Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
– Хорошо-хорошо. Как скажешь, – мистер О’Брайен предпочел отступить. – А ты, Пати, стала настоящей ирландкой. Сколько темперамента, сколько страсти… Просто огонь! Чем же этот несчастный молодой человек так не угодил тебе? Все молчу, молчу. Вернемся в зал? Не то время года, чтобы устраивать вечеринки на свежем воздухе, а ты слишком легко одета.
Пати покачала головой.
– Я не замерзла. Ты иди, папа. А я еще чуть-чуть побуду здесь и вернусь. От духоты у меня разболелась голова.
– Хорошо. Но не задерживайся.
– Обещаю. Еще только одну минутку.
Мистер О’Брайен скрылся
“Ну, почему? Почему я всегда влюбляюсь не в тех?”
Отставив в сторону чашку с чаем, Том отыскал глазами Пати. Девушка направлялась к двери, ведущей на веранду. Из-за духоты, царящей в гостиной, она была открыта. Едва Пати скрылась за портьерами, как он извинился перед собеседником и, старясь не привлекать внимания, направился туда же. Он хотел поговорить. Попытаться еще раз. Но когда он уже почти добрался до заветной двери, прямо перед его носом возникла высокая фигура мистера О’Брайена. Выглянув на веранду, тот довольно кивнул и шагнул следом за дочерью. Том разочарованно вздохнул и остановился, решив подождать и наблюдая за происходящим на веранде сквозь узкую щель в портьере. Отец и дочь о чем-то говорили. Он не слышал их слов. Пати то хмурилась, то улыбалась. Том смотрел на бег эмоций на ее лице и внезапно осознал, как дорога ему эта девушка. Легко и незаметно она завоевала его сердце.
Но тут Пати нахмурилась, ее темные глаза заблистали, а брови угрожающе сдвинулись.
– Прошу тебя, папа! – громко произнесла она. Ее голос был непреклонен, словно глас судьбы. – Я не выйду замуж за Томаса Паркера! Ни за что!
Эти слова ударили сильнее, чем копыто вороного жеребца. Сердце сжало болью. На какое-то мгновение он перестал дышать. Том смотрел на нее, такую близкую, такую желанную, и чувствовал, как умирают его мечты, а вместе с ними и душа, оставляя после себя лишь выжженную черную пустоту.
Отвернувшись, он деревянным шагом направился к выходу из гостиной.
– Пати?
Девушка вздрогнула и обернулась, встретившись с удивленным и обеспокоенным взглядом синих глаз Сарры Пристон.
– Почему ты здесь? Ты можешь простудиться. Да и негоже молодой красивой девушке стоять в одиночестве на холодной веранде, когда внутри тепло и весело и полным-полно молодых людей, жаждущих ее внимания и готовых согреть ее холодное сердце жаром своих.
Пати вздохнула и покачала головой.
– Я не хочу ничьего внимания. Я устала и хочу домой.
– Боже мой, Пати, милочка, – миссис Пристон сложила веер и постучала им по ладони. – Право же, ты ведешь себя, словно почтенная старая дева. Встряхнись. Ты же так молода. И так красива. Ты должна получать удовольствие от жизни. Молодость так мимолетна, моя дорогая. Не стоит тратить это драгоценное время впустую. Оно не вернется.
– Я не в настроении.
– И почему же? Только не говори, что твое холодное сердечко гложет тоска по Томасу Паркеру.
Пати промолчала, и миссис Пристон решила продолжить, внимательно наблюдая за лицом своей собеседницы.
– Ты была так жестока с ним. Хотя я так и не поняла почему.
– Я… Я вовсе не была жестока. Между мной и мистером Паркером ничего нет и быть не может.
Сарра
– Ты лжешь, милая.
– Я не лгу.
– Лжешь. Мне, ему, но, в первую очередь – себе.
Пати подняла голову и решительно встретила взгляд жены мэра. Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза.
– Почему вы считаете, что я лгу? – тихо спросила Пати, отводя взгляд.
– Потому что тебе нравится Том. Я бы даже сказала больше, чем нравится. И тем не менее ты отвергла его предложение. Очень решительно и жестоко. Почему?
Пати смотрела в ночь отсутствующим взглядом и нервно теребила складку платья.
– Потому что Том Паркер любит другую, – наконец ответила она. – Он сделал мне предложение, движимый глупым благородством под давлением обстоятельств, а не потому что испытывает ко мне какие-то чувства. Но я не стану женой человека, который влюблен в другую. Я уже любила так. И это едва не убило меня. Больше это не повторится. Я этого не допущу. А теперь прошу меня простить. Я неважно себя чувствую и мне лучше вернуться домой.
И прежде чем ошеломленная Сарра успела произнести хоть слово, Пати решительно прошла мимо и скрылась за портьерами. Сарра последовала за ней. Но когда она вошла в гостиную, Пати там уже не было.
“Том любит другую? Господи, какая глупость! Что напридумывала себе эта девочка? Да, стоит увидеть ее и Тома, как тут же становится понятно, что они всерьез увлечены друг другом. Хм-м… Нет, действовать поспешно и наобум в такой ситуации нельзя. Надо бы поразмыслить”.
Пати вошла в конюшню и подошла к знакомому стойлу. Освоив азы верховой езды, она стала завсегдатаем это платной конюшни. И у нее даже появилась любимица – невысокая серая кобылка по кличке Красавица. Пати искренне привязалась к ней, и животное отвечало ей тем же. Почувствовав знакомый запах, кобыла подошла и требовательно ткнулась в протянутую ладонь в поисках любимого лакомства.
– Прости, Красавица, но сегодня я не принесла тебе морковку. Зато я могу взять тебя на прогулку. Ты не против?
Войдя в стойло, она оседлала любимицу и вывела ее наружу. Легко взлетев в седло, девушка уже собиралась пришпорить лошадь, но тут из темноты выступила знакомая высокая фигура.
С минуту они молча смотрели друг на друга.
– Почему, Пати? – наконец, произнес Том. Его голос звучал глухо и решительно. – За что ты ненавидишь меня? Что я сделал не так?
Пати молчала, глядя на него пустым остановившимся взглядом. И когда он уже отчаялся дождаться ответа, она заговорила. Это был вопрос. Один-единственный вопрос. Всего три слова.
– Ты любишь Кенди?
На лице Тома отразилось недоумение.
– Д-да, – пробормотал он. – Но причем здесь это?
Но Пати уже не слушала его. Пришпорив Красавицу, она галопом унеслась в ночь, обдав его снежной пылью. Том проводил ее ошеломленным взглядом, и тут его озарило.
– Пати, я люблю Кенди, но не так, как тебя! – крикнул он. – Я люблю тебя, Пати!!! Кенди, всего лишь друг!!!
Ответом ему была тишина и удаляющийся стук копыт.
Пати скакала вперед. Под копытами скрипел и серебрился снег. Вдоль дороги стелилась тьма. Но она не замечала этого. Налетевший ветер смахнул слезу.