Книга тайных желаний
Шрифт:
— Тебя не было слишком долго, — сказала я, положив руки ему на грудь: мне не терпелось прикоснуться к нему. — И ты слишком исхудал. Поэтому Мария закатывает пир?
Он поцеловал меня в лоб, ни словом не обмолвившись о красной накидке.
— Мне тебя не хватало, мой маленький гром, — вот все, что он сказал.
Мы уселись на скамью.
— Йолта говорила, ты была в Сепфорисе. Что я пропустил?
Я рассказала о неожиданном появлении Лави.
— Он принес мне весть, — пояснила я. — Мой отец умер.
— Мне жаль, Ана.
— Наши отцы совершенно не похожи, — возразила я. — Когда все в Назарете кричали, что ты мамзер, твой отец тебя защищал. Мой же пытался сделать меня наложницей тетрарха.
— И у тебя не найдется для Матфея доброго слова?
Безграничность милосердия Иисуса поражала меня. Не знаю, смогла бы я забыть причиненное отцом зло, воспоминания о котором таскала за собой, точно оссуарий с бесценными древними костями. Иисус же говорил так, будто зло можно просто стряхнуть с себя.
— Только одно, — ответила я. — Единственное. Иногда отец нанимал мне учителей, снабжал папирусом и чернилами. Неохотно, но все же поощрял мою страсть к письму. Именно она сделала меня той, кто я есть.
Мне было давно это известно, но только когда мысль обрела форму, облеченная в слова, я осознала ее неожиданную силу. Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Наконец-то я плакала по отцу. Иисус обнял меня, я зарылась лицом в его тунику и учуяла новый запах: под кожей мужа текли воды Иордана.
Я сняла накидку, распустила волосы, вытерла лицо и продолжила свой рассказ. Мне хотелось, чтобы Иисус узнал обо всем. Я поведала ему о визите в Сепфорис, о том, как снова оказалась дома, об Апионе, который согласился сопроводить Йолту в Александрию. Кое-что я опустила: кражу драгоценностей, деньги, ложь. Рассказывая о новостях, принесенных Лави из дворца, я умолчала о записке и кухонном слуге.
Но не все, однако, можно было утаить.
— Иродиада требует ареста Иоанна, — сказала я после некоторого колебания.
— Иоанна уже схватили. Солдаты Ирода Антипы пришли за ним две недели назад, когда он крестил в Еноне, что у Салима. Крестителя отвели в крепость Махерона и бросили в тюрьму. Не думаю, что Антипа его отпустит.
Я прикрыла рот рукой:
— А ученики? Их тоже возьмут под стражу? — Иисус часто напоминал мне о полевых лилиях, которые не заботятся о завтрашнем дне, поскольку Господь сам заботился о них, но мне не хотелось слышать это еще раз. — И не говори, что мне не о чем волноваться. Я боюсь за тебя.
— Ученики Иоанна разбежались, Ана. Не думаю, что нас ищут. Когда Иоанна схватили, я скрылся в Иудейской пустыне вместе с рыбаками Симоном и Андреем и еще двумя друзьями, Филиппом и Нафанаилом. Мы прятались неделю. В Назарет я шел через Самарию, чтобы миновать Енон. Я осторожен.
— А Иуда? Лави говорил, что он тоже примкнул к Иоанну. Что тебе известно о моем брате?
— Он присоединился к нам
— Сюда?
— Я попросил его встретиться со мной здесь. Нам надо кое-что обсудить… насчет нашего движения.
О чем это он? Последователи Иоанна в смятении. Все кончено. Иисус снова дома. Мы вернемся к прежней жизни. Я схватила его за руку, предчувствуя ужасное.
— И что же вы собираетесь обсуждать?
В дверях раздался визг, и в мастерскую ворвались трое детей — две дочери Юдифи и младший сын Береники. Иисус поднял мальчика на руки и закружил. Потом по очереди подхватил девочек. Когда последний ребенок опустился на землю, муж продолжил:
— Ана, я все тебе расскажу, но давай найдем место потише.
Он провел меня через двор, за ворота и через всю деревню в долину, благоухающую лимоном, что означало приход весны. По пути Иисус что-то напевал вполголоса.
— Куда мы идем? — спросила я.
— Зачем тебе знать наперед? — Глаза у мужа сияли. Недавняя возня с детьми наполнила его радостью.
— Если только ты не ведешь меня в поля думать о лилиях, я пойду с удовольствием.
Его смех был подобен колокольчику, и я почувствовала, что месяцы нашей разлуки остались в прошлом. Когда мы свернули на дорогу, ведущую к восточным воротам Сепфориса, я поняла, что мы направляемся в пещеру, но ничего не сказала, решив не портить сюрприз: мне хотелось, чтобы наше беззаботное счастье длилось вечно.
Мы прошли через бальзамическую рощу, пропитанную густым смолистым духом, и выбрались к скале. Сердце у меня забилось чаще. Вот то самое место. Десять лет спустя.
Когда мы вошли в пещеру, я посмотрела в дальний угол, где когда-то закопала тринадцать свитков и чашу для заклинаний, и даже сейчас те сокровища были мертвы для меня, похоронены на дне кедрового сундука. Но Иисус был здесь, и я была здесь, и не было печали.
Мы присели у входа, и я попросила:
— Расскажи мне все, как и обещал.
Он посмотрел мне прямо в глаза:
— Выслушай до конца, прежде чем судить.
— Обещаю.
Я знала это наверняка: его слова изменят все.
— После того как я провел два месяца у Иоанна, однажды утром он пришел ко мне с известием: я посланец Господень, я тоже избран. Иоанн сказал, что убежден в этом. Вскоре я начал крестить и проповедовать наравне с ним. Со временем он перебрался к северу от Енона, откуда можно было легко ускользнуть от Антипы в Декаполис. Но Иоанн хотел распространить учение по всей стране, поэтому попросил меня остаться на юге и проповедовать покаяние. Ко мне примкнули несколько учеников: Симон, Андрей, Филипп, Нафанаил и Иуда. К нам приходили многие — ты и вообразить не можешь, какие собирались толпы. Люди начали говорить, что мы с Иоанном — два мессии. — Иисус глубоко вздохнул, и я почувствовала его теплое дыхание на щеке.