Код любви на кофейной гуще
Шрифт:
Нет. Больше никогда. Никаких совместных проектов, никакого смешения личного и профессионального. Никакого риска.
Поэтому и ушёл. Оборвал всё на корню, пока не стало слишком поздно. Пока не привязался ещё сильнее.
Но уже привязался. К её смеху, звенящему как серебряный колокольчик. К тому, как она морщит нос, когда думает. К запаху корицы и ванили, который, кажется, впитался в её кожу. К нашим разговорам о книгах и фильмах, к тому, как загораются её глаза, когда она говорит о своих мечтах.
Я
Прошёл на кухню, сварил кофе. Коричневая жидкость обожгла горло, растеклась теплом по телу. Не помогло — холод внутри остался, как осколок льда из сказки Андерсена.
За окном снова закружились снежинки — белые, чистые, невинные. Как Вера. Как я когда-то.
Телефон снова завибрировал. Сообщение от Веры.
«Кирилл, я не знаю, что произошло сегодня, но уважаю твоё решение. Если захочешь просто выпить кофе — двери кофейни всегда открыты. Без проектов, без обязательств. Просто кофе».
Экран телефона погас, а перед глазами вспыхнуло воспоминание — её лицо, когда я резко встал из-за столика. Непонимание. Боль. Разочарование.
Снег за окном падал тяжёлыми хлопьями, словно время замедлилось. Перечитал сообщение Веры трижды. Пальцы зависли над экраном.
Телефон в руке казался тяжёлым, будто весил тонну.
«Просто кофе».
Что ответить? Что хочу вернуться, но боюсь? Что каждый раз, когда вижу её улыбку, ледяной панцирь вокруг сердца трескается? Что устал от призраков прошлого, преследующих меня по пятам?
Отложил телефон. Подошёл к окну. Снег падал, укрывая город белым саваном, скрывая грязь и серость. Как было бы хорошо, если бы и память можно было так укрыть — чистым, нетронутым снегом.
Говорят, самое тёмное время — перед рассветом. Может, мой рассвет, наконец, наступает?
Прислонился лбом к стеклу. Холод снаружи встретился с холодом внутри. За окном — снежинки. Каждая уникальна, каждая хрупка. Как люди. Как чувства. Как доверие.
В отражении увидел себя — тени под глазами, складка между бровей, седина на висках. Когда успел так состариться? Когда позволил прошлому украсть настоящее?
Может, Андрей прав? Может, пора перестать прятаться в скорлупе из обид и страхов? Три года — достаточный срок, чтобы понять, не все предают. Не все уходят. Не все разбивают сердца.
Вера не Ника. И никогда ею не была.
Снова взял телефон. Её сообщение светилось на экране — простое, понимающее. Без давления, без обвинений.
«Просто кофе».
Может, с этого и стоит начать? Не с грандиозных планов, не с больших обещаний. С малого. С чашки кофе. С разговора. С доверия, которое растёт медленно, как цветок сквозь асфальт — упрямо, вопреки всему.
Пальцы дрожали, когда набирал ответ. Стирал и переписывал снова и снова. В итоге отправил
И добавил после паузы, длиной в один удар сердца: «До завтра».
Отправил и закрыл глаза. Сердце колотилось как сумасшедшее. Страшно? Да. Но, кажется, я наконец готов рискнуть снова. Потому что жизнь без риска — это не жизнь вовсе. Это просто существование в тени собственных страхов.
Подошёл к полке, где все эти годы стояла наша с Никой свадебная фотография.
Взял её в руки. Улыбки, счастье, ложь. Разжал пальцы. Стекло разлетелось на осколки, но её лицо всё ещё смеялось среди обломков.
За окном метель стихла. В разрывах туч проглянула луна — холодная, одинокая, но яркая. Я вдохнул полной грудью. Впервые за три года воздух не обжигал лёгкие, а просто наполнял их.
И вдруг я понял: больше не болит.
Не то чтобы рана затянулась — нет, она всё ещё зияла где-то внутри. Но теперь, глядя на неё, я чувствовал ни ярость, ни отчаяние… а тишину. Пустоту, которую можно заполнить чем-то новым.
Я подошёл к окну, распахнул его. Морозный воздух хлынул в комнату, смывая запах пыли и застоя. Завтра. Просто кофе. Просто разговор. Просто первый шаг по тонкому льду доверия.
А что будет дальше — покажет время. Время, которое, возможно, наконец-то начало двигаться вперёд.
Глава 20. Вафли в форме сердец
Утро выдалось морозным. Стёкла кофейни покрылись причудливыми узорами, словно зимний художник всю ночь творил свои шедевры. Первые посетители вносили с собой свежесть зимы, отряхивая снег с одежды.
Я механически готовила кофе, а мысли блуждали далеко. Три дня прошло с тех пор, как Кирилл написал «до завтра» и исчез. Ни звонка, ни сообщения.
«Что ты делаешь, Вера? Неужели повторяешь свои ошибки? Разве мало тебе было прошлых шрамов?» — подумала, вспоминая, как после расставания обещала себе не привязываться к мужчинам. Особенно к клиентам. Особенно к таким, как Кирилл — загадочным, с тяжёлым взглядом и редкой улыбкой.
Колокольчик над дверью звякнул, вырывая из размышлений. Сердце ёкнуло.
Кирилл. Стоял на пороге, с волос падали снежинки, щёки раскраснелись от мороза. В глазах — неуверенность и что-то ещё, чему я боялась дать название.
— Доброе утро, — хрипло произнёс он.
— Доброе, — улыбка сама расцвела на моих губах. — Проходи, выбирай любой столик.
Он, конечно же, выбрал свой — в дальнем углу, под старой фотографией Парижа. Повесил пальто, сел, нервно постукивая пальцами по столу.
Я включила бабушкину вафельницу — старую, в форме сердец. Тесто я замесила ещё утром, словно предчувствуя, что сегодня будет особенный день. Пока вафли пеклись, приготовила его любимый американо.