Каирская трилогия
Шрифт:
Смеясь, Камаль сказал:
— И что сделала ты?
— Всё, что только было в моих силах, но у меня не вышло. Она долго ругала меня за то, что я выступила посредницей, и сказала: «Ты должна была встать на мою сторону, как его мать — на его!»
И вздохнув уже в третий раз, проговорила:
— Я ответила Хадидже: «Разве ты не помнишь меня, когда я стояла перед твоим отцом?», и она резко возразила: «Неужели ты полагаешь, что в этом мире найдётся человек, что был бы похож на отца?»
Случайно перед глазами Камаля встал образ Абдулхамид-бека Шаддада и его жены, госпожи Сании: они шли рядом бок о бок, спускаясь с веранды в свою машину «Минерву»,
«Приведётся ли тебе когда-нибудь увидеть своих родителей вот такими же?! До чего смешная идея!..»
Они шли с достоинством, как и подобает родителям его возлюбленной, хотя дама была не моложе его матери, однако была одета в дорогое пальто, свидетельствующее о её вкусе, элегантности и щегольстве, лицо её не было скрыто под вуалью: хотя и красивое, но не сравнимо с ангельским лицом дочери. Вокруг неё распространялся благоухающий аромат духов и пленительный блеск. Ему хотелось бы знать, как они разговаривали между собой, как соглашались и как спорили, если вообще спорили. Он страстно желал узнать о той жизни, которую вели они, о жизни, связанной с его возлюбленной самыми крепкими узами. «Помнишь ли ты, как пристально смотрел на них с выражением, похожим на благоговейный трепет перед старшими священниками и блюстителями религии?»
Он спокойно сказал:
— Если бы Хадиджа унаследовала хоть немного от твоего характера, то обеспечила бы себе счастливую жизнь…
Губы её растянулись в улыбке, хотя радость её столкнулась с горькой правдой: её характер при всей своей кротости и мягкости не смог обеспечить ей постоянное счастье. С улыбкой, не сходящей с губ, что маскировала её чёрные мысли, которые она боялась раскрыть ему, она произнесла:
— Один Аллах указывает истинный путь. Да одарит тебя Господь наш ещё более мягким нравом, чтобы ты был одним из тех, кого любят люди, и кто сам любит людей…
Он прервал её вопросом:
— Каким ты находишь меня?
Она уверенно ответила:
— Ты именно такой, и даже лучше…
«Как же могут не любить тебя ангелы, сынок?!»
«Представь себе её счастливое лицо и вглядись в него немного. Можешь ли ты вообразить себе её не спящей ночи напролёт, изнемогающей от любви и страсти? Это даже за гранью фантазии. Она стоит выше любви, поскольку любовь — это недостаток, который может исправить только любимый. Потерпи, не мучай своё сердце. С тебя достаточно и того, что ты любишь. Достаточно того, что ты видишь её, и этот образ разбавлен светом в твоей душе. Мелодия её голоса опьяняет все фибры твоей души восторгом. От твоей возлюбленной исходит свет, в котором всё сущее представляется новым. Жасмин и плющ после долгого молчания начинают шептаться друг с другом, а минареты и купола взлетают в небо под покровом сумерек. Черты древнего квартала повествуют о мудрости прошлых поколений. Экзистенциональный оркестр вторит стрекоту сверчков. Нежность льётся через край из звериных нор. Изящество украшает аллеи и переулки, птицы блаженства и радости щебечут над могилами, а неподвижные предметы пребывают в молчаливой медитации. Радуга проявляется на коврике, по которому ступают её ножки. Таков мир моей возлюбленной!»
— Я шла в мечеть Хусейна мимо Аль-Азхара, и мне повстречалась большая демонстрация, что выкрикивала лозунги, напомнившие мне о прошлом. Что-то случилось,
Он ответил:
— Англичане не хотят уходить из Египта с миром!
В глазах её свернули искорки гнева, и она резко сказала:
— Англичане… англичане!.. Когда же на них падёт возмездие Справедливейшего Аллаха?
Она питала когда-то к Сааду Заглулу подобную неприязнь, если бы не убедилась в конце концов, что невозможно ненавидеть человека, которого любил Фахми!.. С видимым беспокойством она снова спросила:
— Что ты имеешь в виду, Камаль?.. Неужели мы вернёмся к периоду страданий и бед?
Он возмущённо сказал:
— Только Аллаху известно сокрытое!
Её охватило огорчение, заметное по сжавшемуся бледном лицу. Наконец она проговорила:
— О Аллах, защити нас от мучений. Да пребудет над ними гнев Всемогущего. Это самое лучшее. Броситься же самим навстречу погибели — это безумие. Прибежище только у Аллаха!..
— Успокойся, от смерти никто не спасётся. Люди умирают по той или иной причине, и даже вовсе без причин!
Она негодующе сказала:
— Я не отрицаю, что ты говоришь правду. Но мне не нравится твой тон!
— А как ты хочешь, чтобы я разговаривал?
Она убедительно промолвила:
— Я хочу, чтобы ты заявил о том, что согласен со мной, что подставлять себя смерти есть безбожие…
Он уступчиво произнёс, пытаясь скрыть улыбку:
— Согласен…
Она пристально и недоверчиво поглядела на него и умоляющим тоном попросила:
— Скажи это сердцем, а не языком…
— Я говорю от всего сердца…
«До чего же велика пропасть между действительностью и идеалом. Ты, мама, с воодушевлением стремишься к высшему идеалу в религии, политике, мыслях и любви. Все матери только и думают, что о мире. Какая же мать согласится хоронить сына каждые пять лет? Для идеальной жизни требуются жертвы и мученики… Её жертвами являются тела, умы и души. Фахми пожертвовал обещанной ему жизнью в обмен на великолепную смерть. А сможешь ли ты сам встретить смерть так, как встретил он?… Твоё сердце не колеблется перед выбором, даже если оно разобьёт сердце твоей несчастной матери. Смерть истощает одну рану, чтобы остановить кровотечение из других. Какая же это будет любовь… Да, но не между мной и Будур, и тебе это известно. Поистине, моя любовь к тебе удивительна. Она является свидетелем всего мира против своих противников-пессимистов. Эта любовь научила меня, что смерть не страшнее того, чего мы боимся, и что жизнь не радостнее того, к чему мы стремимся, что в жизни есть настолько отталкивающие и отвратительные аспекты, что мы ищем смерти, но есть и такие трогательные и богатые, что мы стремимся к вечности. До чего захватывает мир, что взывает к тебе голосом, который даже невозможно описать: не высоким и не низким, словно нота фа в музыкальном ряду, что издаёт скрипка, резонансом в безмятежности света. А если бы ты смогла представить его свет, то он был был глубоким, небесно-синим, подогреваемым верой, что зовёт на небеса…»
16
— В следующий четверг, положась на Аллаха, я женюсь….
— Пусть Господь наш дарует тебе успех!
— Если вы, отец, будете мной довольны, то успех будет мне сопутствовать…
— Я и так доволен тобой, и слава Богу…
— Из гостей ограничимся только членами семьи. Вы не столкнётесь там ни с чем, что бы могло вас расстроить.
— Ладно уж!!
— Я бы так хотел, чтобы мама тоже присутствовала там, но…
— В том нет нашей вины. Главное, чтобы этот вечер прошёл спокойно…