Книга тайных желаний
Шрифт:
— Могу ли я вернуться завтра? — спросила я. — Я слишком устала.
Что он мог ответить? Беременные женщины — загадочные существа. Апион кивнул:
— Приходи в шестом часу к главному входу. Задняя калитка будет закрыта.
XXIX
На следующий день мы вернулись к указанному часу. Я чувствовала уверенность. Лави продал драгоценности моей матери за шесть тысяч драхм, что равно одному таланту. Сумма получилась неожиданно большой. Серебряные монеты были
Если Лави и поразило, что я украла драгоценности, он хорошо это скрыл. Не удивился слуга и после того, как я призналась, что не ношу ребенка. Он даже улыбнулся. Ухищрения, на которые он шел, чтобы шпионить во дворце для Иуды, научили его ценить хитрость.
— Я бы предложил тебе еды или вина, но их у меня нет, — сказал Апион, открывая дверь. — Равно как и времени.
Я снова села на отсыревшие подушки.
— Я не задержу тебя. Сестра Харана Йолта много лет жила со мной. Она знала твоего отца и помнит тебя еще мальчишкой. Она помогала тебе учить греческий алфавит.
Апион смотрел на меня настороженно, и я подумала, что он может знать о моей тетке много вещей, и не самых приятных. Должно быть, до него доходили слухи о том, будто она убила своего мужа. Если так, он знает, что Харан изгнал сестру сначала к терапевтам, а потом в Галилею. Я уже была не так уверена в успехе.
— Она стара, но крепка здоровьем, — продолжила я. — И мечтает оказаться на родине. Она хочет вернуться домой и служить своему брату Харану. Я пришла просить, чтобы ты взял ее с собой в Александрию.
Казначей молчал.
— Йолта будет приятным и спокойным попутчиком, — заверила я. — Она не причинит неудобств. — Эта ложь была лишней, но все же.
Он нетерпеливо глянул на дверь.
— То, о чем ты просишь, невозможно без разрешения Харана.
— Но ведь он его уже дал, — возразила я. — Я написала ему письмо с просьбой, однако оно дошло только после твоего отбытия. В ответном письме дядя выражает желание, чтобы ты сопроводил мою тетку в Александрию.
Апион все еще сомневался: времени на такую переписку почти не было.
— Покажи мне письмо Харана, и этого будет достаточно.
Я повернулась к моему спутнику, который стоял в нескольких шагах позади меня:
— Дай мне письмо дяди.
Лави уставился на меня в замешательстве.
— Ты ведь захватил его, как я приказала?
Однако уже через несколько мгновений он пришел мне на помощь:
— Письмо, конечно же. Простите, боюсь, я не взял его с собой.
Я изобразила гнев.
— Слуга подвел меня, — пожаловалась я Апиону. — Но стоит ли нарушать волю моего дяди из-за этого? Разумеется, я заплачу. Пяти сотен драхм будет достаточно?
Сразу стало
— Мне нужно не меньше тысячи. И Харан об этом узнать не должен.
Я сделала вид, что обдумываю условия, а потом согласилась:
— Хорошо, будь по-твоему. Но ты должен относиться к моей тете с уважением и добротой, или я об этом узнаю и все расскажу Харану.
— Я буду обращаться с ней как с родной, — пообещал Апион.
— Когда ты собираешься возвращаться в Александрию?
— Я думал, что потребуются недели, но готов уже сейчас закончить все дела. Я уезжаю в Кесарию через пять дней, чтобы успеть на следующий корабль. — Он покосился на сумку, которую держал Лави. — Как мы поступим?
— Я вернусь рано утром через пять дней вместе с теткой. Тогда и получишь деньги, ни минутой раньше.
Он поджал губы, но кивнул.
— Значит, через пять дней.
XXX
Подходя к дому, мы с Лави учуяли запах жареного барашка.
— Иисус вернулся! — воскликнула я.
— Откуда ты знаешь?
— Принюхайся, Лави. Откормленный барашек!
Чтобы Мария купила барашка, должно было случиться нечто совершенно из ряда вон выходящее — например, возвращение сына.
— Откуда тебе знать, что пахнет не из чужого двора? — возразил Лави.
Я ускорила шаг.
— Я знаю. Просто знаю.
Добравшись до ворот, я запыхалась и раскраснелась. Йолта сидела у очага. Мария, Саломея, Юдифь и Береника хлопотали вокруг барашка на вертеле. Я подошла к тетке, опустилась на колени и обняла ее.
— Твой муж вернулся, — сказала она. — Объявился вчера вечером. Про твоего отца я ему ничего не говорила, но объяснила твое отсутствие прежде, чем Иаков успел изложить свою версию.
— Я пойду к Иисусу, — сказала я. — Где он?
— Все утро провел в мастерской. Но сначала скажи: ты убедила Апиона?
— Его убедила не я, а тысяча драхм.
— Тысяча… откуда такие богатства?
— Это долгая история, и не для посторонних ушей. Она подождет.
Женщины поздоровались со мной сквозь зубы, но когда я побежала к мастерской, меня окликнула Юдифь:
— Если бы ты подчинилась завету Иакова и осталась, то смогла бы сама поприветствовать мужа. Язык ее был подобен чуме.
— Завету? Иаков получил его на каменных скрижалях? Или Господь явил ему истину, превратившись в пылающий куст?
Юдифь фыркнула, и я заметила, как Саломея сдерживает смешок.
Иисус отложил пилу, которую только что наточил. Я не видела его больше пяти месяцев. Он выглядел незнакомцем: волосы спускались ниже плеч, кожа потемнела от ветра Иудейской пустыни, лицо посуровело. Он выглядел гораздо старше своих тридцати лет.