Кареглазка и чудовища
Шрифт:
****
— Афродита! Оставайтесь на месте! — из квадрокоптера раздался баритон, похожий на толстяка Витольда из Харизама.
Что за срань?! — выругалась Дита, не двигаясь. Может, Тринадцатый как-то узнал об ее намерении присвоить Ковчег? Она заметила за бронемашиной Шпигина с гранатометом, но стрелять капитан не спешил — просто держал квадрокоптер на мушке. Становилось ясно, что ведется игра, в которую синдика не посвятили.
Она даже не услышала, а увидела боковым зрением, как между домами вынырнул буро-зеленый ударник Ми-24.
****
Пежо посунулся, и замер… рухнул на метр, и вдруг снова подскочил вверх, покачиваясь — как йо-йо. И с каждым сантиметром моя смерть становилась ближе, и ничто не могло ее отсрочить…
Дверца внезапно распахнулась, увлеченная гравитацией, и мои мокрые округлившиеся глаза увидели Кареглазку. Мозг чуть не взорвался — ОНА ПРИШЛА ЗА МНОЙ?! Вернее, спустилась…
Лена висела, обвязанная буксировочным ремнем, и ногами упиралась в торец мостовой платформы — хотя еще чуть-чуть, и упираться будет не во что. Господи, как я хочу от нее детей!
— Хватайся! Держись за меня! — прокричала красотка.
Блин! Слишком много мыслей и вариантов! Было как-то не по себе прыгать на хрупкую девушку. И как мы тогда поднимемся — вдвоем? Зачем она рискует собой ради меня?! И вообще — нужно сейчас отстегнуться, и выпрыгнуть из тесного болтающегося салона… как я это сделаю?
Времени не было, я отстегнулся, машина зашаталась… и рухнула.
И меня увлекло.
****
Вертолет полыхнул пламенем, и Афродита не сразу поняла, что это ракеты. Огненные стрелы самонавелись и быстро приближались. На квадрокоптере увидели угрозу, но поздно — ракеты достигли блестящих боков и вспыхнули, разорвав летательный аппарат Синдиката на куски.
Брюнетка вжалась в землю, на нее сыпались полыхающие обломки, в ушах гудело. Как и когда ее окружили вояки, грубо забросив внутрь вертолета — она и сама не поняла.
****
Кареглазка подхватила меня под руки, и я завис в воздухе, как тяжеленная кукла. Внизу Пежо с грохотом столкнулся с бетонным лего, и превратился в груду металла… а затем взорвался, вспыхнув китайским фейерверком.
— Шагай по стенке! Быстрее! — громко, прямо в ухо, попросила Лена. — Я тебя долго не удержу.
Это действительно был единственный выход — она обхватила меня руками и ногами, и сейчас ее разрывали две равномощные силы: буксир, закрепленный где-то сверху, и сила тяжести, увлекающая вниз с массой в 130 кило. Мне тоже было не супер, раненное плечо горело огнем — но с Кареглазкой не сравнить.
Мы качнулись, и я дотянулся ногами до вертикали. Сделав шажок, свободную руку перенес выше по ремню, и подтянул нас. Сука! Как же тяжело! А приподнялись мы на десять сантиметров! Лена тоже переставила ноги, подстаиваясь под смену положения.
В следующий раз я задействовал и подстреленное плечо, вопя от боли — но и подъем пошел лучше. Я смог перехватить трос повыше, да еще и
Мы лезли вверх, как черепаха со свинцовым панцырем, и все-таки, каким-то чудом, нам вскоре удалось достичь оббитого края эстакады.
— Ты меня спасла! — выдохнул я, свалившись рядом с Кареглазкой прямо перед пропастью, обессиленный, как и она, и заливая асфальт кровью. — Для меня такого еще никто не делал…
Подбежала Милана — она словно повзрослела на несколько лет. Разглядев мою кровь, девочка оцепенела, а затем склонилась, и прижала к липкому плечу охапку салфеток. Я встретился глазами с Леной — ее также ошеломил поступок дочери, переборовшей страх крови…
Показались бегущие солдаты, а я устремил лицо к солнечному голубому небу, все еще не веря в случившееся. Впереди нас ждало что-то нехорошее, но сейчас, измученный и окровавленный, я был счастлив — наверное, это и есть счастье? Наконец, рядом люди, которым я дорог. И которые важны для меня. Глаза заблестели, наполняясь солью…
****
Когда военные втащили в вертолет Крылову с выродком — последний смачно получил по роже. Гермес обратил внимание, что ученую щадили — конечно, полковничья жена. Карнаухий Сидоров приказал возвращаться в Новый Илион.
Шпигина оставили возвращаться на бронемашине. Вояки спешили, лейтенант был встревожен.
— У нас намечается месилово, сука, как в Воркуте, — говорил он пилоту. — Морфы лезут, как шакалы на падаль. Прошлой ночью я их видел в 20 километрах от Илиона. Целая армия — сотни… или тысячи. Я чуть не обосрался. Сегодня они уже будут под Стеной.
— У меня чувство, что природа издевается над нами, — продолжил лейтенант через минуту. — Какое-то недоброе предчувствие.
— Босс знает? — Егозин имел в виду, находится ли полковник в запое.
Сидоров кивнул, разглядывая до сих пор дымящийся зерносклад, над которым они пролетали.
— Кстати, отличное видео ты записала, — обратился он к брюнетке. — Мне Керезора давно казался подозрительным. Видишь? Теперь там могилка того гондона.
На сердце у Гермеса вдруг стало легко и радостно. — Он мертв? Дайте посмотреть, — попросил он.
— У нас нет остановки по требованию, — ухмыльнулся лейтенант. — Кстати, еще обрадую — тебя очень ждут в Илионе. Босс хочет узнать подробнее об этом Синдикате. Это же их аппарат я сбил?
Но Гермес уже не слышал — все его внимание сосредоточилось на задравшемся рукаве менаевского свитера, вернее, на родимом пятне на правом предплечье.
— Сигма?! У тебя родимое пятно в форме сигмы? — запинаясь, спросил он.
— Какая на хер сигма? — не понял выродок.
— Сигма. Это греческая буква, символизирующая Ахамот, первая буква ее имени. Она выглядит как «М», поставленная на ребро — как у тебя. И, также, это сигилла — символ, который используется в магии.
— Ну и символ у этой ведьмы, — ухмыльнулся Менаев. — А почему не буква «А»? Почему не Альфа?