Камаэль

Люук Найтгест

– Прости.

Вздрогнул, поморщился от боли, которой отозвался вроде как лёгкий поцелуй:

– Не стоит просить прощения. Я это заслужил.

И вновь тишина воцарилась в нашем небольшом укрытии-тюрьме. Тихо шумел ветер за окном, солнце явно поднялось выше, светило ярче, хотя здесь уже становилось холоднее. Поёжившись, Элерион поднялся с кровати и принялся одеваться. Лениво глянув на него, я повернулся на бок:

– Куда ты?

– У меня есть пара дел, - виновато улыбается он, застёгивая ширинку на брюках.
– Дойду до подвала, возьму пару свитков и вернусь.

Киваю и гляжу на то, как его пальцы ловко справляются с пуговицами рубашки, теперь скрывающей от меня его чудесное тело. Взявшись за гребень, выполненный из тёмного металла,

украшенного мелкой россыпью рубинов, он начал расчёсывать жидкий шёлк собственных волос, гипнотизируя меня и словно бы убаюкивая подобно какой-то сирене. Вот только на рифы я не стал бросаться - просто немного задремал. Сквозь густую тишину слышал, как скрипнула дверь, раздались лёгкие, точно поцелуи ветра, шаги по лестнице. Я так и видел, как он мягко ступает своими удивительно маленькими и аккуратными ступнями по лестнице, смотрит себе под ноги, собрав волосы в хвост или перекинув их через плечо. Но наваждение быстро растаяло, и я вынудил себя подняться с кровати. Тело ныло после ночных развлечений, едва ли не проклинало меня, но нужно было срочно что-то делать. Я не хотел подставлять Элериона или делать так, чтобы потом ему влетело от Джинджера и старшего начальства, но я не мог более здесь оставаться. Я понимал - ещё чуть-чуть стоит помедлить, и Светлые передерутся с Тёмными, чтобы владеть тем, что осело во мне и не собирается уходить. Я чувствовал, что Павший крепко пустил во мне корни, явно считая, что мои потенциальные силы могут стать полезными, если их направить в нужное русло. Нужное ему русло. Я замер перед зеркалом, глядя на своё тело, покрытое синяками и ушибами, на грязные волосы. Мерзко было глядеть на это существо, что хранило в себе семя раздора и хаоса. И ещё более мерзко - осознавать, что перед собой я вижу себя.

– Всё не так плохо, мальчик мой, - раздался тихий смех Павшего, и я на миг почувствовал крепкие, холодные руки на собственных плечах, кажется, даже разглядел силуэт в зеркале, сощурился сильнее, но руки закрыли мои глаза.
– Тс-с. Слишком рано, чтобы открывать столь интимные подробности.

Он смеялся, закрывал мои глаза, а сердце в моей груди начало биться сильнее, от избытка адреналина в ушах гудела кровь, но Павший с лёгкостью перекрывал этот шум. У него было на удивление был приятный голос, смех.

– Позволь мне немного похулиганить здесь, Льюис, а взамен твоё тело вновь станет самим соблазном, - тихо прошептал над моим ухом некогда бывший рыцарем эльф.
– Обещаю, никто особенно сильно не пострадает.

– Ты знаешь мой ответ, - тихо говорю я и чувствую себя абсолютно рехнувшимся - говорю сам с собой, фактически.
– Меня вели к Светлым не для того, чтобы я позволил тебе уничтожать остатки наших жизней.

– Вели к Светлым, а где ты оказался?
– вновь смеётся он, отпускает меня, но я чувствую - он рядом.
– Ты ещё изменишь своё мнение, Льюис.

Тихий смех растаял в тишине, я приоткрыл глаза и поглядел на себя. Теперь становилось лишь более отвратительно, и чёрт знает, до чего бы я дошёл, если бы вдруг не услышал шум внизу. Грохот - двери слетели с петель. Быстрые, отрывистые команды и молниеносные шаги внизу. Я дёрнулся, схватился за один из кнутов Джинджера, готовый обороняться и стоять за себя до последнего вздоха. Двери распахнулись, и в комнату влетел Виктор. Я был уверен - это он. Плащ его был в пыли, под глазами пролегли синяки, на скуле красовался тонкий, свежий шрам. Левое плечо его было распорото, но он явно не обращал на то никакого внимания.

– Льюис!
– вскричал вампир, кидаясь ко мне и стискивая в медвежьих объятий.

От него пахло лесом, казалось - снегом, терпким мужским потом и жутким страхом. Губы его прошлись по моему лицу, он неверяще оглядывал меня со всех сторон, словно бы считал меня мертвецом, а я вдруг выкинул такую цыганочку с выходом.

– О, Куарт, я думал, что тебя уже пустили врасход, - выдохнул с облегчением вампир, вновь стискивая меня в объятиях, отчего моё тело едва не разорвалось на кусочки.
– Быстрее, одевайся - и уходим. По

нашему следу пустили ликантропов, и десяти минут нету.

– У меня нет одежды!
– чувствуя подступающую истерику, вскричал я, вырываясь из рук вампира и глядя на него наверняка совершенно очумело.

Впрочем, мы оба выглядели весьма колоритно, а потому совершенно не знали, что стоит говорить, а что - нет. Виктор среагировал быстрее, рванулся к шкафу, вытаскивая оттуда всё подряд, но всё было бы мне слишком велико. Наконец, из глубин Нарнии явилась немного подранная светлая рубашка, затем - брюки. Он принялся меня одевать, то и дело оглядывался на двери, замирал, прислушивался. Мои руки дрожали, я ничего не соображал, едва дышал. Свобода была близко - стоит чуть-чуть поторопиться и мы будем уже у Туннеля, а там до Светлых рукой подать, всё будет хорошо, - пытался убедить себя я. Виктор метнулся прочь, принимаясь рыскать в поисках моих вещей, а затем из какого-то тёмного загашника вытащил мой потрёпанный рюкзак.

– Там должна быть запасная одежда, - пробормотал я, принимаясь расстёгивать пуговицы обратно.

– Нет времени!
– рявкнул мужчина, останавливая тем самым мои руки.
– Потом!

Он выпрямился, вытащил из крепких, тёмных ножен на поясе два длинных, изогнутых кинжала, дожидаясь, пока я справлюсь с дрожью и застегну рубашку. Время летело так, словно бы по пятам следовала сама Костлявая.

– Льюис!
– раздаётся удивлённый вскрик, в двери влетает Элерион, прижимая к себе свитки.

Я оборачивался, кажется, целую вечность - время словно бы замедлило свой бег, обратив пространство вокруг меня в желе, словно в кошмарном сне - когда приближается чудовище, а ты бежишь слишком медленно, чтобы успеть спастись. И ужас накрывает с головой, захлестывая всё существо, проникая даже в те труднодоступные уголки души, о существовании которых я не подозревал. Словно во временном помешательстве, я смотрел, как обращённый медленно поднимает взгляд на Виктора, и не успевает даже толком испугаться, как кинжалы очерчивают небольшую, сверкающую дугу и впиваются в тело. Нет, нет, нет! Я знал, что это случится, едва услышав его изумленный возглас, знал - что не смогу остановить молниеносную атаку брата, но до последнего надеялся, что некая сила, улыбнувшись свыше, остановит этот затянувшийся кошмар. Но нет - один клинок жадно впился в его тело в районе живота, второй полоснул по самой шее. Кожа лопнула, кровь с шипением хлынула на алчущий металл. Словно марионетка с подрезанными нитями, обращённый тряпичной куклой осел на пол, роняя свитки, ошеломлённо прижимая ладонь к остаткам собственного горла и издавая хриплый, полный боли и отчаянного неверия вздох. В глазах его на миг успели появиться слёзы боли, ужас - но лишь на миг, и неизбежная пустота конца поглотила все: осколки последних чувств, ленту незавершившихся воспоминаний, крохи слабых надежд. Осталась лишь холодная кровь. Она марала золото волос, осушала бледную кожу, оставляя вместо себя тонкую сеть тёмных, опустевших сосудов. Я кинулся к нему, забывая обо всём, подхватывая его ослабевающее тело и всё ещё пытаясь что-то сделать.

– Держись, держись, - безостановочно шепчу я, пытаясь как-то остановить кровь, но она толчками утекала сквозь пальцы, высасывала из очередного ангела последние жизненные силы, не слушая моих уговоров.
– Только не ты, слышишь? Держись, чёрт тебя побери!

Крошечная, мягко мерцающая капля покатилась по холодной щеке, словно очерчивая линию “до” и “после”. Я тут же собрал её губами, не позволяя завершить свой бег, словно то могло что-то изменить, покрывал поцелуями его лицо. Хрип обжёг холодом слух, кожу щеки, и я ощутил, как душа покидает его тело, как ее тонкий туман ускользает из моих дрожащих рук, легкий и свободный, лишенный оков плоти. Меня трясло от ненависти, бессилия; вопли превращались в рычание, я прижимал к себе окровавленное тело, выдираясь из рук Виктора. Бессмысленные, остекленевшие глаза гипнотизировали меня, крали сознание и волю, оставляя только ярость, наполняющую меня теперь, словно пустой сосуд.