Камаэль
Шрифт:
Дойдя до меня, брат выпустил волосы обращённого, и тот со всхлипом опал на пол, роняя слёзы. Злость моя становилась всё более яркой, насыщенной, грызла изнутри, но даже это не помогало мне - Павший эльф молчал. Я неотрывно глядел в антрацитово-чёрные глаза вампира, по лицу которого расплывалась мерзкая, довольная ухмылка, а сам он явно был “рад” меня видеть не больше моего. Не сдержавшись, я собрал побольше слюны и с яростью плюнул в глаза брата. Не успел я после этого моргнуть, как мощный удар сотряс мою голову, заставив вздрогнуть и всхлипнуть. Перед глазами сгустилась тьма, к горлу подкатил ком тошноты, которому я позволил вылиться наружу, жалея, что не могу попасть в брата.
– Да ты, я смотрю, совсем обнаглел, братец, - сморщился от омерзения брюнет и отступил назад, затем пнув эльфа под рёбра.
– Убери это. Сейчас же!
Всхлипывая и дрожа, блондин принялся вытирать рвоту с пола, занавесившись пологом светлых,
– Ублюдок, Виктор… ты ублюдок, - просипел я, наконец поднимая взгляд на брата и ловя его ответный, полный презрения и ненависти взгляд.
– Чёртов предатель. Жаль, не могу до тебя дотянуться!
– И что бы ты сделал?
– с вызовом и иронией пропел Виктор, насмешливо улыбаясь и скрещивая на груди руки.
– Выпотрошил меня? Свернул мне шею? Сожрал бы моё сердце? Нет, братишка, будь ты даже королём миров, ты бы не справился со мной. Я - не твой противник. Даже этот мусор, - при этих словах вампир снова с силой пнул эльфа по рёбрам, и тот с жалобным всхлипом повалился на пол, скукожившись и заскулив.
– Для тебя слишком силён. Тебе не хватит силёнок даже на то, чтобы дотянуться до меня своими хилыми ручонками.
С каждым словом огонь внутри меня разгорался всё сильнее, словно бы туда осторожно добавлял масло умелый алхимик. Меня злило то, как он обращался с обращённым эльфом, злило его высокомерие - бесило абсолютно всё в нём до его потрясающей красоты и тела, которое я успел полюбить, к которому успел привыкнуть. Даже то, что я всё ещё пытался любить его, заставляло меня злиться и скрежетать зубами, дрожать и пытаться вырваться из железных оков, что держали меня крепче, чем несколько минут назад. “Ну где же ты, Павший, теперь, где?!
– орал про себя я, ища поддержки у того, кто до того всё время был со мной.
– Где твоя хвалёная мощь, сила, гениальные идеи?! Желаешь мне смерти - да сдохни ты на здоровье!”
– Я не явлюсь, - слабо, точно шелест сквозняка, пронеслось в моей голове.
– Как же ты жалок, - почти со скукой в голосе произнёс вампир, с насмешкой и высокомерием глядя на меня, явно упиваясь моей беспомощностью и слабостью.
– Ничего совершенно не можешь сделать сам. Да даже с амулетом Куарта ты мало что мог, сопляк. И как только Габриэль тебя терпел?
– Не смей произносить его имя, выродок, - прошипел внезапно с пола эльф, выпрямляясь, точно стебель, внезапно ставший упругим и наполненным жизненной силой.
– Только ещё раз скажи его имя…
– Молчать, - рявкнул тот, впиваясь пальцами в волосы эльфа, а затем поднимая его с пола и выпроваживая из комнаты.
– Он ничего тебе не сделал, - прошептал я, стараясь не отключиться от слабости и хоть немного понять, что от меня хотят.
– Откуда в тебе только жестокости и тьмы, Вик?.. Откуда?
– Она всегда была во мне.
– Оскалил клыки в улыбке вампир, сверкнув во тьме глазами.
– Знаешь, как тяжело было сдерживать её, скрывать, чтобы ты ничего не унюхал, щенок? Это было адом на яву, но теперь я могу себя не сдерживать. Итак…
Мужчина несколько раз обошёл меня кругом, затем уложил ладонь мне на спину, прошёлся пальцами по печати Морнемира, отчего во мне в миг взыграли силы, но тут же и растаяли. “Неужели двимерит?
– пронеслось в моей голове, и я опустил голову, пытаясь справиться с усталостью, что выпивала меня до дна, оставляя лишь на самом донышке несколько капель сил.
– Ты ублюдок, Вик. Я ненавижу тебя.” Ладонь скользнула по ягодицам, отчего я их невольно поджал, но не почувствовал ни капли возбуждения. Куда там - я теперь едва держал глаза открытыми. Вампир встал передо мной, окинул знакомым скептичным взглядом и скрестил на груди руки.
– Значит, Морнемир запечатал это чудо в тебе.
– Задумчиво протянул брат, сделав несколько шагов назад и прищёлкнув пальцами. Цепи на ногах пропали, и я полетел вниз, вскрикнув от неожиданности и боли. Казалось, что ещё чуть-чуть, и я поздороваюсь с полом, но повис буквально в нескольких сантиметрах от него. Руки мои взорвались болью, суставы в плечах предательски хрустнули, тянущая боль разлилась по всему телу. Лопатки свело судорогой, а голова дёрнулась, как у безвольной куклы. Волосы свисали сосульками и слабо вились - значит, я здесь очень даже давно.
– Ты наверняка знаешь, что он делал для этого, мелкий. Рассказывай и поскорее, коли не хочешь испытать на себе весь арсенал пыточного орудия.
– А не пойти ли тебе?
– вяло просипел я, улыбнувшись и подняв на брата взгляд.
Губы его скривились в гневном оскале, клыки явно давили на его губы, чуть приподнимая их, а сам он выглядел, точно только что загнал медведя и не успел насладиться его кровью, потому что хозяин затянул ошейник на шее. И я готов был сейчас ощутить его гнев в полной мере, чтобы понять - какой Виктор в бешенстве, когда он на самом деле злится и даёт волю всей своей тёмной сути, всему
– Ты можешь быть нежным и ласковым, любящим. Ты можешь быть другим, Виктор. Очнись!” Однако мои мольбы оставались только со мной. Поджав губы и закрыв глаза, я тихо захрипел от боли - вампир нанёс второй удар, ломая рёбра с другой стороны. Боль от моего торса поднималась выше, в то время как боль от рук спускалась вниз. Они сталкивались в голове и боролись между собой, рождая третью, звенящую, острую и холодную боль, способную свести с ума даже самого терпеливого человека, каким я, собственно и был. Но я терпел, держался из последних сил.
– Отвечай!
– прошипел Виктор, подойдя ко мне вплотную и с силой укусив за сосок. В какой-то момент мне даже показалось, что, если бы его зубы были острее, он бы обязательно откусил этот никчёмный и ненужный кусочек мяса. Но, видимо, до такого он не додумался, а потому оставил его просто болеть, хотя, не могу поспорить - эта боль была более чем приятной.
Некоторый стыд окрасил мои уши, заставляя боль в голове на миг утихнуть, а затем вспыхнуть с новой силой. Вот уж чего я от себя точно не ожидал - в тот миг, когда от меня все отвернулись и помощи ждать не от куда, когда родной брат и самое важное на свете существо в одном лице пытает меня и причиняет адскую боль не только предательством, но и “пыткой”, я, тот, кто должен стать Королём Светлых, думаю о сексе и о том, какие нежные у него всё-таки губы. Эта несуразность, некоторая даже оплошность меня немного развеселила и болящие, потрескавшиеся губы изогнулись в улыбке, отчего тонкая корочка лопнула, выступила кровь, но это меня мало волновало. Торс мой готов был покрыться синяками, кое где кожа была покрыта тонкими царапинами, но я понимал, что через полчаса-час кожа моя приобретёт нежно-синий оттенок, а дышать я буду через раз, борясь с болью в лёгких. Я не отвечал на вопрос брата, упиваясь его недоумением на лице. Там так и сиял вопрос: “какого чёрта ты улыбаешься, мразь?!” Чуть ухмыльнувшись, я поглядел в его полные непонимания и бешенства глаза, затем не сдержавшись и хрипло засмеявшись, заклекотав. Смех этот - булькающий, каркающий, испугал даже меня, не то что бы брата. Он напоминал карканье ворона или какой-то другой птицы, такой же умной и подлой. Страх - вот, что заставило меня так смеяться в те мгновения, вот, отчего так бешено в те долгие мгновения билось сердце, вот, отчего я готов был разреветься и умолять брата перестать меня мучить. Я боялся, что не выдержу всех его ударов, сломаюсь под гневом и ненавистью, что читались в его взгляде.
– Не смей сдаваться, - прошелестел Павший, и я уцепился за его силу, за его отпечаток, след, стараясь вытерпеть ещё один сильный удар, которые теперь градом, один за другим, сыпались на мои ноги.
Слёзы скопились в глазах от боли, хотелось кричать, но из груди рвались только хрипы. Тонкие нити сил оплетали мои руки и залечивали, почти неощутимые и бестелесные. Боль в руках медленно сходила на нет, но этих нитей было недостаточно для того, чтобы залечить мои рёбра и ноги, они меркли и гасли, не желая выдавать своей природы, своего хозяина. Тошнота поднималась всё выше кислым, колючим комком, ворочалась внутри меня морским ежом и заставляла стискивать зубы и сжимать губы лишь более яростно, лишь более остервенело. Но что я мог поделать, лишь просто напросто раскачиваясь на цепях под хлёсткими, но уверенными ударами Виктора? “Павший, - пронеслось в моей голове, как только наступило затишье, и я смог без сил повиснуть в цепях, чувствуя, как от боли колотит дрожь. Не мурашки - а крупная, видимая невооружённым глазом дрожь, которая холодит всё внутри и мучает, истязает.
– Вот, что интересует всех Тёмных - Павший. И как его подчинить, как надеть на него ошейник и заставить выполнять их приказы. С такой мощной силой они могут уничтожить не только Светлых, но ещё и другие миры, подчиняя их себе. В конце концов, он умеет переходить из одного мира в другой и, если бы они научились этому, превратились бы в жуткие, безумные машины для убийств. Впрочем, нет. Это было бы хуже. Они бы убивали с хладнокровной расчётливостью и жестокостью, для удовольствия и ради войны. Дурак… ты дурак, Льюис. Следовало бы… а что, собственно? Все они пытались сделать одно и то же - перетащить одеяло на себя и взять надо мной верх, тем или иным путём - ведь для них не важно, как именно они будут меня ломать. Как он сейчас - физически, или как некоторое время назад - ментально. Много увидел, но ничему не научился”. Я прикусил губу и приоткрыл глаза, стараясь понять, почему Виктор вдруг остановился и перестал меня пытать, почему он вдруг решил, что с меня хватит?