Каирская трилогия

Махфуз Нагиб

— Благородный шаг, Ясин-эфенди…

— Да возвеличит вас Аллах!!

Он чуть не закончил свою фразу словом «тётя», однако в самый последний момент инстинктивный страх помешал ему, особенно потому, что он заметил — она не называет его «сынок», — чего он ожидал от неё. Женщина снова спросила:

— Как ваши дела? И как дела у вашего отца, матери Фахми, у Хадиджи, Аиши и Камаля?

Он ответил ей, смущаясь от её вопросов про тех, которые без видимой причины стали к нему относиться враждебно:

— У всех всё хорошо. Они спрашивали о вас в надежде, что вы тоже здоровы…

Без сомнения, она сейчас думает

о том холодном приёме, оказанном ей в доме его отца после гибели Фахми, заставившим её прекратить навещать его семью вслед за дружбой, длившейся всю жизнь. Какой же холодный был тот приём!! Нет, то было начало молчаливой вражды!! Вскоре его мачеха объявила о том, что «чувства» подсказывают ей, что Мариам и её мать не были искренними в своей скорби по Фахми!.. Боже упаси от такого!.. Она сказала, что было бы абсурдно, если бы до них так или иначе не дошёл в своё время отказ господина Ахмада от сватовства его сына к Мариам, но даже если и так, они не могли не сделать для себя выводов. Абсурдно также, чтобы они знали об этом и не затаили на них вражду!.. Она часто повторяла, что слышала, как Мариам, оплакивая Фахми на похоронах, говорила: «Мне жаль твою молодость, которой ты не насладился!» От этого печаль и досада её лишь возрастали, и никакая уловка не могла ей помочь избавиться от этих «чувств», и вскоре её отношение к Мариам и её матери изменилось, пока не прекратилось совсем!..

Ясин, всё ещё находясь под действием смущения и неловкости, сказал:

— Да проклянёт Аллах шайтана!..

Бахиджа, будучи уверенной в своих словах, ответила:

— Тысячей проклятий!.. Я часто задавала себе вопрос, в чём я так провинилась перед госпожой Умм Фахми, что получила такое отношение к себе, однако снова и снова молюсь за то, чтобы Господь послал её терпение… Несчастная!

— Да вознаградит вас Аллах всеми благами за ваш благородный нрав и доброе сердце. Да, она и впрямь несчастная и нуждается в терпении!!

— Но в чём же моя-то вина?!

— На вас вины нет, это всё проклятый шайтан…

Женщина качнула головой, словно это она была невинной жертвой, и ненадолго замолчала, пока её взгляд случайно не упал на чашку кофе, которая, казалось, стояла всеми забытая на кофейном подносе. Кивнув в её сторону, она спросила:

— Вы ещё не выпили свой кофе?

Ясин поднял чашку ко рту и осушил её до последней капли, а затем вновь поставил на поднос, и слегка прочистив горло, заговорил:

— Меня очень огорчает то, чем закончилась дружба наших семейств, но я ничего не могу поделать. В любом случае нам следует попытаться забыть и предоставить это дело времени. По правде говоря, я не хотел бы вызывать эти горькие воспоминания, не для того я пришёл сюда. Я пришёл по другой причине, весьма далёкой от этих печальных воспоминаний…

Женщина качнула головой, как будто отгоняя тем самым тягостные воспоминания, и улыбнулась с готовностью услышать что-то новое. И её кивание головой, и её улыбка были похожи на какой-то музыкальный инструмент, что сопровождает пение и меняет лад, готовясь представить вокалиста на новом этапе. Ясин, подкреплённый её улыбкой, сказал:

— Моя собственная жизнь была не лишена горьких воспоминаний, связанных с прошлым… Я имею в виду первый опыт брака, в котором Аллах не даровал мне хорошей супруги! Но я не хочу к этому возвращаться, так как на самом деле пришёл

сюда, приняв решение — и положившись во всём на Аллаха — открыть новую страницу, и не ожидая от своего решения ничего, кроме хорошего…

На миг их глаза встретились; в её взгляде он обнаружил прекрасный отклик сказанного им… Интересно, удалось ли ему правильно намекнуть на свой предыдущий брак?.. Посмотрим, дошло ли раньше до ушей этой женщины что-нибудь об истинной причине его неудачного брака? «Но не загружай себе этим голову. Красивые черты её лица внушают безграничную снисходительность. До чего же она прекрасна!! Не так ли? Так. Если бы не разница в возрасте, она была бы красивее Мариам. Несомненно, даже красивее Мариам, когда сама была в расцвете молодости… Нет! Она красивее Мариам, несмотря на разницу в возрасте!.. Так и было на самом деле!..»

— Думаю, вы догадались о том, что я имею в виду. Я пришёл сюда просить руки вашей дочери, госпожи Мариам…

Её изящное лицо засветилось улыбой, придавшей ей новую жизненную силу. Она произнесла:

— Я могу сказать только одно: «Добро пожаловать. Да — этой семье и да — этому мужчине». Ещё вчера нас постигла неудача с безнравственным человеком, зато сегодня к Мариам стремится человек, который поистине способен сделать её счастливой. Она станет счастливой, и по милости Аллаха также способной осчастливить его. И мы — каково бы ни было недоразумение, приведшее к разлуке между нашими семьями, — единая семья с давних времён…

Ясин ликовал, и его пальцы даже начали поправлять галстук-бабочку быстрыми, бессознательными движениями. Смуглое красивое лицо его покрылось румянцем, и он сказал:

— Я от всей души благодарю вас. Да вознаградит вас Аллах за сладость этих слов. Мы единая семья, как вы и сказали, несмотря ни на что, а госпожа Мариам — девушка, которая украшает весь наш квартал своим благородным происхождением и нравом. Да возместит ей Аллах за её терпение добром, и да возместит также мне за моё терпение благом.

Она пробормотала в ответ: «Амин» и встала. Затем её роскошное тело приблизилось к тумбочке; она забрала с неё поднос с кофе и позвала Ясмину-служанку. Держа поднос в руках, она повернулась и отдала его служанке, которая тут же примчалась. Внезапно она повернула шею в его сторону и сказала: «Вы осчастливили нас своим приходом». Тут она застала его врасплох, пока он таращил глаза на её тяжёлые бёдра!! Он почувствовал себя сбитым с толку, «пойманным на месте преступления», и поспешил опустить очи долу, чтобы внушить ей, что смотрит в пол, но было уже поздно!.. Он смутился и принялся спрашивать себя, что она могла о нём подумать, затем поглядел на неё украдкой, после того, как она уселась на место.

На губах её мелькнула лёгкая улыбка, словно она говорила ему: «Я тебя видела». Он проклял свои глаза, которым не знаком стыд, и спросил себя, какие мысли сейчас крутятся у неё в голове… Да, она пытается сделать вид, что ничего не заметила, но её вид — после того, как она улыбнулась ему, — также говорил «Я тебя видела»! Лучшим решением для него было забыть эту оплошность. Но будет ли и Мариам когда-нибудь такой же, как и её мать? Когда придёт такой день?! У её матери были редкие достоинства. Что за женщина!! Поистине, лучшим способом подумать о чём-то другом и разогнать тучи сомнений было нарушить молчание, и потому он сказал: