Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
– Как ты смеешь? – отчаянье в голосе Сюзанны сменилось просыпающимся гневом. – Да как ты смеешь?!! Кто дал тебе право?!!
– Смею! Потому что я люблю тебя и потому что я – друг Терри. Я никогда не стал бы неволить тебя, потому что хочу, чтобы ты была счастлива. Если бы это было возможно с Терри… Если бы вы любили друг друга, то я бы ничего не сказал сегодня и был бы счастлив за вас. Но он не любит тебя. Он любит другую. Ты это знаешь, но обманываешь себя.
– Уходи! – Сюзанна уже не сдерживала слезы, и они ручьями текли по щекам. – Уходи немедленно! И никогда больше не приходи сюда! – Хорошо, я ухожу. Я получил ответы на
Но Сюзанна едва заметно покачала головой и, всхлипывая, уткнулась в ее плечо.
– Господи, да что же это такое?!! Сюзи, девочка моя, не пугай меня, скажи, что случилось? – Я… не хочу… об этом… говорить! – с трудом выговорила Сюзанна, задыхаясь от рыданий. – Не хочу! Не спрашивай! – Это мистер де Шарни? Это он расстроил тебя, не так ли? Что он сказал тебе, дорогая? Сюзанна молчала. – Значит, это он! – сделала вывод миссис Марлоу, ее лицо приняло непримиримое выражение, глаза грозно сверкнули. – Да как он посмел! Тебе так вредно волноваться и расстраиваться! Негодяй! Пусть только попадется мне на глаза! В этот дом он больше и ногой не ступит! Я не позволю ему так поступать с тобой! Я его даже на порог не пущу! – Он больше не придет, мама, – прошептала Сюзанна, начиная успокаиваться.
Миссис Марлоу поймала взгляд дочери, в ее глазах читался немой вопрос.
– Я попросила его больше не приходить, – объяснила та, отводя взгляд. – Он больше не придет.
– Но… – неуверенно начала женщина, но передумала. – Ну и ладно. Тем лучше!
Тут ее взгляд упал на коробку с подарком.
– А это что?
– Это… – Сюзанна отчего-то смутилась. – Так… Ничего.
– Это он принес? – в голосе миссис Марлоу послышалось просыпающееся любопытство.
– Д-да… – пробормотала девушка.
– А что там?
– Так… Ничего, – Сюзанна нахмурилась. – Я хочу, чтобы ты выбросила это, мама. Немедленно. Сию же минуту!
– О-о… – разочарованно вздохнула женщина, – Но… Ты уверена?
– Да! Но… – девушка споткнулась на мгновение, но, сделав усилие, продолжила. – Дай мне слово, что не будешь смотреть, что там внутри.
– К-конечно, – теперь уже миссис Марлоу была смущена странной просьбой дочери. – Как пожелаешь, дорогая.
Осторожно подняв коробку, она направилась к двери…
– Мама!
– Да, дорогая?
– Подожди.
Миссис Марлоу замерла возле порога, удивленно глядя на дочь. Сюзанна задумчиво смотрела на коробку, машинально вытирая остатки слез на щеках.
– Я передумала, – наконец сказала она. – Отнеси это в мою комнату. Пожалуйста.
– Хорошо. Но… Ты уверена?
– Да, – решительно кивнула девушка. – Да, я уверена. Отнеси коробку в мою комнату.
– Как скажешь, милая.
– И еще…
– Да?
– Я хотела бы побыть одна. Немного.
Миссис Марлоу чуть нахмурилась, но возражать не стала.
– Как пожелаешь, дорогая. Я зайду попозже. Принесу тебе чаю.
– Спасибо, мама.
Позже,
Он не любит тебя… Глубокий голос, несколько смягченный бархатным акцентом французского юга, не умолкает ни на секунду. Он словно наваждение. Он не любит тебя, милая. И ты это знаешь, девочка. Но продолжаешь лгать себе. И ты здесь, старик? Зачем ты здесь? Ты – прошлое, старик. Вот и оставайся в прошлом! В том далеком дне, в парке на берегу озера. Тебе здесь не место. Уходи, слышишь? Уходи. Ты ничего не знаешь! Вы ничего не знаете обо мне! О нас! А потому молчите и убирайтесь прочь! Вчера Терри сделал тебе предложение. Его поступок был продиктован чувством долга и благодарностью за то, что ты спасла ему жизнь, но не любовью. Замолчи, слышишь? Умолкни! Умолкни навеки, словно тебя никогда не было! Терри опасается, что по городу поползут нелицеприятные слухи о ваших с ним отношениях, которые причинят тебе боль. У него просто не было выбора.
Он любил другую, но ты спасла ему жизнь и сама пострадала при этом. Мог ли он поступить иначе и считать себя честным? Узы долга – самые крепкие в мире. И самые жестокие. Они связывают благородного человека по рукам и ногам. И освободить от них может лишь тот, кому ты должен. У него не было выбора, девочка. Его долг сделал этот выбор за него.
– Я не держу его.
– Держишь. Не словами. Своим молчанием.
Зачем вы говорите мне все это? Господи, зачем?!! Разве я просила вас говорить?
Если вы поженитесь, то будете несчастливы. И ты, и он.
Терри сделал тебе предложение под давлением обстоятельств. И я могу сказать тебе, что вас ожидает в будущем. Разочарование. Боль. Затем ненависть и презрение, порожденные этой болью. Затем усталость. И, наконец, равнодушие. Этот брак уничтожит все лучшее, что есть в вас. А затем вы уничтожите друг друга.
Замолчи!!! Умолкни!!! УЙДИ-И-И!!!!!
– Я не просила его об этом!
– Но ждали именно этого, не так ли? Вам и не надо было просить, Сюзанна. Ваши глаза и то, что случилось с вами, прекрасно сделали это за вас. Неужели вы думали, что Терри бросит вас после того, как вы спасли ему жизнь и при этом так сильно пострадали? Терри – благородный человек. Разумеется, он не мог так поступить!
Я не просила его об этом. Я не просила. Не просила! Не просила!!!
– Он сказал, что сделал свой выбор.
– Он не солгал. Он остался с тобой, разве не так? Только вот сказать можно все, что угодно, а любовь не выкинешь из сердца так легко. Чувство долга и благодарность не заменят ее. А любит он ту, другую.
– А как же я?!
– Он в долгу перед тобой, и он будет с тобой до конца. Чувство долга будет держать его рядом, пока ты сама не отпустишь его. Но любит он другую. Сердцу не прикажешь, девочка.
Ты прав, старик: сердцу не прикажешь. А мое сердце принадлежит ему. Я не могу приказать ему разлюбить Терри, потому что тогда оно остановится… и разлетится на миллион осколков. Я люблю его. Без него я умру!
Ты видела его вчера. Господи, Сюзанна, неужели ты ничего не заметила? Неужели ты – ТЫ, которая, как ты утверждаешь, так сильно его любишь – настолько слепа? Я видел похороны веселее, чем эта вчерашняя помолвка.
Я не могу его отпустить. Я люблю его.
Любишь? Любишь. Любишь того, кто уехал на фронт. Ты любишь его таким, каким он был тогда, в феврале. А может быть, еще раньше, до несчастного случая. Только вот этого человека больше нет.