Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
На столе стояло несколько металлических тазиков разных размеров.
“Это, очевидно, приемная комната. Неплохо”.
Быстро обойдя дом, Жоа убедилась, что мэр не солгал. Дом был в порядке и нуждался всего лишь в хорошей уборке. Жилые комнаты были на втором этаже. Как и приемная, они были обставлены мебелью, а на широкой кровати Жоа обнаружила мягкий толстый матрац, шерстное одеяло и две подушки.
“Что еще нужно для жизни? – повеселев, подумала она. – А остальное приложится со временем! А теперь – за уборку! Все на борьбу за чистоту, как говорила Антуанет! Сначала первый этаж,
Поставив сумку на небольшой столик у окна, Жоа сняла плащ и шляпку и поспешила вниз. За окном занимался новый день.
Вот уже который день погода стояла на редкость мерзкая. Ватно-серые тяжелые тучи нависли так низко, что, казалось, лежали на плечах. Из промозглой мутной пелены неутомимо моросил ледяной мокрый снег, смешиваясь с потом и клубящимся паром хриплого дыхания. Земля под ногами раскисла, превратившись в вязкую хлюпающую грязь.
Но, несмотря на отвратительную погоду, а быть может, как раз вопреки ей, работа на стройке шла полным ходом. В воздухе стоял тихий и монотонный гул разговоров, то и дело перемежающийся резкими криками команд, а порой скабезными шутками и взрывами хриплого смеха.
– На счет три. Раз, два, три – взяли!!!
– И-эх-х!
– Пошли…
– Да помедленнее, ты! Попер, как паровоз! Тяжело…
– Осторожнее, уронишь!!! Двигай ногами!!!
– Да помедленнее, ты, осел! Чё ты прёшь? Куды торопишься, будто к девке на свиданье опаздываешь? А то как уроню?!!
– Заткнись и держи крепче!
– Полегче, спину сорвешь, ирод!
– Кладем.
– Да, помедленнее!
– Осторожно… Так… Оп-па!
– Есть!
– Ну что? За следующей?
– Господи, да сколько ж их, а?
– Да до хрена, прости Господи! До хрена, прости мя грешного, и больше! На наш век хватит. Пошли, что ль?
– Эх, курнуть бы!
– Ага, щ-щас-с! Размечтался! Почитай, только начали.
– Да я по-быстрому.
– Ты это того! Брось! Бригадир увидит – такую трепку задаст, мало не покажется! – рабочий – здоровенный мужичина с щедрой проседью в слипшихся от пота спутанных космах, бычьей шеей и мощными кувалдами рук – опасливо покосился в сторону, где у основания гравийной насыпи двое мужчин поднимали очередную шпалу. – Молод парень, – хмуро пробормотал он. – Молод, да лют. Ой да лют… И какая преисподняя его сюда занесла?
– Слышь, может я-таки курну, а? Курить хочу, нет мочи! Я только одну самокруточку! Я по-быстрому, а? – в голосе его более молодого напарника зазвучали почти умоляющие нотки.
– Даже думать забудь! – строго одернул его седой. – Али забыл, как он Дюку харю начистил? Аки кота нашкодившего мордой в грязь натыкал, тот и пикнуть не успел. Никаких перекуров до перерыва! От и жди! А то все пашут, а он, значит, курить будет!
– Да до перерыва еще ого-го, – уныло вздохнул молодой, глядя слезящимися от холода и ветра глазами на высокие штабеля деревянных шпал возле насыпи.
– А то! – важно изрек седой. – Бригадир сказал, что пока эти штабеля не уложим – никакого перерыва. Никому!
– Да уж.
– А то! Надо сказать, что он хоть и лют в работе,
– А поспрашивать не пробовали? – тихонько поинтересовался молодой, в его глазах сквозило неприкрытое любопытство.
– Ага, как же! Щ-щас- с! Вот так и пошел спрашивать! Здесь, парень, свои правила. И нарушать их очень не советую. И первое правило: не лезь не в свое дело! А если вдруг у кого обнаруживается настолько длинный нос, что он начинает его совать туды, куды не просют, то его быстренько укорачивают. Раз и навсегда. Шоб неповадно было! Тут у каждого есть, что вспомнить. Да только никто вспоминать не хочет. Вспоминать легко. Само в голову лезет. А вот забыть как? А люди хотят забыть. И он тоже.
– Вона как, – протянул его собеседник.
– М-да… Такой вот он. Редко его в кабаке иль трактире каком застанешь. А коли придет, то сядет где-нить в углу и пьет себе тихонечно. Хотя когда приглашают выпить за компанию – не отказывается. Но не напивается до усеру, как иные. Не буйствует, када выпьет. А иной раз и того, кто чересчур разошелся, приструнить поможет. Да только всё одно ясно – не любит он это. Пьянки, гулянки, кабаки да вертепы. Не любит – и все тут! Хоть и молод. М-да… Странный он парень.
– Эт точно! Не в себе.
– Не-е, – протянул седой, не отрывая взгляда от поднимающейся на насыпь пары со шпалой на плечах. – Я не о том. Голова у него светлая. Нам бы такую, так тоже, поди, бригадирами были. Он ведь сюда позже меня приехал. Простым работягой здесь начинал.
– Да брось! – недоверчиво протянул молодой.
– Вот те крест! – возмутился его напарник. – Он тут всего ничего – несколько месяцев.
– Дуришь!
– Да провалиться мне на этом месте! Вон вместе с тем хлипким мужичонкой, с которым они шпалы тягают, и приехал. Слыхал, откуда-то с Восточного побережья.
– Ну да?
– Шоб меня шпалой огрело, коли вру!
– Эй!!! – строгий, чуть хрипловатый окрик положил конец их задушевной беседе, – Не припомню, чтобы объявлялся перерыв! А ну за работу!!!
– Есть, бригадир! – мгновенно вытянувшись в струнку, пробасил седой.
– Еще раз застану за бездельничаньем – и никакого перерыва вы, двое, до самого вечера не получите. Ясно?
– Куда уж яснее, бригадир! – подобострастно отозвался молодой. – Уже идем!
Размашистым шагом они поспешили вниз, скользя по грязи и гравию, с трудом удерживая равновесие.