Карл VII. Жизнь и политика
Шрифт:
Король как дипломат
Мудрость и воля короля особенно проявилась в дипломатии. В ноябре 1456 года в Лион прибыло бургундское посольство, во главе с двумя рыцарями, Жаном де Кроем, сеньором де Шиме, и Симоном де Лаленом, сеньором де Монтиньи, а также Жаном де Клюньи, мэтром Палаты прошений двора Филиппа Доброго, и герольдом Ордена Золотого руна. Главной целью посольства было разрядить напряженные отношения между Карлом VII и его сыном, который несколькими неделями ранее укрылся в Бургундии. Похоже, что именно этот герольд рассказал Жоржу Шатлену подробности о посольстве, которые тот подробно изложил в своей хронике. Первый контакт послов был с Дюнуа, который сказал им, чтобы они терпеливо ждали, когда будет назначена дата аудиенции у короля. Через несколько дней Жан дю Мениль-Симон, бальи Берри, и Жан д'Олон, тогдашний сенешаль Бокера, сообщили послам, что те будут приняты королем в пятницу 26 ноября в Сен-Симфорьен-д'Озон, небольшом городке, расположенное в одном дне пути от Лиона. Утром в субботу 27 ноября послы были доставлены в королевскую резиденцию и введены в зал, где Карл VII стоял у подножия своего трона. Справа и слева вдоль
В воскресенье 28 ноября послы вручили свои верительные грамоты канцлеру, который сказал им, что Дофин со всем смирением должен был лично явиться к королю и тогда получил бы то, что хотел. В тот же день бургундцев принял за ужином авиньонский кардинал Ален де Коэтиви и говорил с ними, в частности, о походе против турок, о котором герцог все еще думал. По мнению прелата путь поморю был бы гораздо предпочтительнее.
В последующие дни послы побеседовали с Ришаром Оливье, графом де Дюнуа и графом дю Мэн, что позволило им лучше узнать настроение короля.
В четверг, 2 декабря, Дюнуа сообщил им, что его господин примет их в следующую субботу, после мессы, по-прежнему в Сен-Симфорьен и после ужина даст им свой ответ.
4 декабря выслушав в 5 часов утра мессу в Лионе, в 6 часов послы отправились в Сен-Симфорьен и прибыли в Отель Сен-При, где остановился король.
Когда король закончил слушать мессу, в зале кроме него остались только графы дю Мэн, де Дюнуа и де Даммартен, маршал Лоэак, адмирал Жан де Бюэй и Оде д'Эди [744] . Послы преклонили перед королем колено. На этот раз настала очередь говорить Жана де Кроя. И когда он закончил, Карл VII не прося никого из своего окружения говорить от его имени, ответил сам. Хронист уточняет, что король сделал это по собственному желанию. После ужина, где послы стали гостями графа дю Мэн, они вернулись в тот же зал приемов. На этот раз, Карл VII предоставил отвечать канцлеру, и тот методично разобрав все четыре пункта бургундских "претензий" изложил ответ короля. Затем было сказано, что претензии и ответ на них должны быть записаны. Тут король вмешался и предупредил, что составление письма герцогу Бургундскому займет еще некоторое время.
744
Этому искусному человеку предстояло сделать блестящую карьеру при Людовике XI.
Послы вернулись в Лион, где оставались до субботы 11 декабря, когда король снова вызвал их в Сен-Симфорьен. После нового выступления Жана де Клюньи Карл VII высказался лично. Подчеркнув свои добрые намерения, король заявил, что угрозы приписываемые ему Дофином, оскорбляют его искренние чувства, ведь "даже самый суровый отец в мире не поступил бы так со своим ребенком". И именно его "зять" [герцог Филипп] должен был "показать" сыну его недостатки. Пять или шесть раз, чтобы подчеркнуть важность вопроса, король повторил предложения герцога, которые по его мнению были недостаточными. На этой аудиенции присутствовали Дюнуа, Лоэак и Бюэй. Затем все отправились на обед, а послы снова стали гостями графа дю Мэн. После обеда они вернулись в Лион, где побывали в соборе Святого Иоанна на похоронах Карла, герцога Бурбонского, умершего 4 декабря. По завершении траурной церемонии посольство убыло в Брюссель.
Все это свидетельствует о бдительности, с которой следили за этим делом, и о непосредственной роли короля, выходящей далеко за рамки протокола.
Карл VII и контроль над делами
По словам Анри Боде, который, по общему признанию, приукрашивал действительность, Карл VII четко контролировал функционирование государственного механизма и был внимателен к сотрудникам, которые обеспечивали его работу. Так, он приказал составить список своих придворных слуг (камердинеров, поваров и виночерпиев) в соответствии с их возрастом и оказываемыми услугами и когда какие-либо должности становились вакантными, они заполнялись в соответствии с порядком данного списка, но если назначенные лица не обладали способностями для новой работы, он заставлял их продавать эти должности подходящим людям, что, по крайней мере, обеспечивало им пенсию. Так, например, должность заведующего соляным складом могла быть продана максимум за 300 или 400 экю. Король принимал все поданные на его имя прошения и ознакомившись с ними распределял их по темам: те, что касались правосудия, поручались на рассмотрение канцлеру; если они касались войны, то направлялись коннетаблю, маршалам, капитанам и военным казначеям; если же касались финансов, то передавались генеральным приемщикам доходов и казначеям Франции [745] . После рассмотрения прошений, этими лицами составлялся отчет, который представлялся королю для принятия окончательного решения. Карл VII контролировал все: "Все письма, предназначенные для отправки кому-либо, он прочитывал слово в слово и подписывал собственноручно никогда не используя никакой печати", в отличие от Людовика XI, доверявшего подпись секретарю, за что его порицал Тома Базен [746] . Когда в Парламенте открывалась вакансия, король выбирал нового советника из трех предложенных ему имен. По крайней мере, раз в год король прочитывал "все финансовые отчеты, поскольку хорошо в этом разбирался". "Он собственноручно утверждал отчеты генеральных приемщиков и казначеев". После консультации с представителями трех сословий он отменил повышенную талью [747] . Генеральным приемщикам было приказано "изучить возможности сословий, с целью равномерного распределения налогов". "Военным казначеям было поручено ежегодно выплачивать солдатам жалование". Пенсии, выплачиваемые великим людям, были умеренными, деньги стабильными, ни золото, ни серебро не разрешалось вывозить за пределы королевства. "Ни один принц или сеньор в королевстве не
745
Генеральный приемщик доходов выполнял функцию министра финансов и отвечал за исполнение бюджета. В то время существовало четыре генеральных приемщика доходов (для Лангедойля, Лангедока, Заречья и Нормандии), каждый из которых отвечал за сбор налогов в одном из округов. Казначеи Франции контролировали поступления и расход доходов королевского домена.
746
Academie des Inscriptions et Belles-Lettres, comptes rendus des seances de l'annee 2015, 1361 ("hommage" de Philippe Contamine du livre de Claude Jeay, Signature et pouvoir au Moyen Age, Paris, 2015).
747
Снижены налоги.
Все это, без сомнения, похоже на слишком идиллическую картину. Тем не менее, большое количество документов с подписью короля сохранилось в Национальной библиотеке Франции, провинциальных архивах и в других местах. Твердую и элегантную подпись короля, можно увидеть, в частности, в нижней части финансовых документов. Складывается впечатление, что, по крайней мере во второй половине своего царствования, Карл VII добросовестно и компетентно выполнял свои королевские обязанности.
Эти обязанности становились тем более сложными, поскольку решение не только главных дел, но и множества вопросов, которые мы посчитали бы второстепенными, возлагалось именно на короля, ведь он считался источником милосердия и справедливости. Королевская власть по определению была централизованной, даже если она осуществлялась из разных мест пребывания Карла VII.
Однако из источников неясно, сколько времени король посвящал делам каждый день, постоянно или с перерывами, и сколько дней в году уделялось исполнению государственных обязанностей. Например, выяснилось, что в день недели, на который выпадал праздник Невинно Убиенных Младенцев, аудиенции не проводились. В Напоминании Иоланды Арагонской рекомендуется следующий распорядок дня: подъем в 6 утра, месса в 7 утра, занятие делами королевства до 10 утра, обед, "после обеда негласные развлечения в небольшой компании своих приближенных", ужин в 6 вечера, отход ко сну в 10 вечера [748] . Но этот распорядок дня соответствовал тому, которому по словам Кристины Пизанской следовал Карл V. Как это было на самом деле, сказать невозможно, поскольку политические обстоятельства и характер короля за сорок лет его царствования значительно изменились. В любом случае, было бы неправильно представлять Карла VII королем-бюрократом, каким, как говорили, был австро-венгерский император Франц Иосиф (1830–1916), с образцовой усидчивостью занимавшийся делами за рабочим столом, или использовать по отношению к нему термин "трудолюбивый", как называли Карла Смелого.
748
Chartier 2012, 73.
Королевские развлечения
Но роль короля не ограничивалась только государственными делами. В идеале в XV веке государь должен был ради славы среди своих подданных и иностранцев сделать придворную жизнь похожей на театральное представление. Здесь неизбежно вспоминаются двор Филиппа Доброго, пышность, окружавшая Аррасский конгресс, пир в честь Клятвы фазана, дворец Риор в Лилле, художники, музыканты, ремесленники и писатели, чьи таланты использовались для прославления этого двора [749] . В несколько меньшей степени, таким же меценатом и покровителем изящных искусств и литературы был и король Рене [750] .
749
Au sein d'une litterature plethorique: Cartellieri 1926; Regnier-Bohler 1995; Gaude-Ferragu, Laurioux et Paviot 2011; Paravicini 2013.
750
Favier 2008; Coulet, Planche et Robin 1982; Robin 1985.
Но с двором Карла VII возникает целая проблема в ее культурных аспектах: существовал ли двор вообще, и если да, то каковы были его структура, составляющие, влияние и роль? Учитывая сравнительно скудную документацию, можно предположить, что в первой половине царствования из-за нехватки финансовых средств эта престижная структура, которая одновременно являлась государственным органом власти, была сведена к минимуму. И все же, читая Напоминание, создается впечатление, что уже существовала тенденция или искушение направленные на определенное раздувание расходов двора. Для их обуздания образцом, предложенном в данном тексте, является двор Людовика Святого, потому что в то время "двор и его штат обеспечивали потребности короля, без излишеств и создания новых должностей" [751] . Другим образцом экономии считался король Кастилии и Леона, который держал при своем дворе лишь "немногих людей удостаиваемых ежедневным вниманием". В остальной части трактата говорится, что придворные должны вести скромный образ жизни, не отвлекаться ни на что кроме своих обязанностей или физических упражнений для поддержания формы, придерживаться трезвости и выказывать образцовое благочестие. Таким образом королю навязывалась жесткая экономия.
751
Boudet 2012, 71.
Не будем забывать, что Карл VII был довольно набожным, что означало не только выслушивание мессы и вечерни, погружение в свой бревиарий или часослов, но и терпеливое выслушивание ряда проповедей, содержание которых, к сожалению, нам неизвестно. Ничто не доказывает, что он был равнодушен к духовной музыке. Мы можем представить, что его ежедневное нахождение в часовне или церкви по месту жительства давало ему возможность передохнуть, поразмышлять о жизни и себе, а также о текущих делах, как малых, так и больших. Однако королевская месса (неизвестно сколько человек на ней присутствовало), вероятно, не имела того статуса, который она приобрела во время Людовика XIV, особенно с того момента, когда в часовне Версальского замка отделанной золотом и мрамором для толпы придворных (мужчин и женщин) были устроены трибуны.