвоздь.
– Что же, ребята, надо хату обживать, - заговорил матрос,
деловито обшаривая углы. - Как это говорится: Робинзоны Крузо в