Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
«Нужно бы поручить Джорджу проверить данные».
Откинувшись на спинку кресла, он устало потер переносицу и попытался расслабиться, но в этот момент в дверь постучали.
«Ну, кого еще принесло?! – с неудовольствием подумал Альберт, но тут же мысленно одернул себя. – Усталость – не повод срываться на других людях!»
– Войдите, – он постарался, чтобы его голос прозвучал как можно любезнее.
Дверь открылась, и в комнату вошла Элиза.
– Здравствуйте, дядюшка Уильям, –
После похорон Нила они виделись очень редко, и всякий раз, когда он встречал ее, Элиза была одета в подобающее ситуации скромное черное платье и вела себя спокойно, приветливо и ненавязчиво, так что даже Альберту, поначалу отнесшемуся к столь резким переменам с явным недоверием, стало казаться, что смерть брата действительно изменила ее. Однажды он высказал эту мысль Арчи, но тот лишь скептически вскинул брови и расхохотался.
– Элиза изменилась?!! Скорее, я поверю в то, что свиньи летают! – таким было его краткое резюме.
Столь глубокая убежденность друга произвела на Альберта должное впечатление, и он решил не спешить с выводами, хотя во время редких встреч с мисс Лэганн иногда присматривался к ее поведению, но не обнаружил ничего, к чему можно было бы придраться. Однако, сейчас Альберт действительно был удивлен. Вместо привычного скромного платья из черного шелка Элиза была одета в воздушное произведение портновского искусства из нежно-розового шифона.
– Я понимаю ваше удивление, дядюшка Уильям, – мягко произнесла девушка, глядя на его ошеломленное лицо.
Услышав это обращение, Альберт вздрогнул и пришел в себя.
– Зови меня просто Альбертом, – поморщившись, предложил он.
– Хорошо, Альберт. Сейчас я все объясню. Дело в том, что траур привлекает к нам излишнее внимание. Кто-то может узнать, что на самом деле Нил вовсе не погиб в автокатастрофе в Европе, а был убит в тюрьме. Разразится скандал.
– Для тебя это так важно?
– Нилу уже не поможешь, но я должна подумать и о своей жизни. Хотя главной причиной того, что я сняла траур, является не это.
– В самом деле? – Альберт откинулся на спинку кресла и слегка приподнял брови, ожидая продолжения.
– Да, – спокойно подтвердила Элиза, сделав вид, что не заметила ноток скрытой иронии в его голосе. – Я опасаюсь за маму.
– А что с миссис Лэганн? – осведомился Альберт, мгновенно посерьезнев.
– Она ушла с головой в свое горе. Перестала интересоваться жизнью. Может быть, это хоть немного приведет ее в чувства.
Альберт задумался. Все, что говорила Элиза Лэганн, соответствовало действительности и не было лишено определенного смысла.
– Бабушка поддержала мою идею, – осторожно добавила Элиза, заметив тень сомнения,
Снова воцарилась тишина.
– Согласен, – наконец промолвил Альберт.
Элиза с трудом подавила улыбку торжества.
– Это было главное, о чем я хотела поговорить с вами, но не единственное.
– Я слушаю тебя.
– Альберт, на той неделе я хотела бы выйти в театр.
– Сразу после траура?
– Когда-то это все равно придется сделать, – пожала плечами Элиза, тяжело вздохнув, словно речь шла о неприятной, но необходимой обязанности. – Почему бы не на той неделе?
– Хорошо. – Альберт безразлично повел плечом. – Поступай, как знаешь.
– Это второй вопрос, который я бы хотела обсудить с вами.
Альберт удивленно взглянул на нее.
– Ну… В таком случае, может быть, присядешь?
– Спасибо.
Элиза опустилась в стоящее перед столом кресло и аккуратно расправила складки платья.
– Альберт, я уговорила маму пойти вместе со мной в театр и хочу, чтобы вы сопровождали нас.
Альберт едва не подпрыгнул от удивления, услышав ее просьбу. Такого он никак не ожидал.
– Что?! – выдавил он, ошарашенно глядя на сидящую перед ним девушку.
– Почему вы так удивились? – между тем спокойно поинтересовалась Элиза. – Ты теперь глава семьи. Мы не можем выйти одни сразу после траура. К тому же, маме будет значительно спокойнее, если вы будете рядом. Вы же знаете, какая она чувствительная.
На самом деле Альберт почти не знал миссис Лэганн, но в голосе Элизы звучала такая уверенность, что он не нашел, что возразить. Его вовсе не прельщала перспектива быть сопровождающим ни миссис Лэганн, ни, тем более, Элизы. Альберт вообще не любил клубы и театры, которые считал слишком шумными, но Элиза была права: теперь он был главой семьи, и это накладывало на него определенные обязательства.
Элиза чуть улыбнулась про себя, наблюдая за бегом эмоций на его лице.
«Ты не посмеешь отказать мне, Уильям-Альберт Эндри! А с мамой я разберусь потом».
Она чуть наклонилась вперед, а затем точно рассчитанным движением, казавшимся со стороны совершенно нечаянным и естественным, тряхнула кудрями так, что яркие лучи весеннего солнца заиграли в них, мгновенно превратив обычные рыжевато-каштановые локоны в дорогое червонное золото, и разочарованно вздохнула.
– Но, конечно, если вы не желаете, я не настаиваю. Это всего лишь правила приличия, условность. В конце концов, не так уж это и важно.
Расчет был безупречен и принес желаемый результат.