Клоуны водного цирка
Шрифт:
— Да, я глупая, — охотно откликнулась Селестина, — и только недавно узнала насколько. Можно спросить?
— Спрашивай, без «можно». Что за церемонии?
— Ты князь, — грустно улыбнулась жена. — Скажи, ты помнишь, что у меня скоро день рождения?
— Конечно, помню. Почему ты спрашиваешь? Я разве когда-нибудь забывал?
— А что ты мне подаришь?
— Милая, таких вопросов не задают. Да и тебе потом неинтересно будет.
— Мне интересно сейчас.
— Нет, — мягко покачал головой Тарант, — иначе это будет
Он понимал, что что-то происходит, но не понимал, что именно. Видел, что жена чем-то озабочена и не хотел усугублять ситуацию.
— Прошу, скажи, — Селестина встала и подошла к нему, заглядывая в лицо.
— Да, что с тобой? Прости, мне идти пора.
— Подожди. Ты помнишь часовню в парке Генфер?
— Часовню?
— Да, ты поцеловал меня там впервые. Никого не было вокруг, ты страшно стеснялся, а на мне было голубое платье. Я себе казалась феей, сказала тебе об этом, а ты сказал, что фей не бывает, а если и есть какая-то рядом, то она уже давно умерла от зависти, когда увидела меня. Помнишь?!
— Помню и что? Сейчас того парка уже нет.
— Да, ты отдал его под застройку, хотя я просила оставить его в память о том дне.
— Это до свадьбы было. Ты, что? Плачешь?! Да, что с тобой, Селестина?!
Селестина подошла еще ближе.
— Поцелуй меня.
Он отстранился.
— Что? Зачем? Да и не время.
— Тогда ударь! Сделай что-нибудь.
— Ударить?!! Ты с ума сходишь. Не удивительно, если не спала всю ночь. Тебе надо выспаться, ложись. Прошу тебя, успокойся.
Селестина кивнула, отошла и села на кровать.
— Да, наверное, мне надо поспать.
— Еще одно.
— Господи, да что?
— Помнишь, как Бонифаций играл с Нудзансенсами на людей?
— Конечно, помню, это позавчера было. Он себе талантливого писаря выиграл. Кстати, сам Бонифаций пропал куда-то. А он мне нужен.
— Так, вот. И я хочу.
— Пропасть?
— Нет, сыграть. Я тут подумала. Скучно живу. Дети, да домашние заботы. А ведь Баэмунд славиться своими играми и зрелищами. Вот и я хочу поиграть.
— Во что? — осторожно спросил Тарант. Он не понимал, куда она клонит.
— Ну, я не знаю. Что в Цирке будет сегодня?
— Да я и сам не помню. «Жмурки», кажется. Хочешь сделать ставку?
— Да. Только, чтобы скучно не было, я сама хочу игрока выбрать. Я все-таки княгиня.
— Ты в любом случае можешь поставить на кого хочешь. Это не зависит от титула.
— Я не хочу из тех, кого приведут. Лучше сама присмотрю. Я первый раз играю, мне так интереснее. Ты мне бумагу выпиши, а имя «артиста» я сама впишу.
Тарант пожал плечами, подошел к бюро, взял перо, бумагу, набросал несколько строчек, расписался и приложил печать.
— Спасибо милый. Ты сегодня вечером на игре будешь?
— Нет, опять с гостями и Йоханом.
— Но ты ведь и сейчас к ним идешь?
— Нет, сейчас я в город, — соврал Тарант, — надо
— Тогда я и правда, посплю, пожалуй. Что-то я себя нехорошо чувствую.
— Вот это правильно, — облегченно вздохнул Тарант. Он ласково поцеловал жену в лоб и вышел. Переодеваться не стал. Отчего-то стало неуютно и хотелось быстрее уйти.
Глава 16
Эрик чувствовал себя по-идиотски. Когда раздавали гороховую похлебку, прятался на нарах и лишь когда вся камера перемешалась, вылез за порцией. Можно было и потерпеть, но после вчерашнего, сильно есть хотелось. Не сводил глаз с доктора. Если тот его узнает, то все. Конец. Слишком уж высокая за Эрика награда. Доктор ее вряд ли получит, даже он, при всей своей наивности, должен это понимать, но надеяться на поблажки или на то, чтоб его за такую информацию отпустили, может.
Не попасться бы ему на глаза. А этой ночью они с пацаном и той парочкой, сбегут.
Эрик лежал на животе в глубине полутьмы нар и не сводил с доктора взгляда. Если тот вплотную не подойдет, то не узнает. Сколько они в Ликеделле разговаривали? Минут пять-десять от силы. Шлялись по городу, правда, вместе около пары часов, но это не то. Чтобы запомнить незнакомого человека надо с ним поговорить. И на запоминающиеся темы.
Доктору в камере было неуютно. Здесь всем плохо, но этому бедолаге особенно. Он совершенно не вписывался в пеструю компанию и остро чувствовал это. За такого «артиста» Арман точно должен снять стружку с поставщиков.
Большую часть времени доктор сидел на своем месте, на нарах. К нему никто не подходил, да на него и внимания не обращали. Но шуточка бугров и последующее избиение крейклингами усугубили его нервозность и время от времени он тревожно озирался, с подозрением смотря на всех, кто проходит мимо. Потом неожиданно нашел себе компанию.
Хальдор выбирался из бассейна всегда совершенно незаметно. Не было его в камере, потом поворачиваешь голову, а он уже стоит рядом, капая водой тебе на башмаки. По какому принципу он выбирал себе объект для изучения неизвестно, но в этот раз он заинтересовался доктором и встав от него в нескольких шагах стал с любопытством рассматривать. Возможно, заинтересовало новое лицо.
Доктор заметил его не сразу, а когда обнаружил рядом с собой уставившегося на него карлика, то занервничал. Вид у Хальдора был жутковатый. Мокрый, горбоносый, в шутовском колпаке и с диким взглядом. Доктор тоже уставился на него и так они изучали друг-дружку вытаращенными глазами, пока к Хальдору не подошел Курти и не протянул ему подсушенный кусок хлеба и копченую рыбину.
Карлик забыл про доктора и блаженно улыбаясь, стал уплетать угощение. Доктор перевел глаза на еду, сглотнул и отвернулся. Поесть ему сегодня не удалось. Все утро на своем месте просидел. Боялся подойти к раздаче? Так запугали?