Каллиграфия
Шрифт:
– Туман рассеялся!
– радостно сообщила она.
– А ты чего пригорюнился? Хмурый какой-то... Пропесочили тебя, небось? Нечего было в шпионов играть.
– Мой мозг атрофировался, - чётко и монотонно произнес тот, не соизволив даже обернуться.
– А?
– оторопела англичанка.
– Мозг?
– Я говорю, за всё то время, пока мы слонялись по Криту, мой коэффициент интеллекта снизился до уровня шимпанзе. И при чем тут пропесочивание? Нет! Мне втолковывали суть будущей научной работы, и в суть эту я сумел вникнуть лишь с пятой попытки. С пятой!
– Значит, тебя не отчитывали?
– разочарованно протянула Джейн.
– Боюсь, в Академии я буду выглядеть полным дураком, - пробормотал тот.
– Когда портал распахнется и извергнет нас, так сказать, вон...
– Ой, а я ведь с новостями!
– спохватилась Джейн.
– Портал должен распахнуться с минуты на минуту. Я встретила Лизу: хранительница колдует над своим прибором и напевает японские мотивчики. А это значит, что работа спорится и скоро будет завершена.
Проигнорировав сей новостной репортаж, Росси всё бубнил и бубнил что-то про свою безголовость и был, как никогда, озабочен мнением Кристиана Кимура о том, насколько он, то есть Франческо, отличается от обезьяны.
Кристиан же, исполнив обязанности научного руководителя по отношению к своему подопечному, возвратился за Джулией. Та заметила просвет в тучах и стояла теперь лицом к морю, задрав голову и любуясь голубой прорехой.
– Как отрадны иной раз бывают незначительные изменения, - тихо произнесла она, ощутив его прикосновенье.
– Казалось бы, такая мелочь, но как спокойно на душе!
– Ты права, радость моя. Единственный лучик света способен вывести человека из тьмы.
Любопытно, что сказал бы Кимура об огромном снопе искр, который в этот момент взметнулся из-за леса и рассыпался по небу мерцающими огнями. Джулия вздрогнула и оглянулась, поймав на секунду пронзающий взгляд учителя. После чего оба поглощены были уже зрелищем на востоке.
А на востоке полыхали небеса. Они переливались голубыми и зелеными трепещущими лентами, как если бы какой-нибудь портной раскатывал по столу свертки материи, будучи не в состоянии определиться с выбором... с выбором ткани для костюма Донеро. Джулии на память почему-то пришел именно щеголь-географ, и, сочтя это сравнение более чем забавным, она не придумала ничего лучше, чем заразить Кристиана своим смехом. Тучки жались друг к дружке, норовя ускользнуть от «северного сияния», и на их месте постепенно проступала свежесть лазури. Потеплел ветер с моря, отчетливее сделались тени на песке.
– Получилось! Получилось! Аризу превзошла саму себя!
– ликовала итальянка.
– То-то будет довольна детвора! То-то обрадуется Клео! Кстати, где она? Надо ее разыскать.
У Клеопатры не укладывалось в голове, как простой камешек, пускай и многогранный, и прозрачный, мог сотворить такое чудо. Она задумчиво ходила по зазеленевшей вдоль ручья травке, заглядывала в синеву вод, изредка омачивала ноги - и всё это с сосредоточенностью, какой позавидовал бы сам Алексис Кагаме. [58]Потом мысль ее от бриллианта перенеслась к вещи более прозаической: что станется с нею, с дочерью саванн, когда опустеет сад? Не за кем будет присматривать, некого укрощать. Зачем хранительнице балласт? Она препроводит Клеопатру в племя масаев - и, как говорится, амба, вот и весь сказ!
– А я не хочу в племя!
–
– Не хочу, не хочу!
– Чего ты не хочешь, милая?
– осведомилась Джулия, которая точно из воздуха материализовалась и взирала теперь на африканку с неподдельным изумлением.
– Не время киснуть: соловьи заливаются, почки набухают, а вон, гляди, цветочек на сакуре раскрылся!
– Душу не трави, - буркнула Клеопатра.
– А о птичках и цветочках пой кому-нибудь другому.
Помолчав, она испустила горестный вздох.
– Выдворят меня, понимаешь? Какой от меня прок в обновившемся саду? Там, где не мусорят и не шумят, надзиратель нужен, как летошний снег. Лишний он.
– Ты не лишняя! Ты никогда, слышишь, никогда не будешь лишней!
– крикнула итальянка, спугнув стайку суетливых воробьев, облюбовавших куст черешни.
– Кто внушил тебе эту вопиющую глупость?!
Чего греха таить, Клеопатра горазда забивать свою светлую головку вопиющими глупостями, в чем она тут же и созналась, не желая возводить напраслину ни на хранительницу, ни на кого-либо еще. Однако Джулия пообещала, что с японкой на всякий случай переговорит.
– Твоя судьба устроится наилучшим образом, верь слову. А пока отложи попечение и лови момент. Carpe diem, моя дорогая! Весна в волшебном саду событие редкое и по размаху может поспорить разве с рождением звезды во вселенной.
Не сказать, чтобы Клеопатра моментально ободрилась, но краски и ароматы она определенно начала воспринимать острее. Включилось на полную мощность и без того усердствующее солнце, накатили отрезвляющей волною соловьиные серенады; как по команде, полопались на деревьях почки. И кенийке показалось, будто она до сей минуты находилась в глухом бункере и только теперь выбралась на свет, чтобы созерцать торжество пробуждающейся природы.
А Джулия убежала куда-то вглубь насаждений, напевая Моцарта и воодушевленно посвечиваясь. Каждый таинственный шорох, каждая призывная трель находили в ее душе живейший отклик. То и дело попадался на пути крупный благоухающий цветок, или полосатая свита пчел во главе с пчелиным предводителем, или облаченные в порфиру подрастающие вишни. И всякий раз девушка вздрагивала, издавая невесомое «ах!», а на лице безотчетно расцветала улыбка.
Аризу Кей уже давно как отложила инструменты и чертежи и вместе с Елизаветой предавалась заслуженному отдыху за чашкой крепкого чая. По румянцу на щеках японки да по умиротворенным ее чертам читалось выздоровление, какое, вполне естественно, должно было наступить с возрождением сада.
– Когда я занимаюсь каллиграфией, - говорила она, - я крайне серьезна. Но цель моя не в том, чтобы заткнуть за пояс выдающихся мастеров. Это лишь стезя духовного усовершенствования. [59]
– А-а-а, - отзывалась Лиза, желая произвести впечатление благодарной слушательницы, и потому слушая в оба.
– Но что же, в таком случае, ваши вычисления и проекты?..
– Тренировка ума, мой друг. Ум также требует пищи.
– Пищи требует не только ум!
– ввернула Венто, сунув голову в окошко беседки.
– По дороге сюда я видела детишек, и они сдирали кору с молодого деревца, намереваясь, судя по их словам, добыть древесного сока.