Как приручить Обскура

Фальк Макс

— Хорошо, — наконец сказал Грейвз. — Хорошо… Что бы ты ни сделал — у тебя получилось. На сегодня закончим. Я думаю, нужно пересмотреть план твоих занятий.

— Я плохо справляюсь?.. — тот встревоженно вскинулся.

— Нет, — Грейвз покачал головой. — Ты справляешься хорошо. Просто тебе нужно учиться иначе.

— Что значит — иначе?.. — спросил Криденс вечером, лёжа в постели.

— Это значит — не так, как учили меня. Потому что ты другой.

— Потому что я неправильный?.. — тихо спросил Криденс.

Он

смотрел на Грейвза с какой-то затаённой печалью. Тёмные глаза казались усталыми. Он покусывал губы и ждал. Каким же он был красивым, с этим крупным чувственным ртом и широкими скулами. Как хотелось ещё раз поцеловать его, чтобы яркие губы раскрылись в ответ с тихим стоном.

Грейвз нахмурился, провёл по лицу руками, разгладил брови, растягивая глубокую складку между ними.

— Нет, мой мальчик, — он постарался улыбнуться ему, отвёл с его лба волосы. — Ты очень способный и быстро учишься. Но у тебя совершенно особый способ колдовать. Не такой, как у меня или любого другого волшебника.

— Какой?.. — слабо поинтересовался Криденс.

— Я всегда считал, что магия — это наука, — сказал Грейвз. — Но мы не изучали её, не старались понять, что она такое. Иногда кто-то особенно любопытный придумывал новые заклинания, зелья, чары… но это происходило не очень часто. Большинству заклинаний, которые мы знаем — сотни и тысячи лет. В школе волшебства мы изучали астрономию, различные магические искусства, историю магии… Но я не слышал, чтобы кто-то исследовал законы магии.

— У магии есть законы?.. — спросил Криденс.

— Должны быть. Но мы их почти не знаем. У не-магов есть наука, похожая на зельеварение. У них есть десятки учёных в каждой стране, которые пытаются найти ответы на сотни «почему»? Почему сахар растворяется в воде, а мел — нет? Почему море солёное? Почему небо голубое?..

У Криденса постепенно раскрывались глаза, в них зажигался неподдельный интерес.

— Они ищут ответы, — продолжил Грейвз, улыбаясь. — И часто находят. А маги предпочитают принимать свои возможности, как факт. Только самые любопытные задаются вопросами — как составить новое зелье? Почему Рябиновый отвар нейтрализует действие Живой смерти?..

— Волшебникам это не интересно?.. — спросил Криденс. — Или они боятся?

— Волшебники не боятся магии, — усмехнулся Грейвз.

И вдруг вспомнил окно в спальне, выходящее в ночной влажный лес.

Он никогда не задавался вопросом, откуда оно взялось. Никогда не пытался понять, куда оно выходит. Он не знал, что там прячется, в этом лесу, хорошее или плохое. Опасное или чудесное. Почему там всегда ночь. Он не хотел знать. Когда он открывал его и стоял, вдыхая пряные запахи и слушая щебет, а особенно — когда садился на подоконник и свешивал ноги вниз, он чувствовал… страх.

— Волшебники почти ничего не знают о магии, — сказал Грейвз. — Неизвестное всегда пугает. А ты… ты с ней дружишь, — сказал он. Тихо добавил: — Она тебе поёт. Поэтому тебя слушается Хоуп. Поэтому ты слышишь чары, которые составлены неточно.

Поэтому ты можешь колдовать, не зная нужного заклинания.

Грейвз помолчал, потом добавил негромко:

— Ты не просто волшебник, Криденс. Ты сам — волшебное существо.

Криденс смотрел на него блестящими глазами, почти как прежде, когда Грейвз пребывал в иллюзии, что мальчишка тянется к нему не только за одобрением и теплом.

— Я попробую учить тебя по-другому. Не по книгам.

— А как?.. — спросил тот, едва улыбнувшись.

— Завтра узнаешь.

Он наклонился, прижался губами к краешку его брови. Криденс тихо вздохнул, будто хотел сказать что-то. Грейвз вдохнул запах его волос и заставил себя распрямиться.

Ушёл к себе.

В спальне долго стоял перед серебряными росчерками на стене, смотрел, слушал. Проводил пальцами по строгим линиям. Даже прикладывал ухо к стене и стоял, закрыв глаза и затаив дыхание. Но ничего не слышал, не чувствовал. А не видел бы своими глазами — не поверил бы никогда.

Как ты это сделал, мальчик?..

Окно в чёрный лес

— Расскажи… расскажи… расскажи, — шептала темнота. — Расскажи про себя… Расскажи всё, что знаешь.

Грейвз завернулся в одеяло глубже, будто лицо и шею до сих пор леденил сквозняк из разбитого окна. Лёгкий озноб пробегал по телу мурашками, заставляя ёжиться от холода под тяжёлым пуховым одеялом. Правая щека мёрзла, правое плечо неприятно ныло.

— Расскажи… Как ты живёшь? Что ты любишь?

Голос тянулся из распахнутого в черноту окна. Грейвз лежал с закрытыми глазами и ждал, когда тот утихнет.

— Расскажи, чего ты боишься. О чём ты мечтаешь?

Влажная пряная темнота пахла горячей землёй, сладкими цветами и мокрой шерстью какого-то зверя. Она тянулась к лицу Персиваля, приносила чужой хриплый шёпот, вкрадчивый и издевательский. Манила выбраться из постели, подойти к окну, выглянуть в ночной лес.

— Расскажи… Зачем ты живёшь? С кем ты спишь?

Грейвз знал этот кошмар наизусть. Он всегда начинался с ледяного касания ветерка. Сначала тот приятно холодил горячие щёки, мурашками пробегал по спине, а потом Грейвз чувствовал, что замерзает. Он вставал, чтобы закрыть окно, и за рамой видел горящие огоньки в чёрном лесу. Тропинка убегала в темноту по примятой траве, Грейвз перелезал через подоконник и босиком вставал на неё.

— Расскажи мне про мальчика…

Грейвз вздрогнул, откинул одеяло. По холодному полу дошёл до распахнутого окна, чтобы закрыть. У окна вместо переплёта была тяжелая широкая рама, как у картины. По ней вились резные золотые цветы, роняли лепестки на пол. Они громко хрустнули, как яичная скорлупа, когда Грейвз наступил на них.

В спальне было холодно, из разбитого окна где-то за правым плечом сквозило. А из леса тянуло жарко и ласково, и волосы надо лбом шевелились от движения воздуха. Грейвз обхватил себя за плечи и сел на подоконник, чтобы погреться.