?Когда истина лжёт

W.o.l.f.r.a.m.

– Молчи. Я не обижаюсь. И в тот раз я перегнула палку. Ты не виновата, - взяв с парты телефон, я глянула на время. – Уже поздно. Почему никого нет? Тем более этот садист приходит раньше.

– Не знаю. Олька с Ларой скоро будут, - Ксеня взяла свой мобильный и стала набирать чей-то номер. – Сейчас Косте позвоню.

Косте? Я, кажется, слишком многое пропустила. Или наш скандал помог ей и Косте сблизиться? Вернее, понять Ксене, что Костя – отличный парень. Я приятно удивлена. Было бы неплохо, если бы они были вместе. Счастливая Ксеня – это очень даже неплохо. А ещё я хотела бы ездить с ней вместе на учёбу и с учёбы. Интересно, это возможно?

Но

спросить мне не удалось – ребята стали приходить, и как-то говорить было неудобно. Вообще за последние дни я сильно выпала из режима. Ксеня мне то и дело писала смс-ки, хотя сидела сзади. Писала о том, что Олька по-прежнему тащится от Егора, Женькины родители уехали вместе в командировку (они работают вместе), поэтому Ксеня ночевала у неё с понедельника. О Косте тоже писала. «Мы созваниваемся каждый день и общаемся подолгу». Сказать, что я чувствовала её ложь, не скажу. Кравец нет смысла лгать. Особенно, когда я сказала ей, что поговорила с историком тет-а-тет, не упоминая, конечно, о некоторых аспектах нашей встречи. Как бы, это не её дело. А пока что я не хочу никому об этом говорить. Какой бы близкой подругой она ни была.

В аудиторию практикант зашёл после второго звонка, прямо в верхней одежде: всё в том же злополучном чёрном пальто свободного кроя, которое лежало в понедельник на парте. Оно ему чертовски шло. Такой же обаятельный, таинственный и ненастоящий. К нему хочется прикоснуться, чтобы убедиться, что он не сон. Вещи (сумка и наш журнал) положил на стол. Бегло осмотрев нас, он остановил взгляд на мне, как на самой последней, сидящей у двери.

– Перекличку потом проведём, - раздеваясь на ходу, говорил он. Подошёл к первой парте моего ряда, с целью положить пальто, и заявил: - Скавронская, иди и закрывай свою тройку. У тебя пятнадцать минут, чтобы ответить всё домашнее задание. Пользоваться можешь только своим конспектом. Ты должна ответить так, чтобы ни у меня, ни у группы не возникло к тебе никаких вопросов. Как только закончишь, будет новая тема. Материал объёмный, поэтому размусоливать некогда. Всё, что не успею вам сегодня рассказать, будете учить сами.

По классу прошёлся гул, а я, незамедлительно схватив уже развёрнутый конспект, вышла на кафедру. Уверенная, стильная, самостоятельная, я стояла, вещала им не хуже, чем Ленин на броневике. Только без кличей о революции. Всё вполне цивильно, грамотно и круто. Так, как я умею. До раскрытых ртов. До полной сосредоточенности. До 100%-ного внимания. Никого не пощажу своим обаянием. Никто не выйдет отсюда, не получив дозу моей харизмы.

– Так бы ты на прошлом занятии отвечала, Скавронская, цены бы тебе не было, - выводя в журнале пятёрку, с садистской улыбкой говорил практикант. – Жаль, что ценника нет на тебе. Я бы купил себе такую разговаривающую игрушку – сказки бы на ночь мне рассказывала.

По залу прошёлся одобрительный смешок и улыбки. Я снова я. Да неужели?

– Какая-то я малофункциональная, - нарочито надув губы, бросила я, уходя на своё место.

– Ничего. Я бы нашёл тебе ещё применение, - перебор. Снова косые двусмысленные взгляды. – Да я бы вам всем нашёл применение. Скульптурки в моём доме, а не 11-в. Из тебя, Борознов, вышел бы отличный швейцар – ты ни слова не можешь сказать, зато молчишь виртуозно. А вот из Абрамовой можно было бы сделать стилиста, если бы у неё было соответствующее образование.

– Егор Дмитрич! – скандировали одноклассники.

– Что такое? Леонов, ты был бы моим менеджером. На уроках бы отмечал всех присутствующих, а то я уже заколебался. Вас слишком много,

чтобы запомнить. Только в лица узнаю и по одежде…. Вот Скавронскую в платье не узнал. Вроде она, а вроде не она. Женю знаю, так что её узнал.

– Так что, нам на ваши пары носить одни и те же вещи? – выкрикнула Ксеня из-за моей спины.

– Ну, можете попробовать. Ладно, посмеялись и хватит. Итак, Западный фронт, 1939 год. Что происходило в Германии, тогдашнем Третьем Рейхе, в начале года мы с вами разбирали. Так что же происходит дальше?..

Час. Целый час он читал нам про агрессивную, забитую, депрессивно-суицидальную Германию, которая обиделась на весь мир и решила мстить. Объединившиеся с ней государства тоже были обижены на мир. В любом случае, у всех были причины поступить так. Захватнические операции Гитлеровской армии поражали своей скоростью. А то, что было в Польше, выделенной отдельно, несмотря на то, что события разбираются на Западном фронте, отдельная история.

С детства просмотрев столько фильмов (и художественных, и документальных) о Второй Мировой, сейчас слушать его и угадывать каждое событие было не так интересно. Но речь, голос, мимика практиканта – всё это заставляло слушать, не отрываться, внимать всему. Сказать по правде, я его лекции реально запоминала. С его голосом, движениями и походкой вдоль рядов. Он часто стоял за кафедрой, но когда уставал – начинал ходить между рядами. Заодно и следил за тем, чтобы все слушали и не занимались посторонними делами. По сути, любой преподаватель уважает себя и своё мнение, поэтому с его стороны дёргать неучей – вполне закономерно. Но иногда он этого не делал. «Это ваше дело. Я просто дам контрольную работу и всё. Меня не волнует, слушали вы или нет. Не мои проблемы». Иногда это его «не мои проблемы» меня зверски выводило из себя. Безучастность бесит больше, чем чрезмерное участие.

День обещал быть хорошим: он им и был. Я прекрасно провела время на истории, а остаток дня – сидя за одной партой с Ксеней. Мы обсуждали, что только можно, как будто давно не виделись. Оказалось, что она всеми силами пытается переключиться на Костю, и он отвечает ей на это. Вернее, ей так кажется. Поэтому у меня тут же появилась идея расспросить самого Костю. Всё-таки личная жизнь подруги может уладиться моими усилиями. Да ещё и любопытно узнать, что он думает о Ксене. Мы никогда с ним не говорили об отношениях к кому-то. Просто товарищеские отношения без вмешательства в личную жизнь.

Снова по тому же сценарию, только в этот раз без классного часа, Елена Александровна направила меня к историку в 306-ю, чтобы помочь в чём-то. Насколько я знала, диктант дат не проверен. Хех, кажется, знаю, в чём дело. Да ещё и в прошлый четверг они вроде что-то писали. В общем, работы есть. И правда. Я зашла в аудиторию, а за столом сидел практикант, окружённый листками с диктантом дат и ещё какие-то работы.

– Опять ты, Скавронская, - с улыбкой бросил он и тут же уткнулся в стол.

– Опять я. А что, есть какие-то возражения? – невинно так, легко и непринуждённо.

– Да нет. Садись. Ты знаешь, что надо делать. Твои «а» и «б». Правильный вариант вот, - он протянул мне листок Олькин. – Я только начал проверять, так что в темпе. И без ошибок. Никаких дописываний и исправлений, поняла? Иначе исправлю мигом твою пятёрку сегодняшнюю на тройку. А две тройки – ты сама знаешь, что значат.

– Знаю. Не собираюсь я ничего исправлять. А вам понравилось, как я сегодня выступала? – ну, не могла же я промолчать. Наедине можно немного перейти за черту официальности.