Когда мы встретимся вновь

Ellada

Альберту наконец-то удалось справиться с собой.

– Простите, – опомнившись, хмуро процедил он и прошел мимо.

Молодой человек молча посмотрел ему вслед и недоуменно пожал плечами. Альберт подошел к стойке, взял один из стоящих на подносе бокалов, наполненных чем-то золотистым, и, не глядя, залпом осушил до дна. Горло обожгло жидким пламенем, но он не заметил этого, как и не почувствовал вкуса выпитого. Со звоном опустив бокал на поднос, Альберт резко развернулся и, не замечая удивленных взглядов присутствующих, вышел из буфета.

«Не может быть… Не может быть! Не может быть!!! Это неправда! НЕПРАВДА!!!» – эта мысль ударами крови билась в мозгу, отдаваясь глухим эхом в висках и сердце. Весь остаток спектакля Альберт

был как в тумане. Он, не отрываясь, смотрел на сцену, но не видел, не слышал и не замечал ничего, кроме женщины с уложенными в замысловатую прическу локонами цвета воронова крыла, одетой в белую тунику и широкую пурпурную тогу, ее величественных и в то же время полных скрытого соблазна и страсти движений, ее бархатного контральто, от которого замирала душа, а кровь превращалась в жидкое пламя. Несколько раз Элиза пыталась заговорить с ним. Он что-то отвечал невпопад. В конце концов она оставила его в покое и, надув губки, молча уставилась на сцену, но Альберт этого не заметил. Не в силах совладать с собой, он не отрывал взгляда от Мессалины, а в душе, смешиваясь, кипели ярость и… страсть. Он не пытался анализировать свои чувства или определить, что их вызвало. Сейчас это казалось совсем неважным. А важным было видеть женщину, что стояла на сцене. Просто смотреть на нее. Молча, не отводя взгляда и не замечая ничего вокруг. И он смотрел. Смотрел так, словно это было самой важной вещью в мире. Словно от этого зависела его жизнь. Гнев и страсть сжигали душу, кровь яростным огнем неслась по венам, туманя разум, но он смотрел. Смотрел, потому что не мог иначе.

Негромкий гул голосов и смех перекрывались скрипом колес экипажей, стуком копыт по мостовой, шумом редких автомобилей, взмывали в ночное небо. Альберт и Элиза вышли из театра и остановились неподалеку от входа, ожидая, пока им подадут машину. Альберт молчал. Элиза осторожно взглянула на своего спутника из-под полуопущенных ресниц, но тот так задумался, что не заметил этого и продолжал молча смотреть куда-то вдаль отсутствующим взглядом.

«Черт побери, да что с ним такое?!! Неужели его так впечатлила эта актриса?! Господи, да это же просто смешно. Впрочем, пусть крутит с ней роман, если уж она ему так понравилась. Жениться на ней ты все равно не сможешь, дядюшка Уильям! Миссис Уильям-Альберт Эндри – бывшая актриса, подвизавшаяся на подмостках европейских театров! Это скандал. Позорное пятно для всей семьи. Навсегда. Бабушка Элрой будет в ярости. Уж этого-то она точно не допустит. Так что самое большее, чем сможет стать для тебя Шанталь – это любовницей. Ну и пусть. А миссис Эндри стану я! Впрочем, уверена, это увлечение не продлится долго. Все эти актрисы так нестерпимо вульгарны. С другой стороны Альберт всегда слишком участливо относился ко всяким нищим смазливеньким выскочкам. Взять хотя бы эту мерзавку Кенди. Ну ничего, ничего. Когда я стану леди Эндри, то позабочусь, чтобы все это прекратилось! А я ею стану! И никто мне не помешает. А уж эта Шанталь мне точно не соперница. Я – Элиза Лэганн, настоящая леди, наследница благородной фамилии и приличного состояния, а кто она? Никто! Всего лишь игрушка, развлечение. Скоро он бросит ее и забудет, что она вообще существовала. А я останусь и помогу ему в этом. Терпение, Элиза. Потерпи еще немного, и все будет в твоих руках», – зло прищурившись, Элиза поджала губки и, отвернувшись, стала смотреть в другую сторону.

– Цветы! Цветы для дам! Фиалки! – послышался в стороне старчески дребезжащий женский голос.

Элиза покосилась на закутанную в серую шаль старушку-цветочницу, которая держала в руках небольшую корзинку, наполненную букетиками фиалок, и, презрительно поморщившись, отвернулась. В этот момент, громыхая колесами, отъехал очередной экипаж и перед ними остановился знакомый автомобиль. Нетерпеливо дернув плечиком, Элиза быстро подошла к задней дверце, ожидая, что Альберт, как это было предписано одним из многочисленных правил

этикета, откроет ее и поможет ей сесть, но Альберт не последовал за ней.

– Альберт?! – возмущенная столь явной бестактностью Элиза резко обернулась.

Он стоял у входа, задумчиво глядя на букетики фиалок в корзине цветочницы.

– Альберт! – снова, но на этот раз более настойчиво, окликнула его Элиза.

Тот вздрогнул и обернулся, удивленно глядя на застывшую возле машины девушку, а затем, словно опомнившись, поспешил к ней.

– Что с вами? – хмуро спросила Элиза, когда он остановился рядом и открыл дверцу. – Вы сегодня весь вечер странно себя ведете. Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего, – пробормотал Альберт, отводя взгляд. – Все в порядке, Элиза. Я просто немного устал. Редко посещаю театр и не привык к шуму.

– Понимаю, – Элиза предпочла пока не заострять на этом внимания. Чуть коснувшись предложенной ладони, она одним элегантным движением опустилась на сидение и аккуратно расправила платье.

Альберт захлопнул дверцу и открыл переднюю, чтобы самому сесть в машину, но внезапно захлопнул ее и быстро направился к цветочнице.

– Фиалки для дам! Фиалки! – надрывался скрипучий старческий голос.

– Я могу купить всю корзину? – тихо осведомился Альберт, останавливаясь рядом.

– Всю корзину?! – глаза старушки расширились от изумления. – Вы уверены? – недоверчиво пробормотала она.

– Да, я хочу купить всю корзину.

Альберт протянул ей деньги. При взгляде на банкноту глаза цветочницы стали еще больше.

– Простите, сэр, но это слишком большие деньги. Я не смогу дать вам сдачи, – пролепетала она.

– Сдачи не надо, – улыбнулся Альберт, забирая у нее корзину, и направился к театру.

В фойе уже никого не было за исключением мальчика-слуги, по-прежнему стоявшего у дверей. Удовлетворенно кивнув, Альберт подошел к нему.

– Отнесите, пожалуйста, эти цветы в гримерную мисс Шанталь, – мягко попросил он.

Мальчик привычным жестом взял корзину, при виде фиалок в его глазах на мгновение мелькнуло удивление, но тут же исчезло, сменившись прежним равнодушно-услужливым выражением.

– Конечно, сэр. Как пожелаете.

Альберт вышел из театра и быстро направился к машине.

– Поехали, – тихо сказал он Джорджу, опускаясь на сидение и старательно избегая его взгляда.

Джордж благоразумно промолчал и послушно завел автомобиль. Остаток пути прошел в молчании. Молчал Альберт, неподвижно глядя перед собой странно-задумчивым взглядом. Молчала Элиза. Удобно расположившись на заднем сидении, она не сводила глаз с сидящего впереди мужчины, меж красивых бровей пролегла хмурая морщинка раздумья и скрытого недовольства.

«Наверняка он купил цветы для этой актрисы. Значит, я была права: он заинтересовался ей. Только этого мне и не хватало! Черт, это может осложнить все дело. Впрочем, причин для паники пока нет. Уверена, он скоро устанет от этой певички и бросит ее. Разве может женщина подобного сорта надолго привлечь внимание мужчины? Тем более такого, как Альберт. Нет, это ненадолго. Что ж… Я подожду. Подумать только, он подарил ей корзину фиалок! Фи-и… Как это банально и вульгарно. Впрочем, она большего и не заслуживает! Терпение, Элиза. Терпение и осторожность. И тогда ты получишь все!»

– До свидания, Поль. Увидимся завтра, – Шанталь улыбнулась главе труппы и старому другу.

– До свидания, милая, – кивнул в ответ Поль Штрассер. – Ты сегодня была великолепна! Я восхищен. Это триумф, дорогая. Уверен, завтра о тебе напишут все газеты.

– Без вас, месье, не было бы никакого триумфа, – сдержанно, но тепло возразила Шанталь, выслушав этот восторженный отзыв. – «Мессалина» – это твое творение. Как, впрочем, и Шанталь.

– О нет, моя дорогая, – покачал седой головой Поль. – «Мессалина» – это ТВОЕ творение. Только твое. И завтра ты в этом убедишься. А теперь иди отдыхай. Спокойной ночи.