?Когда истина лжёт
Шрифт:
– Трудно сказать, - мой ответ заставил его поднять глаза. Казалось, вопрос прост, и можно его интерпретировать по-разному. Но мы-то знали, почему сидим на кухне, здесь, с закрытыми дверями. Взглядом Егор заставлял меня пояснить и продолжить мысль. – С одной стороны хочу, а с другой – нет. Практикант, почти учитель. Шесть лет разницы. Сволочь, садист и моральный урод. По-моему, слишком нехорошее сочетание комплектующих. Вы действительно тогда видели только её?
– Да, - без замешательства сказал, а у меня начала саднить рана. Только понять, где она находится, было трудно. Она была везде. То на руке.
– Наверное, - мои ответы были расплывчатыми и детскими. Тут я чувствовала себя не в своей тарелке. Не по мне было так много говорить о чувствах и отношениях, напрямую с человеком, с которым это всё связано. Противоестественно было вот так сидеть и всё выяснять в моём понимании. – Чем я напоминаю её?
– Характером, - односложно бросил Егор и сделал несколько маленьких глотков: чай ещё был горячим. – Испытывала когда-то такие чувства, как тогда?
– Нет, - тут я была слишком откровенна, и даже не поняла, насколько большую ошибку сделала, сказав так просто и легко «нет». Это перечёркивало все мои прошлые неоднозначные ответы. Но тогда я была возбуждена этой игрой в правду, во взрослые отношения и прочие азарты. – Вы с ней спорили так же, как со мной?
– Хуже. Серьёзные отношения были с кем-то?
– Да, - чуть подумав, ответила я, специально привлекая его взгляд. Хотя пауза и не требовалась. Было ясно, что он ждал другого ответа. Но не моего простого «да», обдуманного, такого правдивого. Польщена. – Чем заканчивались ваши ссоры?
– Сексом, - я перевела на него взгляд, терпкий, жуткий, сдержанный. Не могла же я показать зависть или удивление, или ревность. – Насколько серьёзные отношения?
– Достаточно.
– Это не ответ, - тут же возразил резко Егор, не глядя на меня. – По существу отвечай.
– Вы спросили, насколько серьёзные всего лишь, - мягко пояснила я, понимая медленно, что снова сделала ошибку. Теперь он будет придираться к моим вопросам ещё сильнее, а ответы давать ещё более скупые. Вызывать интерес своими односложными ответами, заставляя меня продолжать эту игру. Нет, Скавронская, надо остановиться. Иначе это может быть вечно. Ты и так тут долго торчишь.
– Хорошо. Задавай вопрос, - спасовал. Быть беде.
– Сколько вы встречались? – скрепя сердце, спросила я. Подвох. Очевидно, он будет.
– Четыре года, - а, нет, нормальной интонацией ответил. – Сексом занималась?
– Егор Дмитрич! – вспыхнула я, чуть покраснев. – Это слишком личное.
– Либо ты стесняешься, что значит «нет», либо ты боишься признаться в этом, что значит «да». Делаю ставку на второе, - он говорил донельзя спокойно, и мне становилось неуютно на кухне из-за этой простой интонации, из-за этого откровенного взрослого взгляда, который буквально всё моё нутро видел насквозь. – Если хочешь продолжать, задавай вопрос. Нет – допивай чай и уходи.
– Почему вы поцеловали меня в щёку сейчас? – вспомнила ещё один инцидент.
– Чтобы ты не поцеловала меня в губы, если я поверну голову. И раз ты сама к этому вернулась: почему ты оказалась так близко ко мне?
– Захотела, - вариант с местью на него, судя по всему, не подействовал. Ладно,
– Работает в школе, - на его лице промелькнула тень печали, но едва заметная. Он был по-прежнему бледен и спокоен. – И что ты хотела сделать, оказавшись так близко ко мне?
– Ничего, - Егор поднял на меня глаза, а я нацепила самое честное выражение лица, на которое только была способна. – Честно. Почему бы вам не встретиться?
– Это тебя уже не касается, Скавронская.
– Я ответила на ваш вопрос, несмотря на то, что он был личным, - с обидой заявила я, ставя чашку на стол.
– Мы разные, если ты не заметила. Начнём с того, что я старше, и моя личная жизнь вообще не должна тебя касаться, - поучал, как девочку, но адекватно, без юмора и упрёков. Будто сказку рассказывал – слишком внушающе.
– Вас моя жизнь – тоже. Но это не мешает вам задавать вопросы и делать выводы какие-то.
– Так почему бы тебе не делать так же? Задавай правильные вопросы. Если ты не заметила, то я задавал тебе вопросы так, чтобы получать ответ, который впоследствии могу проверить.
– Ну, Егор Дмитрич, - почти заскулила я, осознавая очередную уловку историка.
– Нет, Скавронская. Либо другой вопрос, либо ты пропускаешь ход, - он был неумолим. Это, кстати, меня тоже раздражало, как ни странно.
– Ладно, - тут же произнесла я. – Другой вопрос. Что вам в ней нравилось?
– Последняя попытка, - сдержанно сказал Егор, делая глоток чая.
– Это не слишком личное вообще-то, - запротестовала я снова, чувствуя поднимающийся к голове жар.
– Ты не доросла, чтобы разбираться в тонкостях отношений.
– Да чего вы кота за яйца тянете – говорите, в конце-то концов! – поставив со звоном чашку на стол, заявила я.
Миг. Повисла неловкая пауза, пока практикант ставил чашку на стол и переводил взгляд со своих рук на часы и обратно. Он выглядел немного уязвлённым, словно я ухватила ящерицу за хвост, и она решала, отбрасывать его или нет. В те доли секунды я успела пожалеть, что задала этот вопрос и настояла на том, чтобы услышать ответ. Но время уже не повернуть вспять. Никто не мог закрыть мне рот, и теперь выпущенные слова навсегда засели в моей голове. Прочно.
– Она была женщиной, - в том самом тонком смысле? Истинная женщина, которая верит и покоряется своему мужчине? В их возрасте – это большая редкость.
Почему меня это так задело? Стало неприятно. Внутри всё горело, тлело, разъедалось. Женщиной. Мягкая, лёгкая, приятная. Нуждающаяся в защите. Заботе. Ласке. У неё был периодами скверный характер, но она оставалась женщиной. В том самом злачном смысле слова, в котором не бывает крайностей. Есть тонкая грань, середина. И вот она владела ею, этой серединой. Почему мне так обидно? Почему я чувствую себя ущербной, словно всю свою жизнь жила неправильно? Почему? Я хочу быть такой же, настоящей женщиной. Не просто краситься и выглядеть хорошо – я хочу поведением показывать, что я женщина. Тяжело дышать от мысли, что есть человек, которого я хочу превзойти, но не могу. Меня не смущает, что я хочу превзойти Лену. Не для Егора. Нет. Я хочу сделать это для себя, чтобы собой гордиться, получать комплименты, быть желанной, красивой, любимой. Разве я многого прошу?