Измена. Дар богини драконов
Шрифт:
Слышу шаги, грохочущие по ступеням. Они действительно решили устроить обыск.
Вздрагиваю, когда в кухню входит рослый человек в форме.
— Капитан, тут какая-то женщина, — кричит он и стыдливо отводит глаза. Я в ночной сорочке, а это неприлично.
Тут же в комнату врываются два человека, как гончие почуявшие дичь.
— Это она? — спрашивает один из них.
Другой достает из-за пазухи сложенный вчетверо листок. Магический портрет.
— Не похожа.
— Леди, назовите ваше имя.
Молчу и ошарашенно смотрю на них, переводя
На помощь приходит Эйвери.
— Это дочь моей покойной подруги, Диана. Она попала в сложную жизненную ситуацию. Поэтому пока живет у меня.
— Это так? — один из сыщиков уставился на меня холодным бесстрастным взглядом, но у меня губы словно склеивает от страха. Получается лишь слабо кивнуть.
Леди Эйвери подносит руку ко рту и слегка склоняется к приставшему ко мне субъекту:
— У нее недавно умер муж, и у бедняжки помутился разум. Сегодня она хотя бы слюни не пускает Отвратительное зрелище, если честно. Поэтому, если у вас есть к ней какие-то вопросы, лучше задайте их мне.
В этот момент в кухню входят еще двое. На форменных фуражках и плечах повисли серые клочья паутины.
— Все чисто! — рапортуют они начальнику.
— Благодарим вас за понимание. Еще раз простите за беспокойство, — проявляет вежливость капитан. — Если вдруг у вас появится какая-то информация о леди Ясмине Морриган, сообщите нам.
— Всенепременно, — холодно улыбается Эйвери.
Незваные гости спешат удалиться, а леди Морриган опускается на стул.
— Пришли, наследили, — ворчит она.
— Я уберу, — подскакиваю с места. Ко мне вернулась способность говорить.
— Сиди уж. Еда совсем остыла.
— Что будет, если они захотят проверить ваши слова насчет меня?
— Не думаю, что ты им интересна. А если вдруг кому-то в голову придет такая дурь, я назову какой-нибудь затерянный городок в самых дальних землях, до которого на лошадях добираться полгода. Сомневаюсь, что кто-то рискнет отправиться в такое путешествие, чтобы проверить такой незначительный факт. Кристаллы для порталов на такие расстояния сыскному ведомству не по карману.
— Эрнан считает, что я умерла?
— Если дракон не чувствует свою пару, значит, она либо умерла, либо при смерти.
— Не думаю, что он расстроится, — произношу эмоциональнее, чем мне хотелось бы. — Наконец-то он может быть счастлив со своей возлюбленной.
Весь день ушел на то, чтобы обустроиться. Когда я поднялась на второй этаж, то расчихалась от пыли, покрывавшей толстым слоем пол и горизонтальные поверхности. Паутина была везде — оплетала углы, свисала клоками с потолка и массивных люстр. Чтобы все это убрать, мне потребовалось бы много времени и лестница. Но Эйвери запретила мне. Она боится, что я могу потерять ребенка.
Потому она предлагает нанять несколько девушек, чтобы они навели порядок в доме.
— И не думай, что я жалею тебя. Я жалею своего внука, — назидательно говорит она.
— Я буду жить на первом этаже, в комнате прислуги. И не потому, что мне настолько приятно
Я уже успела понять, что за ворчанием и напускной грубостью Эйвери прячет доброе сердце. Просто остальные этого не замечают.
Комнатка прислуги мне очень понравилась. Да, она маленькая, но светлая и очень уютная.
Эйвери приносит в комнату стопку белоснежного белья.
— Принесла тебе то, что давно выбросить хотела.
Провожу пальцами по искусной вышивке шелковыми нитками и говорю ей «спасибо».
Пожив у Эрнана, я начала разбираться в тканях и могу сказать, что эта очень дорогая.
На несколько часов Эйвери оставила меня одну. Куда ушла не сказала, и лишь потом, ближе к вечеру проговорилась, что договорилась на рынке с женщиной, что та будет каждый день приносить свежие фрукты и ягоды.
— Мой внук должен получать самое лучшее, — так она сказала.
А мне кажется, что теперь у Эйвери появился смысл жизни — заботиться о том, кому ее забота действительно необходима. Взрослому сыну уже не требовалась опека матери, и Эйвери чувствовала себя ненужной. Потому и вела себя так холодно и отстраненно, чтобы оправдать этим свое одиночество.
Эрнан
Смутное беспокойство, отзывающееся тянущей болью в груди, не покидает меня. И вроде бы все как надо. И совещание императорского совета, на которое меня приглашали, прошло, как обычно. И объезд приграничных земель не выявил каких-либо существенных нарушений в организации оборонительных рубежей. И все равно чувство, что именно в данный момент происходит что-то нехорошее, не дает порадоваться заслуженному вниманию к моей персоне первых лиц государства. Даже на банкет не остаюсь. Хотя это может быть расценено, как проявление неуважения с моей стороны.
Домой отправляюсь не в экипаже, а своим ходом. На лошадях до столицы добираться пару дней, а на крыльях часов шесть, не больше.
В форме дракона беспокойство становится нестерпимым. Он буквально рвется домой, несется на пределе своих сил, рассекая мощными крыльями потоки воздуха.
В город прилетаю глубокой ночью. Опускаюсь на площадку перед особняком. Все кажется спокойным и привычным. Дом спит. Ни одного огонька. Оборачиваюсь и направляюсь к воротам. Охрана на своих местах, отчитывается, что никаких происшествий не было.
Так почему же сердце не на месте?
Иду в дом, но незаметно для себя срываюсь на бег. Перепрыгивая через ступеньки, поднимаюсь на второй этаж той половины дома, где находится комната Ясмины. Почему меня потянуло туда? Почему я боюсь, не случилось ли беды с этой монашкой, хотя должен был первым делом подумать о той, кого люблю?
В комнате темно, подозрительно тихо и… пусто.
Может, она опять засела за какой-нибудь дурацкой книгой в библиотеке. Спускаюсь, но в библиотеке никого. Как и в остальных комнатах первого этажа, по которым я проношусь вихрем, выкрикивая имя жены.