Камаэль
Шрифт:
– Да, господин регент, - тихо отозвались посеревшие Советники и один за другим стали покидать зал.
Эльф медленно повернулся к трону, тихо поднялся по ступеням и опустился на колени перед королевским постаментом. Возложив на него скрещенные руки, мужчина уронил на них голову и тихо, надрывно зарыдал, мелко дрожа и проклиная Тёмных всеми известными ему страшными словами, вкладывая в них все свои силы, надеясь, что это скажется на их гнусных жизнях. Венец Эмиэра всё ещё хранил на себе следы его ауры, хранил его тепло и бесконечную доброту, какой Валенсио не видел много, много лет. И оттого боль в груди становилась всё сильнее, а слёзы — всё горше и горше. Одна за другой мимо него проносились тени погибших правителей: восемь за его далеко не короткую жизнь он короновал, столько же раз очищал венец и вступал в роль регента, три раза растил младенцев до нужного возраста, следил за обучением и каждый раз проводил церемонию очищения и погребения. Провожал оборотней и эльфов в сырую землю, целуя холодные лбы, а теперь девятый. Девятый король, столь нежно полюбившийся ему, должен был
– Он погиб как истинный Король и защитник, - неожиданно раздался голос рядом с ним, эльф вскинулся, стремительно вытер слёзы и уставился на неясный силуэт рядом с собой. Почти прозрачный, дрожащий, подобно снежинкам на лёгком ветру, готовый вот-вот исчезнуть. Но то не могло обмануть старого Советника, он чувствовал силу, исходящую от этой сущности и окутывающую его со всех сторон теплом и спокойствием.
– Это не останется без внимания. Запомни мои слова, Валенсио Завиль дель Амал, сохрани в своём сердце, но не передавай, ни одному. Никому. Никогда. Покуда не сбудется сказанное. Девяносто одна луна сменится над этим миром, отмеряя долгие, мрачные ночи, наполненные Тьмой, потерями и поражениями, ты будешь подвергаться испытаниям, они будут настигать тебя в моменты слабостей, и не раз ты будешь думать о Долине Вечной Тени, но крепись и держись. С приходом девяносто второй луны явятся в мир два Короля, связанных крепкими нитями Судьбы. Они пройдутся белым огнём по землям, не выходя из теней, и явятся к вам в момент крайней нужды, когда надежды уже не будет. Из пепла вырастут хрустальные цветы, но не узнать вам будет Королей, ибо пожертвуют они своим Светом, дабы разить Тьму в самое сердце. Наблюдай за звёздами и луной, Эльф, и награда будет ждать тебя.
Морок развеялся, но слова его ещё дрожали в воздухе, наполняя тронный зал своим сладким, страшным звучанием. Перед глазами Валенсио плясали тени и огни, голова кружилась, а в груди словно застрял обломок ледяного клинка, неподвижный, но смертоносный. Ему было известно о духах, которые путешествуют по мирам, по временам, наблюдая за происходящим и по большей части не вмешиваясь. Но иногда они являлись к живым и вкладывали в их сознание свет надежды, ответы на вопросы и подсказки, вроде этого странного предсказания. Оно было кристально-ясным, но кое-что понять Валенсио было не дано в эти мгновения. Он лишь глядел на то место, где только что покачивался дух, вещая о странных, хоть и спасительных вещах. Словно во сне Советник поднялся с места, огладил кончиками пальцев холодный венец и тихо покинул Зал Совета.
В полдень дверь Тронного зала открылась в первый раз, и зашёл Майлур. Оборотень выглядел настроенным серьёзно и решительно, и это вселяло надежду в Валенсио. Эльф уже расположился за столом Совета, перед ним были разложены свитки в большим количестве. Некоторые уже были исписаны, прочие были девственно чисты, остальные оставались свёрнутыми. Ничего из того, о чём сам Валенсио не подумал, он не услышал, но записал слова главнокомандующего, затем вежливо кивнул и указал на дверь. Потекла череда Советников, которые выглядели уже не такими пришибленными, но всё же свежих идей было немного, некоторые вовсе казались Валенсио безумием: те, с кем он поддерживал Светлых уже не первый десяток и даже не сотню лет, предлагали сдаться без боя и уступить Тёмным эту эпоху, ведь король погиб, а замена ему ещё не подросла. Стоило услышать об этом от мастера искусств, как Валенсио почувствовал себя так, словно бы ему по голове ударили чем-то тяжёлым, он таращился на светловолосого эльфа, как на сумасшедшего и пытался подобрать слова. Но всё, на что оказался способен Главный Советник — указать бледной рукой на дверь и отрицательно покачать головой. Впрочем, когда уже пятый Светлый выдвинул подобное предложение, мужчина сорвался и принялся орать так, что колонны, поддерживающие свод потолка в тронном зале, начали содрогаться, и некоторые слуги, что были поблизости, жмурились и прикрывали уши руками, с опаской смотрели наверх, боясь, что замок не выдержит подобное и всё-таки обрушится им на головы.
К тому моменту, как солнце начало стремительно клониться к горизонту, Валенсио чувствовал себя абсолютно выжатым и разбитым. Он перебирал свитки и щурил усталые глаза, пытаясь собрать воедино всё, что выслушал от своих собратьев, но груз, давящий на плечи, ответственность и горе, разом свалившиеся на него, не давали разглядеть картину полностью, голова и вовсе была чугунной, но ещё ждала не долгая, но утомительная церемония, в которой заключалось слишком много слов и так мало дел. Собрав все записи, эльф покинул тронный зал и отдал распоряжение слугам провести последние приготовления к посвящению в рыцари Лаирендила, затем неторопливо дошёл до собственной комнаты и с тихим вздохом шагнул в полумрак. Одна свеча горела у изголовья измятой кровати, смятые листы и одежда валялись здесь вперемешку так, что и пола не было видно, лёгкий, прохладный ветер задувал в помещение через узкую щель приоткрытого окна, принося свежесть и влагу. Приоткрыв один из ящиков стола, мужчина осторожно сложил в него все свитки, затем поднял взгляд на зеркало и поджал губы. Бледная тень в отражении вовсе не походила на того Главного Советника, что он помнил, даже не на того, что несколько месяцев назад в этом самой спальне сблизился с королём. Даже так: вот уж на кого, а на него эльф вовсе не походил.
Некоторое время мужчина продолжал с тоской и злобой глядеть на зеркальную поверхность, после отвернулся и принялся торопливо раздеваться, не обращая внимания на потрескивание ткани под ногтями и подрагивающими
Эльф медленно и неохотно застёгивал мелкие пуговицы белоснежной рубашки с кружевным пышным воротником, потупив взгляд в пол и повторяя едва уловимым шёпотом слова клятвы, данной, когда Король взошёл на трон. Вспоминал его пустой взгляд, подёрнутый мучительным, решительным намерением, правильные, чересчур правильные движения и слова. Пытался сравнить себя с ним, но был не в силах, как никто из ныне живущих. За рубашкой последовал расшитый жилет и брюки, на поясе которых эльф закрепил ножны, на плечи накинул длинный светлый плащ с широкими рукавами, не обращая внимания ни на что вокруг. А солнце медленно погружалось за горизонт, и время церемонии неумолимо приближалось, не давая больше шансов на промедление, сколь страстно ни желал Валенсио забраться под одеяло и проспать пару дней, покуда не пройдёт дождь, пока небо не очистится от тяжёлых свинцовых туч. Медленно открыв уже твёрдыми руками дверцу в стене и почувствовав короткий магический укол, Советник извлёк под блеклый свет свечи венец регента: точная копия королевского, сделанная из меди, но теперь знак власти вызывал у него отвращение, жгучее и яростное. Небрежно водрузив тонкую корону на тёмные волосы, распущенные и тщательно расчёсанные, мужчина захлопнул дверцу тайника и, бросив мимолётный взгляд на собственное отражение, решительно покинул собственные покои.
Каждый его шаг отзывался в голове страшной болью, желание скинуть венец и броситься из окна башни всё крепло, но камни замка охлаждали слепую боль старца с телом юноши. Крытые галереи пролетали мимо, и казалось, что даже цветы на стенах вянут без своего Короля, оттого злость становилась лишь сильнее: даже эти чёртовы растения напились его силой и теперь тосковали. «Надо попросить друидов, чтобы разобрались с этой хворью.
– Мрачно отметил про себя эльф, завидуя, что с ним не смогут сделать то же самое, не прогонят из его снов спокойное, безжизненное лицо молодого оборотня с сединой на висках.
– И много снотворного из лесных ягод для меня. Кажется, оно отнимает все сновидения и дарит хороший отдых». За спиной остался зал правосудия, облицованный белым мрамором, от которого при ясном солнечном дне болели глаза, следом по правую руку мелькнул тихий внутренний сад с небольшим фонтаном, изображавшим прелестную эльфийку, из рукавов которой выливались серебристые струи воды. Здесь часто любил сидеть Эмиэр, перелистывая страницы многочисленных книг столь быстро, что Валенсио не сразу поверил, будто бы оборотень в самом деле читает и запоминает прочитанное. Но юноша в самом деле был необъяснимым и прекрасным созданием. До крови прикусив губу, Главный Советник ускорил шаг и вскоре оказался подле Зала Славы. Возле дверей уже стоял молодой рыжий оруженосец, бледный и наполненный усталостью, вместе с ней — мрачной решимостью. Хоть они уже и виделись этим днём, Советник коротко кивнул эльфу, позволив, но скорее заставив, себе улыбнуться и коротко коснулся ладонью плеча Лаирендила. Распахнув деревянные двери, в отличие от прочих, не украшенные цветами и резьбой, он вошёл в помещение.
Залом это место трудно было назвать кому-то, кто рос в замках и дворцах, и подобные места ассоциировались скорее с высокими потолками, теряющимися в полумгле, колоннами и множеством скамей для гостей, но только не здесь. Единственное, что тут было воистину огромным — по меркам самого зала, конечно, - это окно, занимавшее всю стену, и последние лучи заходящего солнца ярко светили в него, преломляясь и становясь лишь ярче, заливая кровавым светом всё вокруг. Несколько тонких, как молодые яблони, колонн здесь в самом деле было, но это скорее дань роскоши и красоте, чем в самом деле нужный элемент интерьера, раздумывал Валенсио, идя мимо Советников и представителей знатных домов к небольшому возвышению, на котором уже установили три широких чаши на высоких витых серебряных ножках. Пройдя к ним и мигом отвернувшись, повернувшись к Светлым лицом, Валенсио набрал в лёгкие воздуха. Прохладный и влажный, он успокаивал, охлаждал разгорячённую от быстрой ходьбы, едва не бега, и горестных мыслей кожу, а вместе с ней и душу. Здесь не стояли скамьи и не горели факелы, но на колоннах виднелись хрупкие кристаллы, которые во тьме начинали слабо светиться и уже начинали разогреваться, и видеть их свет в эту ночь Советнику хотелось меньше всего. Лаирендил медленно, словно сомнамбула, прошёл к нему и медленно опустился на одно колено, покорно склонил рыжую голову.
С того момента, как Валенсио прочитал волю Короля, он не переставал думать о том, что будет говорить здесь, посреди знатных особ, что остались в городе и не пожертвовали собой ради Эмиэра, хотя на его коронации клялись и божились, будто с радостью отдадут за него жизнь. «Лжецы и лицемеры, - с презрением подумал эльф, подписывая себя теми же тёмными словами и плотно сжимая губы». О, как хотелось схватить хоть одного из них и ударить лицом о тонкую колонну так, чтобы она переломилась, однако сейчас, как никогда, им нужно было единство, а не междоусобицы.