Княжич, Который Выжил
Шрифт:
Но я не могу бежать за ней. Бережков где-то рядом, а грохот магической схватки приближается. Скоро этот гад полезет проверять, почему девочка не визжит, как он там себе мечтал, пока собирался махаться с Роговым. И тогда он бросится следом за Ксюней. Или вообще обвалит весь цех. А этого я не могу допустить. Надо подготовить привет.
И в этот момент со скрежетом, с таким звуком, будто танк наехал на кирпичи, боковая стена с глухим треском рушится, разлетаясь камнями, пылью, осыпающимся крошевом.
Из пролома
— Где девчонка?! Почему она не визжит?! Ты режешь ее или нет?! Э-э-э-э…. — Сечевик резко ловит столбняк, увидев Гридня с ножом в глазнице. — Какого хрена?!
И тут же за ним, прямо по пятам, вваливается Рогов. На ходу, не думая, он поднимает руки, и в ладонях вспыхивает молния — яркая, слепящая, с зигзагами вспышек, которые облизывают воздух, сотрясают пространство вокруг.
— Не трожь мою дочь! Я тебя прикончу! — рявкает Мастер так, что вибрация проходит по всей комнате, стены дребезжат от каждого слова. Рогов не бросается в атаку сразу, а сканирует обстановку, выискивая возможные жертвы поблизости — меня или Ксюню.
Но Бережков не медлит — он отвечает огнешаром, сбивая молнию, а затем переходит в рукопашку. Несмотря на то, что он фактически однорукий, с силой откидывает от себя Рогова, вбивая его в стену.
— Ты-ы-ы-! — вопит Бережков, обернувшись и заметив меня. И в его руках вспыхивает новый огнешар, дымящийся, светло-красный. О-у, сейчас прилетит.
Я резко вскидываю взгляд вверх.
Пора.
Силой мысли сжимаю стеклянный потолок, взрываю его, давлю, и он с оглушительным треском лопается, словно весенний лёд под первыми тёплыми лучами. В следующее мгновение громыхает обвал, и тысячи острых осколков летят вниз, сверкая в свете ламп, режут воздух, несутся, как пули.
Несколько крупных обломков падают прямо на Бережкова.
Хруст. Стекло с размаху впечатывается ему в лицо, разлетается брызгами. Конечно, маг-Воитель такую мелочь переживёт. Для него это не смертельно. Но задержит. Секунды две-три даст форы.
И этого хватает. Рогов уже тут как тут.
Молния рвётся с его пальцев, белая, слепящая, с треском вонзается Бережкову в грудь. Разряд мощный, настоящий удар, от которого того швыряет в стену. Гулкий, мясистый звук удара тела о бетон.
А Рогов больше не тянет. Подпрыгивает, накрывает его сверху и, без промедлений, срывает голову с плеч. Быстро, чётко, слаженно. Несколько коротких, хищных движений ножами — и всё. Тишина. Только треск остаточных разрядов в воздухе.
Рогов бросает на меня взгляд, глаза блестят, уголки губ чуть приподнялись.
— Спасибо, ученик.
— Будешь должен, — отвачаю я, вылезая из-под стола и смахивая стеклянные осколки с плеч. Один вообще едва по лбу не заехал. Успел вовремя прыгнуть
— Где дочка?
— Там, в колидоле, — киваю в сторону, куда она убежала. Прикладываю ладони рупором ко рту и зову: — Ксю-ю! Возвлащайся! Всё позади! Втолой гад тоже… уснул!
Долго ждать не приходится — Ксюня врывается в помещение, стремительно бросается ко мне и вцепляется мёртвой хваткой. Щёки мокрые, глаза красные, всё тело дрожит мелкой дрожью.
— Сава-Сава-Сава… — лепечет, всхлипывает и не отпускает, руки сжала на моей спине, будто если отпустит — я исчезну. Нос вытирает о рукав, но держится изо всех сил.
— Всё холошо, — шепчу ей, аккуратно гладя по волосам. — Всё уже холошо.
Рогов отходит в сторону, достаёт телефон, быстро набирает номер. Один гудок, второй — связь пошла.
— Лекарей. Срочно.
Почти сразу за окнами завывают сирены — подъезжают полиция, скорая, машины дружины, все разом. Нам пора отсюда. Два трупа — не самое лучшее зрелище для девочки, и пускай она смотрит только на меня.
Выходим втроём во двор. Ночь прохладная, луна разливает белый свет, делая тени ещё глубже. Ксюня не отпускает меня, цепляется за руку, дышит прерывисто.
К нам из резко затормозившего внедорожника бегут Матвей Максимович и Ефрем Ефремович.
— Княжич! — выдыхают оба разом, громко, с облегчением. — Слава Богу!
— Неа, — мотнул я головой устало. — Отошел к Богу не Слава, а как лаз Бележков с плихвастнем.
Воевода и старший дружинник хлопают глазами, переваривая хирдский юмор. Не успевают они обменяться со мной и парой слов, как к ним направляются двое в форменных костюмах — либо полицаи, либо жандармы, разницы особой нет. Взгляды цепкие, физиономии протокольные.
— Здравствуйте, Третье отделение жандармерии. Титулярные советники Васильев Василий Васильевич и Степанов Степан Степанович, — представляются, одновременно вытаскивая удостоверения. — Мы проводим расследование по инциденту. Можете рассказать, что случилось, господин Рогов?
Васильев сразу замечает мою кобуру с «Береттой» на поясе, взгляд цепляется, но вопрос пока не задаёт.
Рогов хмурится, тяжело выдыхает.
— Я убил одного гада. Мой ученик — другого. Больше ничего. — Голос жёсткий, без намёка на обсуждение. — Господа жандармы, давайте отложим разговоры.
— На какое время? — уточняет Васильев.
— На другое.
Не дожидаясь ответа, Мастер кивает мне и Ксюне:
— Пойдёмте, ученики.
Как говорится, наставника надо слушаться, и я с радостью прохожу мимо жандармов, уводя Ксюню.
У машин все расходятся. Рогов уходит к своей, даже не оглядываясь. Остальные — я, Ксюня, Матвей Максимович и Ефрем Ефремович — садимся в княжеский внедорожник.
Ксюня так и не отпускает мою руку. Ни на секунду. А в машине нас встречает мама.