Клёст - птица горная
Шрифт:
Я увидел, что заброшенный горшок отскочил от земли, как мячик, снова упал, и только потом развалился на части… Мне показалось сгоряча, что заряд не сработал, что стеноломы в поле не взрываются, но тут вверх взметнулся белый столб дыма, распустивший облачко в форме гриба высотой в четыре роста человека, а через несколько мгновений до нас докатилось слабое эхо взрыва.
Заряд, способный своротить неподъёмные каменные глыбы крепостных стен, в чистом поле сделал убойную взрывную волну. Я никогда в жизни не видел, чтобы лошадей легко отрывало от земли вместе с всадниками и швыряло прочь. Представьте себе, уважаемый читатель: капризный ребёнок взмахом руки отшвыривает лавинусолдатиков — кавалеристов,
Между тем я был вынужден признать, что «стеноломы» в чистом поле и правда малоэффективны. По крайней мере, против конницы — это точно. Ну, сделали мы бреши в атакующих рядах, но только на время, а потом что??? Ряды вражеской атакующей лавы быстро сомкнулись; скорее всего, недальние соседи всадников, мчавшиеся очертя голову и не видевшие, что творится буквально справа и слева, — вообще не поняли, что произошло, поскольку скорость бешеной атаки напрочь отшибает мышление и оставляет только общий инстинкт стада — мчись вперёд только ради того, чтобы убивать, а что там случилось справа и слева — да и чёрт с ними: Боги им в помощь.
Ябросился вниз со смотровой вышки и кинулся искать лейтенанта. Нашёл, практически обнял и затараторил прямо в лицо:
— Баллисты, давайте баллисты!!! А потом — онагры!
Он отпихнул меня со жгучей ненавистью, с какой полевой офицер смотрит на офицера штаба, или как солдат на вошь:
— Знаем, уже заряжено! Тут и без тебя бегают всякие разные с приказами! И повыше чином!
Я перевёл дух и огляделся. Действительно, вокруг всё как бы успокоилось, и порядка стало больше. Даже раненые, которых не успели оттащить, — и те, казалось, стали стонать тише и по правилам, — даже те, которым помощь так и не оказали. Так, в такой ситуации главное — не упуститьсвой абсолютный авторитет.
— Давай баллисты! Они уже на подходе!!! Не дай прорвать фронт, лейтенант! Только на тебя вся надежда, слышишь?!!
Немножко душевности — это то, что не сделают обычные посыльные штаба. Им-то что? — приказ передал, а там — хоть трава не расти. А ты вот так по отечески приобними молодого лейтенанта, похлопай его по плечу: сынок, без тебя — всем амба! Дай ему понять, что понимаешь все его проблемы, что веришь ему — и он свернёт эти проклятые горы!!!
— А-а-а-а-а!!! Слушаюсь!
И бросился прочь, командовать своими орудиями…
Я не успел добежать до смотровой вышки, когда услышал за спиной хлопки баллист. Когда я снова взбежал на несколько пролётов вверх, то увидел картину, гораздо более изумительную, чем раньше.
Вражеская кавалерия прошла зону поражения требушетов и на галопе выходила к речке. Тут по ней шарахнули баллисты и онагры, но не «стеноломами», а «обычными» небольшими горшками с той же самой подлой смесью пороха и железяк. (Впрочем, видел я и обычные камни, летевшие с левого фланга, куда не дошёл мой «приказ» использовать химические «подарки».) Так называемая «картечь» не швыряла туши коней, как кегли — она просто прошивала всё насквозь, как те железяки, что прилетели к нам в ракетах. Я имел возможность наблюдать не менее потрясающее зрелище: вражеские лошади с предсмертным ржанием начали кувыркаться через голову, сбрасывая всадников с невероятной скоростью, которую не смог бы обеспечить плотный арбалетный залп в упор — десятки человек за мгновение!
Пограничная речушка тоже обеспечила некоторое торможение скорости атаки, и в конечном результате на нашем берегу оказалось просто конское стадо, на котором восседали всадники, бестолково лупящие своих
Между тем приблизилась вражеская пехота, которой взрывы горшков с порохом тоже оказались не по вкусу. Я с высоты вышки имел возможность наблюдать, что среди ледогорских командиров так же нашлись сообразительные, приказавшие плюнуть на красивое единое построение и атаковать бегом. Увы, расчеты машин не могли перезаряжать их достаточно быстро, а некоторые «стеноломы» вообще «ушли в молоко», поэтому столкновение лоб в лоб сделалось неизбежным. И его исход для меня, смотрящего сверху, не вызывал сомнений.
Впереди легиона, согласно типовой дислокации, располагались три тысячи пехоты, деморализованные необычным для них ракетным ударом. Если слева первая и вторая тысяча кое-как приходили в себя и строили боевые порядки, выглядевшие, честно говоря, неубедительно и неуверенно, то третья тысяча и вовсе распалась, превратившись в беспорядочно бегущую толпу, часть которой, как вы помните, бросилась через фланговый ров, оставив в нём множество раздавленных в толкучке. Множество беглецов, догадавшихся, что ломиться через свой же частокол и ров — не самая хорошая идея, бросилось вдоль траншеи в тыл. Но им навстречу вышла 4-я тысяча, уверенная и собранная, выставив вперёд копья, а её лучники безо всякой демагогии дали боевой залп навесом по бегущим. Это несколько отрезвило трусов: они догадались, что кидаться с голыми руками на боевое построение — никак не спасение, и остановились. Тут же сквозь строгий строй тысячи просочились злобные командиры, и размахивая мечами, начали орать на дезертиров, пытаясь привести их в чувство, организовать и погнать назад.
Я опять спрыгнул наземь и бросился к своему десятку:
— Шмель, …. твою мать, что вы стоите, рот разинув?!! Копья вперёд — задержать трусов!!!
Мои люди послушно опустили древки.
— Вперёд и вправо — марш-марш!
Я поднял с земли свой щит, нацепил на руку, выхватил меч, взмахнул им и заорал в лицо бегущим:
— Стой, стой!!!
Один из них сходу огрел меня ударом, пытаясь проскочить мимо. Я принял его лезвие на щит и сделал обычную подножку — убегавший растянулся на земле, а потом получил от меня смертельный удар остриём в шею. Для назидания другим.
— Убью гадов!!! — я потряс окровавленным лезвием. — Ещё один шаг — и убью!
Бегущие задержались, и вскоре мой десяток отрезал меня своим плотным строем от их толпы. Я встал справа от своих людей:
— Всем назад! Держать оборону!
— Как держать? У нас и оружия нет! — крикнул кто-то, показывая пустые руки.
— А нехрен было его бросать! — заорал я. — Теперь будете рвать врагов зубами, но чтобы ни одна сволочь не прошла!!! Назад!
Толпа перепуганных дезертиров отшатнулась, поскольку мой десяток сделал шаг вперёд.
— Берите оружие, идиоты, — вон его сколько валяется! — крикнул я, поведя рукой. — Это же ваше оружие! И да поможет вам Пресветлый!
Я оторвался вперёд от своих людей, делая мечом восьмёрку, шагая на толпу. Проняло: легионеры попятились, стали вооружаться, а потом бросились бегом назад. Впрочем, вполне возможно, что они испугались не моего десятка, а той тысячи, что уверенно гнала назад не меньше полторы сотни дезертиров.
Между тем враги столкнулись с нашим легионом. При этом ледогорская конница, кое-как преодолев реку и растеряв людей и пыл, не решилась броситься даже на ослабленные тысячи, а тоже разошлась в стороны, — по примеру разгромленной божегорской, предоставив свой расстроенной пехоте ломать строй не менее потрёпанных наших тысяч, к тому же сильно деморализованных ракетным ударом.