Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
Кенди и Флэнни удивленно переглянулись, но возражать не стали.
– Как пожелаете, доктор, – все так же сдержанно и невозмутимо ответила Флэнни. – Когда ей прийти к вам?
– Завтра с утра. Думаю, не стоит тянуть с этим делом. Учитывая ситуацию, в которой находится мисс Дюваль, каждый день работает против нее.
– Она придет, доктор, – твердо ответила Флэнни. – Можете в этом не сомневаться. Жоа очень пунктуальна, в отличие от некоторых, – она едва заметно покосилась на покрасневшую Кенди. – Спасибо вам.
– Спасибо, – воодушевленно поддержала ее Кенди. – Вы об этом не пожалеете. Клянусь!
– Поживем – увидим, – философски заметил доктор. – А теперь идите. Отдохните. Навестите родных. У вас не так уж много времени. А завтра за работу! У нас здесь тоже дел хватает.
– До свидания, доктор Леонард, – в унисон ответили Кенди и Флэнни и направились к двери.
– До свидания, –
Вечер этого же дня.
В небольшом кафе в центре Чикаго.
В кафе почти не было посетителей и царил уютный полумрак…
– За тебя, Кенди! За то, что ты наконец-то вернулась к нам живой и невредимой, – торжественно провозгласил Альберт.
Три хрустальных бокала чуть коснулись друг друга, наполнив зал тонким мелодичным звоном.
– Спасибо, – Кенди пригубила вино и, смешно поморщившись, поспешила отставить бокал как можно дальше.
Арчи и Альберт рассмеялись и осушили бокалы до дна.
– Расскажи нам о Франции, – внезапно попросил Арчи. – Здесь все только и говорили об этой стране и о том, что там происходило. Но слухи часто не соответствуют действительности.
Альберт заметил, как мгновенно напряглись плечи девушки. Ее лицо посерьезнело, а взгляд рассеянно скользнул по залу, словно не видя его, пока не остановился на фонаре за окном. Она рассматривала его так сосредоточенно, задумчиво и внимательно, словно это была самая важная и интересная вещь в мире.
Но Кенди не видела фонаря. На мгновение она забыла, где находится, и снова перенеслась назад, в далекую, кипящую в котле безжалостной жестокой войны Францию. На какой-то неуловимый миг она словно вернулась в прошлое, снова став медсестрой военно-полевого госпиталя 1478. Она снова принимала бесконечный поток раненых после очередного боя, помогала оперировать доктору Люмьеру и падала от усталости после бесконечных, изматывающих дежурств. Она вспомнила их всех. Того первого солдата, умершего у нее на глазах на вокзале в Париже, и Антуанет, так болезненно неожиданно и жестоко погибшую во время воздушного обстрела. Тысячи и тысячи лиц. Искаженных болью, отчаянием и страхом. Борющихся за жизнь и уже уставших бороться и смирившихся с подступающей смертью. Тысячи. Мертвые и живые. Искалеченные и сломленные. Кенди резко тряхнула головой, прогоняя скорбные мысли.
– Прости, Арчи, но я не хочу говорить о Франции. Франция для меня – это война, а я не хочу вспоминать о ней. О том, что там было. Это слишком страшно. И слишком больно.
– Прости, Кенди, – виновато понурился Арчи. – Я не подумал. Извини.
– Ничего, – Кенди чуть улыбнулась, но улыбка вышла задумчивой и грустной. – Всё в порядке. Ты ни в чем не виноват. Такова жизнь. Война – очень жестокая вещь. Она приносит лишь горе, боль и смерть. Всем. И ничего с этим не поделаешь. Наше прошлое, наши воспоминания всегда с нами, куда бы мы ни пошли и что бы ни делали. От них не убежишь. Но война закончилась – и это главное. Только это имеет значение. Прошлое, в конце концов, всегда остается в прошлом. Плохие воспоминания со временем бледнеют и перестают причинять боль. И однажды они блекнут настолько, что просто уходят. Превращаются в ничто. И тогда мы забываем. Быть может, когда это произойдет, я расскажу вам о Франции. Когда мне будет не так больно вспоминать обо всех тех людях, что умерли у меня на руках или выжили, но навеки остались искалеченными. Когда-нибудь этот день наступит, я в этом уверена. В конце концов, всё, что ни делается – к лучшему. Главное, война закончилась. И теперь все будет хо-ро-шо! – радостно, с самоуверенностью прежней Кенди, заявила она. – Жизнь продолжается. Кстати, – Кенди перевела взгляд на Альберта и замялась, словно не зная, как сказать. На ее лице на мгновение отразились нерешительность и нечто очень напоминающее страдание, а затем оно неуловимо дрогнуло и застыло в маске покоя и невозмутимости. – Во Франции я встретила Терри, – наконец тихо закончила девушка и отвела взгляд.
– Терри?!!! – одновременно воскликнули ошеломленные Альберт и Арчи и ошарашенно переглянулись, а затем снова, как по команде, посмотрели на Кенди. В их глазах застыли шок и неуверенность, словно они сомневались, верно ли они ее расслышали.
– Да, – сдержанно подтвердила Кенди. – Именно так. Во Франции я встретила Терруза Грандчестера. Впрочем, не совсем верно называть это встречей. Он поступил в военно-полевой госпиталь, где я работала, без сознания с двумя очень тяжелыми ранами. Его прооперировали, но раны были слишком тяжелыми. К тому же, попала грязь и началась лихорадка. Доктора сомневались в том, что он выживет.
Кенди сделала паузу и задумчиво посмотрела в темнеющее небо за окном. Альберт
Услышав имя Терри, Арчи заметно побледнел и изменился в лице. Совершенно пораженный и растерянный, он отчаянно и напряженно всматривался в невозмутимое лицо сидящей напротив девушки, выискивая в нем хоть малейший намек на те чувства, что некогда связывали ее и этого зарвавшегося зазнайку и хулигана, незаконнорожденного сына герцога Грандчестера. Арчи знал, что Кенди была влюблена в Терри. Она и не скрывала этого. Кенди вообще никогда не скрывала своих чувств. Хотелось бы и ему, Арчи, быть таким же простым, искренним и бескомпромиссным. Так же свободно и открыто выражать свои эмоции. Но, увы, он так не умел. А потому все, что ему оставалось – это затаиться где-нибудь в углу, на заднем плане, в ожидании, когда же его заметят, поймут и оценят. Но он был терпелив. Очень терпелив. Он умел ждать. Он долго ждал эту девушку. И если понадобится, он готов был ждать еще. Месяцы. Годы. Всю жизнь, если потребуется. Он почти убедил себя, что однажды Кенди сама заметит его чувства. Она поймет и оценит его терпение и преданность. И обязательно ответит ему тем же. И тогда… Эта вера еще более окрепла в тот день, когда Кенди вернулась из Нью-Йорка и сказала, что она и Терри расстались навсегда и вряд ли когда-нибудь еще увидятся. Тогда он не решился признаться ей в своих чувствах. Это был явно не подходящий момент. Кенди было слишком больно. Слишком свежи были воспоминания и раны прежней любви. Она не смогла бы принять его любовь, но могла перестать верить ему. Она перестала бы видеть в нем друга и наверняка отказалась бы от его поддержки. Он мог потерять и ее дружбу. И он предпочел промолчать и подождать более походящего момента. Он научился жить надеждой и лелеял ее в своем сердце вдали от посторонних глаз, как скряга – накопленное золото. И вот, когда момент настал, когда он почти решился признаться – все рухнуло в одночасье. Как сухой стебелек под натиском лавины. Они снова встретились! Кенди, его недосягаемая мечта, и Терри, его ненавистный счастливый соперник. Встретились там, где никто не мог этого ожидать. Во Франции, в самом сердце войны. Там, где бурлящая лава событий ежесекундно разбивала сотни людских судеб, ломая и подминая их под себя. Раскидывая на сотни миль, заставляя расставаться и забывать друг о друге. А они встретились! Какими тайными тропами они миновали этот жуткий водоворот? Как нашли друг друга в безумном вертепе миллионов человеческих жизней? Или это был очередной каприз насмешницы-судьбы? Только вот над кем она насмехалась? Должно быть, над ним, Арчибальдом О’Коннелом. В который раз поманила сладкой мечтой – и оставила с носом, лишь стоило ему повернуться к ней.
Вот она, его мечта. Мечта всей его жизни. Его единственная любовь. Сидит напротив и смотрит задумчивым взглядом в темнеющее за окном небо. О чем она сейчас думает? Разумеется, о Терри. О ком же еще? Но что значит для нее эта встреча во Франции? Просто воспоминание? Одно из многих, которые всплывают невзначай и тут же снова исчезают в небытие. Или возвращение прежних чувств? Арчи напряженно всматривался в лицо Кенди, словно силясь проникнуть в ее мысли. Но оно совершенно ничего не выражало, кроме застывших, словно камень, спокойствия, умиротворения и невозмутимости.
– Он выжил, – наконец снова заговорила Кенди. – Но незадолго до того, как он пришел в сознание, меня временно перевели в другой госпиталь, а когда я вернулась – его уже не было.
Она замолчала, и в воздухе повисла напряженная тишина.
– Невероятно, – наконец пробормотал немного пришедший в себя Альберт. – Просто невероятно. Вот уж чего никогда бы не подумал, так это того, что Терри отправится на эту дурацкую войну. Мне он всегда казался весьма неглупым малым. Признаться, я удивлен. Да что там удивлен – я просто в шоке!!! И в рядах чьей армии сражался наш доблестный герой: нашей или Британской?