Камаэль
Шрифт:
– Совет должен быть осведомлён о потере Короля. Поскольку следующий наследник трона ещё не вошёл в возраст, который позволит его короновать и дать в руки бразды правления, должен быть назначен официальный регент. Это займёт время. Тёмным так же необходима передышка, чтобы собрать силы и перераспределить в соответствии с дальнейшими действиями. Перерыв в виде четырёх месяцев даст подобную возможность. Война, которую вы развязали, господин Кристофер, должна идти по правилам, которые я вполне могу огласить, но, как вы уже упоминали ранее, ваше терпение может закончиться. Так что я надеюсь на вашу абсолютную осведомлённость.
Некоторое время император молчал, хмуро смотря то на Аэлирна, то на меня, прикрытого крылом мужа. Взгляд этот не предвещал ничего хорошего, но я был готов
– Подобные требования разумны. Однако это лишь вновь заставляет меня подумать о том, чтобы отдать приказ своим людям и потом уже заняться вами. Клинок Саиль не то, ради чего стоит жертвовать твёрдой победой в бою. Мнение остальных, как вы понимаете, играет не самую важную роль, равно как и отражение происходящего в истории, ведь историю, как вы помните, пишет победитель.
– Сохранение вашей жизни не кажется вам достаточно веским поводом?
– осклабился Аэлирн, и я почувствовал, как от него начинает исходить страшная сила, которую никому не дано контролировать. И один неверный шаг со стороны императора высвободит её окончательно.
– Вы мне угрожаете?
– вдруг ухмыльнулся Кристофер и сделал неопределённый жест рукой.
Справа, в нескольких шагах от него, с хлопком раскрылся купол, и я невольно вскрикнул, рванулся вперёд, но Аэлирн удержал меня похолодевшими руками. Слёзы встали комом в горле. Я молча проклинал себя, ругал, на чём свет стоит. Хотелось кричать и топать ногами, орать, что это — грязный ход. Однако я прекрасно понимал, сколь по-детски это будет выглядеть. Да ведь и я сам невольно помог развесить сети ловушки, в которую мы теперь угодили. Кристофер, мой прекрасный, расчётливый отец, который, сложись история иначе, мог бы быть горячо любим мною, применил все свои силы, чтобы надавить на самое больное место Светлых, использовал их главную слабость - любовь. И благородство.
На коленях, со связанными руками и ногами, с поникшей головой, стоял Виктор. Рубашка на нём была распахнута и открывала взору исполосованную грудь со множеством ожогов, руки его были вздёрнуты вверх, и их держала печально знакомая мне предательница дроу. Камилла улыбалась дружелюбно и приветливо, и яд этой улыбки заставлял меня дрожать всё сильнее, вызывая в памяти все те воспоминания, которые только можно было пробудить. Я помнил и её вмешательство в погоню за мной Джинджера, и её близость с моим братом, и, конечно же, гнусное предательство, на которое она пошла с расчётливостью, достойной истинной Тёмной. Покуда правой рукой она держала связанные кисти вампира, в левой, в опасной близости от его шеи, поблескивал изогнутый серебряный кинжал. Дроу была готова в любой момент перерезать горло Виктору, выпустить его кровь, окропить ею ступени, ведущие к трону Императора.
– Итак, вы всё ещё считаете, что предложенного вами достаточно, чтобы я согласился с вашими условиями и вёл войну честно?
– Отпусти Виктора ты, ублюдок чёртов, - заорал я, чтобы было мочи, пытаясь вырваться из крепкой хватки Аэлирна, позволяя себе слёзы, показывая свою слабость.
– Пусть эта сука только тронет его, я её лично порву на куски! Пустите его!
Вампир слабо застонал, дрогнул, Камилла сощурилась, приподняла его подбородок плоской стороной клинка и обнажила зубы в улыбке, давая мне рассмотреть лицо брата. Помимо не заросшей раны, что появилась после обретения Саиль, его правую щёку пересекал новый шрам, напоминающий след от когтей. Не звериных. Я глядел на дроу и с каждой секундой желал её смерти всё больше и больше, сила скапливалась в руках, но Аэлирн резко перехватил их и прижал меня к себе. Его голос, звонкий, подобный тысяче молний, донёсся до меня откуда-то издалека, что уж говорить о смысле сказанных им слов.
– Силы Павшего, Кристофер. Кажется, ты безумно хотел владеть ими, не так ли? Ты побеждаешь, получаешь Саиль, мои силы, но взамен отпускаешь наших людей и этого вампира.
Сквозь пелену слёз я видел, как резко выпрямился Император, как заполыхали его глаза. Алчно, жадно, кроваво. По губам его
– Что же, ты в самом деле готов отдать свои силы, Павший?
– Только тебе. И только в том случае, если ты победишь нашего короля в поединке повелителей по всем правилам.
– По рукам.
– Ставь печать на своих ублюдков.
Кристофер поднялся со своего трона и принялся чертить в воздухе руны светящимися ладонями, сосредоточился. Я поднял взгляд на Аэлирна, пытаясь подавить слёзы и увидел его бледное лицо. Куда более бледное, чем обычно. Глаза мужчины потемнели, померкли, губы были поджаты в тонкую, светлую линию, и я понимал, что не будь он сейчас столь серьёзен, не контролируй себя, они бы дрожали, как и мои собственные.
– Слушай меня внимательно, Льюис, - тихо проговорил Павший, наконец опуская на меня взгляд и пытаясь дышать ровно, не сбиваться.
– Сейчас сюда явятся все самые влиятельные Тёмные, какие только есть поблизости. Влиятельные и сильные. У тебя есть право призвать сюда Майлура и Пируасэль, Лаирендила и тех, кто особо высоко стоит в армии. Используй эту возможность. Они должны быть здесь, чтобы в случае чего передать Совету всё, что будет сказано во время официального договора перед поединком. Говорить буду я, иначе ты обязательно ляпнешь что-нибудь не то, а это совершенно ни к чему, ни тебе, ни мне, ни Виктору, ни Светлым. Когда начнётся поединок, у тебя будет возможность использовать все свои силы, кроме тех, которые даёт трансформация. Это строго запрещено. Даже частичная трансформация будет зафиксирована и расценена, как твоё полное поражение. Магию тебе можно использовать, но лишь в узких рамках. Никаких иллюзий, никаких фантомов и призывов, только боевая магия и малая степень исцеления, но ты и так знаком только с этой магией. Ну и, конечно же, ты можешь с её помощью защищаться. По поводу фехтования не мне тебе давать советы, но я всё же попрошу тебя. Будь осторожен. Кристофер — сильный воин. А для того, чтобы получить обещанное, он не остановится ни перед чём. Саиль тебе, конечно, можно будет использовать, однако будь осторожен и рассчитывай каждый свой шаг.
На его наставления оставалось лишь вяло кивать, потому как никаких сил отвечать у меня не было, однако требовалось немедленно собраться и впитывать каждое слово подобно губке. Но я пока лишь глядел на Виктора в руках дроу и бессильно скрежетал зубами. Теперь, когда я увидел его в подобном состоянии, когда знал, кто в этом виноват, у меня не оставалось выбора. Я должен был победить отца и освободить брата. Больше, чем брата. Мужа. Которого я обязался защищать, которого я не должен отпускать в одиночку, даже если бы он после этого смотрел на меня как на предателя, нарушившего своё слово. А сейчас он без сознания, обессиленный, обезображенный, в руках женщины, к которой некогда питал тёплые чувства, а сейчас - её пленник. И если что пойдёт не так — ему конец. Виктор был не из тех, кто боится смерти, но и не из тех, кто ищет её на свою голову. Слёзы уже не катились по щекам, но в груди образовалась гулкая пустота, от неё исходил тонкий, угрожающий звон камертона. И я знал, что поражение взорвёт меня тысячей осколков, я пропаду в чёрной дыре, и мысли будут единственным, что окружает меня, мысли и сомнения, которые будут рвать на куски вечность.
Зал наполнялся гулом, шагами, чужими аурами. Тёмные и Светлые вперемешку заходили в тронный зал, глядели на меня с Аэлирном, на Императора, на пленного вампира в руках дроу. На губах подданных моего отца, подобно трещинам на иссохшей земле, застыли самодовольные ухмылки. А вот Светлые смотрели на происходящие с немым ужасом, а на меня же — с надеждой. И от этого становилось лишь хуже, больнее. Отец прекрасно разыграл эту партию, заставив нас сделать необдуманный шаг и попасть в его сети, но теперь я не желал оставлять ему даже малейший шанс на победу. Слишком многое стояло на кону. Пожалуй, что теперь даже больше, чем было вначале. Наконец, Аэлирн отпустил меня и вышел в центр зала, оставив приходить в себя и собираться с силами перед предстоящим боем.